***
— Эй, Юнги, прекращай! — недовольно тянет Хосок. Ему часто достается от их главного «героя», который может блокпост или аванпост зачистить в одиночку. И почему-то… Хосок его любимая кукла для битья! — Да бесишь ты меня, че непонятно? — Мин хлопает их компьютерного гения по щеке. — Ещё и дрыщавый: сидишь тут целыми днями, не жрешь и не пьешь ничего, кроме энергетиков. — Отвали! — Чон пытается того оттолкнуть, но Юнги сильнее толкает его в плечи, заставляя сидеть в кресле. — Да твою мать! Иди до Дэни докопайся или до Хани! Я тебе что сделал?! Юнги смотрит на Хосока непонятным взглядом, потом ниже наклоняется. От этого действия Чон зажмурился сильно, на всякий случай. Юнги хмыкает слегка, наклоняется к уху Хосока и шепчет: — Сегодня ночью поднимись на вышку. В часа два ночи, — а потом отстраняется, уходя. Хосок раскрыл глаза, наблюдая за уходящим Мином. Вблизи ему было страшно, а вот издалека Юнги не вызывает страха. Хосок вообще выше него! Коротышка, да и угрожает ещё так… Наглый. — Че ему надо от меня ночью, блять…***
Сокджин заходит в церковь. В ней темно: тусклое освещение идет от свечей. Но главный алтарь, возле которого стоял кто-то, освещался лучше всего. Джин медленно идет по длинному помещению, после чего окликает незнакомца, который стоит спиной к нему. — Эй, я приехал поговорить с Ким Намджуном. Можешь его позвать? — Сокджин подошёл к алтарю. Мужчина постоял молча ещё немного, после повернулся. Высокий. Волосы у него зачесаны назад, тёмные. На лице лишь доброжелательная улыбка, очки аккуратные в чёрной оправе. — Добрый день, Сокджин. Его звать не нужно, я здесь, — Намджун обошёл алтарь и встал напротив Сокджина. Джин щурится. — А... Понятно. Мы можем договориться о содействии? — Джин не медлил. — Можем, — Намджун как-то странно взглядом его оценивает. — Ты хочешь просто быть общим капитаном всех остальных движений? Что же буду делать я? — Нет! Я хочу… Хочу совет капитанов, — Джин хмурится. Какой-то он странный пастор… Просто чувство, словно Сокджин говорит с Дьяволом… Дьявол во плоти в церкви. — Ох, вот как, — Намджун качнул головой. Его телосложение… У Сокджина было полно вопросов. Хотя бы потому, что Намджун был больше него. И тело… Из-под одеяний очень явно выделялась мышечная масса. Такая, очень правдивая. Джин пытается не акцентировать на этом внимание. Но получается плохо. Единственная слабость Сокджина — мужчины в идеальной физической форме, желательно выше него и с потрясающей мужественной внешностью… Почему-то, пастор подходил под все эти пункты, отчего в голове повстанца била красная тревога, сирены выли, а кровь кипела. Полный отрыв какой-то… — Сокджин? — глубокий низкий голос позвал в очередной раз Джина. Капитан спешно посмотрел в глаза пастора. — Почему ты так задумался? — Извиняюсь. Так о чем мы? — О том, что я рассматриваю мирный договор с тобой, — он качнул головой. — Помимо того, что мы будем согласовывать действия, не принимать серьёзные решения без совета и так далее… Я хочу, чтобы ты поставлял оружие церкви. Сам понимаешь, как нам сложно обходиться, — качнул головой Намджун. И Джин готов поклясться, пастор словно лукавит… Или говорит с лёгким сарказмом. Что-то в нём выбивалось из образа служителя Бога (Сокджин сходит с ума от общения с этим мужчиной). — Да… Конечно, это тоже будет входить в договор, — тянет Джин и отводит взгляд окончательно. Но это было главной ошибкой. Хотя бы потому, что Намджун оказался подозрительно близко, поставив руки так, что у Джина нет пути к отступлению — он в ловушке пастора. — Красивый капитан тоже? Слова звенели в ушах Джина, он не мог