Слепое пятно

— Когда ты понял, что любишь меня? — спросила она, едва дверь за ней беззвучно закрылась. Когда она влетела в его рабочий кабинет, Арлан сидел за своим рабочим столом со списком заказов в руках, как видно собираясь убрать его в нужную стопку. На мгновение ей показалось что его лицо застыло, закаменело. Напряженными пальцами он машинально смял лист бумаги — но почти сразу же положил его перед собой, аккуратно и долго разглаживал заломы как будто в попытке потянуть время прежде чем посмотреть ей в глаза. — Сложно сформулировать точно, — наконец, заговорил он, и его голос был таким же спокойным, деловитым, словно бы они обсуждали что-то будничное и обычное вроде нового корма для Пеппи или покупки еще одной партии звездных фрегатов. — Иногда мне кажется, что в тот же момент, когда в первый раз вас увидел. Но как что-то осознанное… думаю, месяца через два, после того как вы дали мне кров и работу. Как и обычно он не опустился до того чтобы лгать ей даже в подобных личных и неуместных вопросах. Аккуратно расправив подол, Аста присела на край его стола, слегка подвинув стопку отчетов в сторону. Снова расправила платье на коленках, поболтала ногой в воздухе, пристально разглядывая носок туфли. Мысли разбегались как растревоженные Вуббабу. Как будто мир — ее внутренний маленький прочный мир, каким она его знала — вдруг оказался совсем иным. Это спросила Март полчаса — назад, обронила за чаем, пока втроем со Стеллой они болтали и сплетничали о разном, девчачьем и личном, и тогда Аста лишь беззаботно рассмеялась, приняв это за отличную шутку. А потом рассмеялась Стелла — над ее удивленным, растерянным видом и пожала плечами — мол, да все до единого знают на станции, еще и ставки делают — спит главный исследователь Аста с главой службы безопасности Арланом или нет? Как ведро льда на голову, как удар поддых и Аста все еще не могла отдышаться. — Почему ты никогда даже не намекал? Арлан промолчал. С некой неуютностью она вновь подумала — «вся станция», целая станция до последнего человека, и только она со своим умением разбираться в людях и играть на тонких струнках их милых, предсказуемых душ, оказалась как перед слепым пятном. Она подумала снова — о паре коротких, малоплодотворных романах, в которые позволила себя увлечь из исследовательского интереса больше чем из живого чувства… Наука всегда влекла ее больше, поэтому все истории были недолгими и оборванными без жалости. Каково было Арлану… — Поэтому, — наконец, обрывисто произнес Арлан, как видно прочитав все по ее лицу. — Мои личные чувства вас не касаются, госпожа Аста. — Как это не касаются? — всплеснула она руками, чуть не смахнув со столешницы фотографию Пеппи в мерцающей голографической рамке. — Это как же не касаются, если касаются и даже очень, а? Ты ведь знаешь — насколько ты для меня важен. Да я вообще не представляю как бы я была без тебя… И на Станции. И вообще. Знаешь ведь? — очень осторожным, тонким голосом переспросила она. Попыталась прочитать что-то в его взгляде, в выражении задумчивого лица с по-мальчишечьи острыми, немного резкими чертами и не смогла, потому что уже была совсем не так в себе уверена как раньше. На мгновение задумалась отчего-то — можно ли назвать красивым Арлана? Оценочная мысль непонятно покрутилась, вновь размылась и так и осталась без ответа Арлан просто был. Всегда был. На мгновение Аста попыталась представить вдруг — если бы вдруг его не было, и ощущение пустоты фантомной скользкой змеей свилось кольцами где-то под ребрами и в животе. Чувство было ужасное, ледяное и отвратительное, как в тот день, когда Легион молотом обрушился на станцию, связь с Арланом прервалась, и она уже не слышала его голос. Потянувшись, она