до конца осознать, что только что услышал. Он смотрит на Намджуна, поднимая бровь. — В каком смысле? — В самом прямом, Сокджин, — звон в голове Джина теперь громче. Или это белый шум? Он мотает головой, а после руками упирается в грудь пастора (это было ошибкой, опять ошибкой, ведь грудь у него очень!.. Очень сильная и… Господи!) — Так, Намджун, ты же… — ладно, Сокджин ещё не потерял свой мозг, поэтому понял, что дело идет к какому-то интиму. Его пытается трахнуть пастор? Сексуальный, накаченный и красивый… Пастор! — Тц, тихо, — Намджун становится ближе, усаживая на алтарь Джина. Теперь было не смешно. По телу капитана бежали мурашки, прикосновения Намджуна… Черт, да что же это такое? — Прекрати… — Не хочу. Такое ощущение, что и ты тоже, — Намджун скинул с себя верх, откидывая одеяние пастора. После чего двинулся к Сокджину, оставляя поцелуй на шее. Это словно ожог… Сокджин понимает, что уже возбужден. Его тянет к мужчине… — Я… Это ведь неправильно, — Сокджин старается ухватиться за последнюю ниточку адекватности, но следующие слова Джуна оборвали её окончательно. — Неправильно и церкви оружие закупать. Мне нравится капитан, а во время войны нужно вытягивать максимум наслаждения от жизни, м? — Намджун расстегивает пеструю рубаху капитана, чтобы горячими губами упасть на соски Джина. Теперь голова Джина заполнена лишь сексуальным пастором. Ну, раз уж никто не против, тогда почему бы и… — Мхв… — Сокджин тянет его на себя, целуя. Развязно, желанно… Теперь они оба чувствовали возбуждение друг друга: искра страсти буквально прошла между ними. Сокджин чувствовал возбужденный орган Джуна, отчего щеки стали краснеть, но после он не задумывался об этом, поглощенный страстным поцелуем. — Querido, és muito bom… Vais ser um bom rapaz? * — тянет хрипло Намджун, оглаживая большими ладонями его талию. Сокджин кивает и туманными глазами смотрит на пастора, продолжая обнимать за шею. *Милый, ты очень хорош… Ты будешь хорошим мальчиком? — Ты всегда во время секса переходишь на португальский? — тянет тихо капитан, а после стонет, ведь его приятно трогают между ног. Господи, прости… Сокджин согрешил в доме божьем. — Люблю, — хмыкает в ответ, после чего оставляет на шее засосы, ведя ладонями по спине Джина вниз. Гладит талию и ведёт к заднице, явно намереваясь облапать и там. Сокджину слишком сильно нравилось то, что с ним сейчас происходило. Намджун точно хороший любовник. Им хватило немного времени, чтобы Джин оказался голым и разложенным на алтаре… Намджун гладко и медленно вошёл в Сокджина. — Мхв! — Джин стонет и хватается за плечо Джуна, пока тот дает ему привыкнуть к себе. — Estás linda com a minha pila lá dentro. Não te dói, querido? * — Намджун слегка хлопает его по бедру и толкается снова. Джин мычит. *Ты выглядишь великолепно с моим членом внутри. Тебе не больно, дорогой? — Нет, все хорошо… Мм… Если будешь медлить, то я втащу тебе, — Сокджин сам шевельнул бедрами, отчего Намджун толкнулся сильнее и наконец-то перешёл на средний темп. Он сталкивался с ягодицами Джина, хватал его за талию, удерживая, чтобы было удобнее вбиваться. — Грозный капитан, — Намджун его целует, оттянув слегка волосы вбок. Сокджин, когда шел в церковь, не ожидал, что его трахнет пастор. Но это лишь звучит не очень, на деле довольно хорошо. Теперь уже пастор нагнул Сокджина, держа крепко за бедра. Джин только успевал хвататься за другой конец алтаря и стонать. Давно он такого не чувствовал… Давно не было у него хорошего секса. — Ах! На… Намджун!.. — Calma, calma*, детка, лучше продолжай стонать, — мужчина снова шлепает его по заднице, уже сильнее. Джин (к сожалению или счастью) теперь ярко ощущает разницу в их мышечном развитии… Намджун выигрывает. *Тише, тише. — Ах! Намджун-а! Намджун заломал ему руку, а свободной оттянул волосы Джина назад. — Я не сомневался, что ты прекрасен и во время секса, — усмехнулся мужчина. — Ты… Откуда ты знаешь меня? — сквозь стон вопросил мужчина. — Позже, Джин-а, — он отпускает его волосы, опираясь о свою руку, чтобы ускориться. Джин извивался под пастором, как змея. Намджун… Хорош. Очень хорош.***