вдруг сжала его затянутую в перчатку руку в своих и даже немного удивилась тому, какие у него большие, широкие ладони теперь, словно не сама каждый раз покупала ему эти перчатки, через силу выбирая не самые бессовестно дорогие и зарекламированные, а те, что ему нравятся. — Знаешь, мне кажется, без тебя я бы не смогла себе позволить вот так беззаботно смотреть на звезды. — Кто-то другой бы занимался обеспечением безопасности на Герте. — А кто бы следил за моими тратами, когда они становятся совершенно безумными? Кто бы помогал мне с Пеппи? Кто бы меня защищал? — Арлан захотел что-то возразить, но она мотнула головой. — Ты всегда только на моей стороне, даже если это я сама против себя. Иногда я думаю, что ты можешь встретить кого-нибудь еще, полюбить… Я бы не стала пытаться тебя удержать, но… — Никогда, — что-то вроде улыбки, необычно мягкой, коснулось его губ. — Я всегда там где вы, госпожа Аста. Не стоит беспокоиться. Сейчас Арлан выглядел спокойным как человек в полном мире и с собой, и со своими чувствами. Она же чувствовала себя сущим хаосом. — Поцелуй меня, — требовательно решила вдруг Аста. Темно-вишневые глаза его вдруг болезненно блеснули. — Вам нет необходимости меня жалеть. — Да причем тут жалость! Это же я без тебя не могу, глупый ты глупый. Фыркнув, она решительно потянулась — запустила пальцы в его светлые волосы, стянутые в хвост, не позволяя отстраниться, прижалась губами к сомкнутым плотно губам. Слегка провела языком в немой просьбе раскрыть их, и он подчинился, следуя за ней. Как и всегда. Как всегда было. Поцелуй получился довольно неумелым, неловким, почти скомканным — но ее сердце почему-то заколотилось, зашлось как будто он был первым. — Думаю, я не слишком хорош в этом, — честно признал Арлан, когда она, наконец, заставила себя отодвинуться. Легко встала на ноги, соскочив со столешницы, наконец. Пальцы уверенно и легко летали по застежками и молниям, одна тряпка ложилась на мягкий ковер под ногами за другой. — Вопрос практики, — серьезно и деловито заметила Аста, нога об ногу снимая туфли. К удивлению она не чувствовала даже намека на неловкость — это же Арлан, ЕЕ Арлан, и все о чем о чем она сейчас могла думать — побыстрее закончить с неопределенностью. Расставить все точки и все акценты — она решала быстро, она все делала быстро, со своим живым и проворным умом заставляя всех и каждого вокруг себя неизбежно ускоряться чтобы поспеть следом. Но когда она потянулась к его налокотнику, рассчитывая снять его первым, Арлан с силой, но не больно сжал ее руку. — Нет, — качнул он головой. Аста вздрогнула, ощутив разом и наготу, и всю неловкость своего положения. Кондиционированный воздух вдруг показался слишком сухим и обедненным кислородом, как будто засбоил датчик. Редкие «нет» Арлана неизменно оставались «нет» что бы она ни делала и какие лазейки не изыскивала бы — может быть потому что он был из редкого числа людей, которые умели ей отказать. — Слишком много шрамов, — неохотно мотнул он головой в ответ на ее растерянный взгляд. Выдохнув с облегчением, она снова коснулась его губ — уже легко, невесомо. Потом глубоких шрамов, рассекающих его переносицу. — Я совсем не считаю их некрасивыми. — Вы будете думать о них. Слишком много. — Тогда оставим как есть, — покладисто кивнула Аста. — Тебе не нравится, когда я прикасаюсь к тебе? — Нет. То есть да, — смешался он, опустил глаза, спрятав взгляд за челкой. — Нравится. Аста прикусила губу, чтобы не рассмеяться — так мило он покраснел, уже без стеснения устроилась на его коленях. В этом было даже что-то особенно эротичное — то каким закрытым по горло он был в своей грубой, строгой форме, и какой абсолютно обнаженной, за исключением крошечных белых