Хосок поднялся на вышку и сразу же столкнулся с Юнги. Чон наклонился, тяжко дыша, ибо совсем выбился из сил, пока поднимался. Руки болят… — Фух… Блять. Тяжело, — он переводит взгляд на Мина. — Наконец-то, поднялся, — Юнги его хватает за руку, к себе подтягивая. Чон спотыкается и падает на Юнги, напуганно глядя. Юнги, к слову, отреагировал спокойно. Он крепко подхватил младшего, прижимая к себе. — Аккуратнее. — Да… Да, извини. Зачем ты меня позвал? Юнги его подвел к окну. На полу лежал плед, тарелки с какими-то сэндвичами, газировка в банках, снэки. Хосок грузит информацию, смотрит на Юнги и поднимает брови, молча спрашивая. — Садись. Это типа свидания, — мычит Мин. Он подпихивает его к пледу. Хосок сел послушно, глядя на Юнги. Сейчас ему очень странно… Он совершенно недопонимал, почему Юнги сейчас выглядел как-то… По-другому. — Че смотришь? — Юнги сел рядом, открыл банку и отпил. Он все же бросил взгляд на Чона. — Тебе же нравится такое! — Нравится, — Хосок покраснел, побелел, позеленел… Он берёт бутерброд с тарелки и ест молча, даже боясь посмотреть на Мина. Это так смущает! У Хосока никогда не было свидания… И парня, и девушки. Не было у него вообще ничего! — А… А почему на свидание позвал? — Тихо тянет Чон. — Я ведь тебя раздражаю… — Да, — Юнги опускает взгляд, — но нравишься мне. Хосок улыбается скромно и смотрит на звёздное небо, потому что было очень красиво! Чон тоже себе открыл банку, глядя изредка на Юнги. Сначала они молча переглядывались между собой, а через какое-то время наконец-то смогли заговорить. — Спасибо, что позвал… Получается, ты меня доставал, потому что я нравлюсь тебе? — Хосок держит банку в руках, сидя по-турецки. — Ну да, — кивнул он. — Но ты говорил, что я дрыщ. Я не привлекаю тебя внешне? — вздыхает Хосок и, видимо… Обижается. Ему правда было неприятно из-за слов Юнги. — Нет! Потому что ты не ешь почти! — Мин поджимает губы. — Ты должен нормально питаться, я ведь оставлял тебе еду на столе! — А… Это был ты? — тихо бубнит Хосок, снова смущаясь, — Извини, я буду лучше питаться. — Вот так лучше, — Хосок повёл плечом, когда Юнги заговорил. — Ты красивый. Очень. Чон тихо смеется. Дальше они разговаривают на какие-то разные темы, чтобы узнать друг друга больше, чем просто компьютерный гений и повстанец. Ближе к утру, когда вскоре должен прийти сменщик Юнги, Мин повернулся на заснувшего Хосока. Тот уложил голову старшему на бедро, сопя. Юнги мягко погладил его по волосам, которые Хосок любит высветлять в белый. Правда, вон — корни уже отрасли, нужно будет снова подкрасить. Юнги любовался Хосоком: высокий, милый, веселый и шумный. Такой… Лучик счастья среди этой вечной войны. — Обещаю, я закончу ради тебя войну, — негромко сказал Юнги, хотя спящий Чон точно его не услышал. Правда, Хосок никогда в жизни не признается, что на самом деле давно проснулся, но продолжал «спать», лишь бы подольше полежать на бедре Юнги… «Обещаю, я закончу ради тебя войну» теперь навсегда останется в сердце Хосока. Если честно, Юнги тоже нравился Чону, просто пререкаться и спорить у них было своего рода… Флиртом.