кружевных трусиков, была она. Внизу живота понемногу становилось все горячее. Горячая, болезненно тянущая пустота внутри алчно требовала немедленного удовлетворения. Подзабытое ощущение — хотеть так сильно кого-то, а не просто рационально и быстро сбрасывать напряжение тяжелого дня в компании новой, супернавороченной игрушки, и ни один любовник, к какому бы биологическому виду он не относился, не так удобен и функционален как эти милые, разноцветные штучки. Но Арлан никогда не был для нее функцией — даже если сам о себе думал так. Она хотела Арлана, пусть даже он еще ни разу ее по-настоящему не коснулся. Сейчас она хотела, чтобы он прикоснулся к ней так мучительно сильно, что могла бы об этом кричать. — Разве ты сам не хотел бы ко мне прикоснуться? — негромко, дразняще мурлыкнула она, руками обхватив себя за плечи. Обнаженные груди приобрели на ее взгляд вид еще более соблазнительный Дыхание у него стало тяжелым и быстрым как после долгой, долгой пробежки, но он упрямо, напряженно смотрел ей в лицо, как будто если опустил бы взгляд ниже — случилось бы что-то дурное. Внутри стало как-то холодно и нехорошо. Весь напор и уверенность осыпались разом осколками. Было что-то не так, не то — и она не могла понять и боялась даже сделать предположение, потому что думала что знала об Арлане все, до последней мысли и чувства, а оказывается не знала главного. Слепое пятно. В глазах, в носу почему-то защипало щекотно и почти обиженно. Пришлось задержать дыхание чтобы успокоиться. — Я делаю что-то не так, Арлан? — спросила она, по-детски уткнувшись лицом в его теплую, жилистую шею над воротом, и подумала что ей нравится запах его кожи, его волос. — Скажи. Мы можем… Если ты не хочешь, мы можем не делать этого. Или не сейчас. Просто скажи мне, что я не так делаю! Уловив в ее голосе эти надтреснутые, болезненные нотки, он вздрогнул. — Если все потом снова станет как было, — медленно, словно через силу произнес Арлан. — Пока не знаю, насколько успешно я смогу исполнять свои обычные обязанности, госпожа Аста, и поэтому мне, наверное… немного тревожно. Да. Руки его, только что опущенные по швам, легли на ее поясницу, и она ощутила кожей прикосновение перчаток, прохладно-металлическое от укрепляющих набоек, неживое, но все равно успокаивающее. Он вдруг прижал ее ближе, так близко что нашивки на его куртке и пропуск болезненно впились в ее мягкие обнаженные груди; дух перехватило от силы его рук, которыми он крушил монстров чтобы снова и снова защищать ее и все что ей дорого. Это был долгий путь от тощего оборванного мальчишки с голодными глазами и избалованной, богатой наследницы, мечтающей о далеких звездах, к тем, кто они теперь есть. Путь, который они прошли вместе. — У меня никого ближе тебя нет. И не было. И не надо. — торопливо бормотала Аста всякие нежные, влюбленные глупости, смеялась немного, снова и снова целовала его губы, и щеки, и шрамы. — Я просто хочу быть ближе. Еще ближе. Как только можно близко. Ничего не изменится, — сжала она его щеки в ладонях, бурно замотала головой, задевая его волосами. — У нас с тобой и так уже питомец общий. И бюджет… — Раздельный, — непримиримо отрезал Арлан. Это было вечным предметом споров, как и всегда, все как всегда, потому что это Арлан, ее Арлан… — Помоги мне снять перчатки, пожалуйста, — вдруг попросил он хрипло, потемневшим, горящим взглядом касаясь ее губ, тонкой шеи, ключиц. — Я так сильно хочу… прикоснуться. Ближе. Тихонько Аста рассмеялась, расстегнула застежку на его запястье. Вновь вернув прежнюю уверенность и лукавство, прихватила перчатку зубами, медленно стянула палец за пальцем. — Она же грязная, госпожа Аста, — осудительно вздохнул Арлан. Но дыхание его все равно сбилось, и он уже был твердым, когда Аста торопливо расстегивала его штаны неловкими пальцами. — Порви на мне трусики, — весело попросила она между поцелуями чтобы не отрываться надолго и не вставать. — Всегда мечтала об этом. Туманный взгляд Арлана сделался недоуменным, но она снова засмеялась, небольно и убедительно куснула его за губу пока он вновь все не испортил практичностью. Тонкое дорогое кружево жалобно треснуло, разрываясь, и низ ее живота вновь свело жарким спазмом от мысли о силе его рук, после гладивших ее голую спину, бедра так нежно и осторожно словно бы она был из тончайшего стекла или фарфора. Губы Арлана раскрылись почти удивленно, когда она опустилась на его член, неспешно и медленно. На лбу под растрепанной челкой проступил пот, зубами он впился в нижнюю губу. По телу прошла дрожь. — По… подожди, — еле слышно пробормотал он, сжимая шершавыми, мозолистыми ладонями ее плечи. Аста послушно устроила подбородок на его плече, давая ему время освоится, привыкнуть к влажной тесноте ее тела. Предвкушающе ощущение наполненности тоже было сладким. — Я и забыла как ощущается живое тело… — прикрыла она глаза, смакуя его в ожидании большего. — Игрушки, конечно, хороши, но совсем, совсем не то. — Игрушки? — с трудом переспросил Арлан. Отбросив с лица волосы, Аста улыбнулась, одновременно невинно и абсолютно бесстыже. — Да-да, те самые, которые я заказывала… — ее губы коснулись его уха игривым шепотом. — Что ты подумал, когда я прислала тебе ссылки на них? — Что интимная жизнь госпожи Асты и ее потребности меня не касаются. Голос его звучал все же довольно смущенно. Ей это нравилось. — Ну, как видишь очень даже касаются, — потерлась она грудью о его твердую грудь, положив руки на спинку стула за его спиной. Грубоватая ткань куртки, металл застежек приятно царапнули нежную, чувствительную кожу, подразнили твердые соски, заставив ее тихо застонать. — Я бы даже сказала — теперь они входят в зону твоей личной ответственности, Арлан. — Я понял, — очень серьезно кивнул он. — Ох, не воспринимай все так прямолинейно, — слегка дразняще поерзала Аста на нем, приподнялась, позволяя его члену почти полностью выскользнуть. — Если ты не хочешь… если тебе не нравится. Руки Арлана с силой сжали ее голые бедра, насаживая ее на его член до упора. Забыв мысль, от удовольствия Аста громко ахнула. — Госпожа Аста, ты не могла бы не отвлекаться, — пробормотал Арлан, вновь лицом утыкаясь ей в шею. — Хотя бы пока… С этим сложно было не согласиться. Позже они перебрались в ее личную каюту и повторили еще раз. И еще один — в сон ее все равно не тянуло, и, положив подбородок на сплетенные пальцы, она еще долго что-то рассказывала ему, как обычно торопливым потоком соскальзывая от рабочего к личному и обратно — и то и другое все равно было одинаково общим. Заодно понемногу обдумывала анонимный подпольный тотализатор, разгромный проигрыш в котором на станции многих отучит испытывать к личной жизни своих коллег избыточный интерес. Арлан слушал уже полусонно, шершавые, мозолистые пальцы его гладили ее голую спину, плечо, и тогда она замолкала, осекалась. Жмурилась от удовольствия, и когда она замолкала, он открывал глаза, как будто самым важным во вселенной было слышать ее голос, прикасаться… Внутри становилось от этого хорошо и спокойно, и правильно тоже — словно именно так и должно всегда было быть, и взгляд Асты сам собой ненадолго отрывался от неисследованных еще далеких звезд к чему-то более простому, приземленному и родному вроде растрепанной макушки рядом и теплой, грубоватой руки на своем плече. И невольно думалось, что как бы ошибочно не понимала Арлана все это время… … сама же для себя именно она оставалась худшим слепым пятном.