Как приручить ветер

Дверь в комнату с грохотом открылась, шмякнувшись об стенку. - Ты вечно так! Нельзя, опасно, не ходи! – взмахнув руками, юноша с золотыми кудрями ворвался внутрь и, «пролетев» до кровати, чуть ли не запрыгнул на нее. – Я тут плесенью покроюсь, - скрестил он руки на груди и надулся, отвернувшись к окну. В дверном проеме появился высокий стройный мужчина, с длинным волосами цвета вороньего крыла, собранными с висков на затылок и связанные черной атласной лентой. Темные глаза, обрамленные веером густых черных ресниц, следили за каждым движением парня. Белая футболка на острых худых плечах, широкие спортивные штаны, которые, казалось, держались на честном слове, пронзительно-голубые глаза и кудри. Боже, как же этот мужчина любил его кудри! Шелковыми завитками они обрамляли красивое лицо Вани, струились меж тонких пальцев, когда мужчина проводил по ним ладонью, щекотали нос, когда юноша утыкался в широкую грудь хозяина Особняка, а тот наклонялся к золотой макушке и вдыхал ее запах. От Вани всегда пахло полевыми цветами и свежим ветром. Он сам был похож на ветер, не мог усидеть на месте, носился по дому, вечно что-то делал, заводил всю прислугу. Но, когда ветер стихал, Особняк превращался в скучное, унылое место. Казалось, даже свет куда-то пропадал из больших, богато обставленных комнат. - Ты же знаешь, сейчас снаружи неспокойно, - бархатистый голос проник в комнату, обволакивая Ивана. - Как так не спокойно, если остальные могут выходить, а я – нет? – скосил взгляд на стоявшего в двери парень. – Ты мне даже во внутренний двор не разрешаешь выйти. Ухмылка на тонких губах мужчины отразилась в небесно-голубом взгляде. - Кость, ну на минуточку? А? – Ваня слез с кровати и начал медленно подходить к хозяину Особняка. – Я погуляю во внутреннем дворе, минутки две. Ничего же со мной не случится. Можешь даже прислугу приставить. В конце концов, двор со всех сторон окружен стеной, не может же внезапно появится десант на голубом вертолете. Отпустишь, а? – юноша оказался совсем близко и заглядывал в черный омут глаз мужчины. Как так получилось, что еще месяц назад он знать не знал этого человека перед ним, а теперь они живут под одной крышей в чужой стране. В этой стране этот мужчина был известен под именем Кощей, но этому парню он разрешал звать себя на свой манер – Костя. - Я тебя забрал не для того, чтобы подвергать опасности, - спокойный ответ. Казалось, что Кощей никогда не злится, не машет руками, не орет, а только немного приподнимает изящную бровь, когда кто-то начинает его раздражать. Но, вот именно, что это казалось до того момента, пока в Особняки не появился золотоволосый юноша. И тут полетели тарелки, дорогущие вазы, порваны в клочья бархатные подушки. Своей упертостью Иван доводил мужчину до белого каления на раз-два. Потом, правда, сам же эту бурю и утихомиривал. - Да какая опасность?! – снова замахал руками парень. – Здесь кроме скуки смертной мне ничего не грозит! Я уже домой хочу! Темные глаза прищурились, и в них мелькнул огонек злости. Он до сих пор не сказал, что дома, скорее всего, его никто не ждет, кроме сестры. Да и та, ударилась в бега подальше от отца-тирана. Ворочить миллионами тот мог, а вот оберегать своих детей и дарить им любовь не научился. Узкие ладони легли на пылающие от гнева щеки Ивана. - Ты должен постараться забыть на время о доме, - тихий ласковый голос. Только с ним он говорил так, только ему открывал ту свою сторону, которую скрывал от остальных. - Как только волнения улягутся, ты сможешь выйти хотя бы во внутренний двор. Обещаю, - и губы скользнули по лбу, задевая золотистые завитки. Он не считал это похищением, он считал это спасением. Разве нормальный отец задумался бы, когда кто-то предлагает огромную сумму за его ребенка? В уплату долга? Да какая разница, это же родной тебе человек, часть тебя, тут даже не должно быть никаких сомнений! Кощей сам был жертвой такой «родительской заботы». Правда ситуация складывалась немного другая, там просто не на что было есть огромной бедной семье, и, чтобы хоть как-то прокормиться, его продали богачу. Сколько пришлось вытерпеть, сколько боли, унижения и страха пропустить через себя. И только чудо, что Кощей в то время не наложил на себя руки, а смог не просто выбраться из этого ада, но и подняться, и отомстить. Правда, пришлось срочно менять и место жительства, и все документы, но именно с того момента началась новая жизнь, приведшая к тому, что он имеет сейчас. - Ты кормишь меня обещаниями уж три недели, - Ваня опустил глаза, его плечи поникли. Нельзя заключить ветер в четырех стенах. -Господин! – раздался окрик Вазира из глубин коридора. – К Вам посетители! Кощей тяжело вздохнул. Он не хотел оставлять Ваню, хотел всегда быть рядом, касаться его кожи, вдыхать его запах, сжимать в крепких объятиях, но, дела никто не отменял. - Можно с тобой? – пронзительно-голубой взгляд заставлял сердце мужчины замирать, разливая внутри теплую негу. - Нет, это деловая встреча, тебе не стоит на ней присутствовать, - нежно проведя подушечкой большого пальца по щеке юноши, устало ответил мужчина. - Я буду тихо сидеть в углу и не отсвечивать, - умоляющие нотки, как острые иглы, вонзались в сердце Кощея. Как же хотелось ответить согласием, взять Ваню за руку и повести в этот огромный кабинет на первом этаже, но нельзя. Никто не должен видеть его, ни одна живая душа не должна знать о хранящемся в Особняке золоте. - Вечером вместе посмотрим фильм, - снова теплый поцелуй в лоб и мужчина направился прочь. Он чувствовал, как юноша смотрит ему вслед, как хмурится и сопит. Снова теплая улыбка на тонких губах. ***** Ночь, как покрывало, накрыло чужой город, но прохладнее от этого не стало. Рябь ходила по песку, который стремился захватить все больше и больше территорий. Особняк, как оазис, источал запах свежести и влаги. Во внутреннем дворе журчал фонтан. Кипарисы, папоротники и пальмы рафия молчаливыми стражами стояли вдоль дорожек сада. Кусты гортензии цвели, наполняя воздух сладким тонким ароматом. Множество роз, разных цветов, с набухшими бутонами, яркими вкраплениями виднелись на небольшой клумбе. Тысячи умелых рук каждый день приводили сад в порядок, поддерживали здоровье растений. Сквозь буйство зелени в темноте виднелся белый ствол. Береза, небольшая, стройной девушкой красовалась среди местной флоры. Она появилась тут недавно, две недели тому назад. Кощей приказал доставить ее прямо из России и посадить под окном Ваниной комнаты. Он видел тоску по дому в голубых глазах, понимал, что от этого ни куда не деться, но можно хоть немного облегчить страдания. Кроме того, повару было велено готовить традиционные русские блюда, а всю «экзотику» оставлять на выходные, как разнообразие. Прислуга стала учить русский, но быструю речь золотоволосого юноши все равно не понимала. Ваня улыбался и повторял одно и то же по нескольку раз. - Господин, что такое ёшкин кот? – как-то раз задал вопрос Вазир, когда вместе с Кощеем перебирал бумаги у него в кабинете. Мужчина оторвался от текста перед собой и удивленно поднял брови. - А тебе зачем? - Ну, молодой русский господин упоминает этого кота очень часто, вот горничные и я задались этим вопросом. - Если молодой господин упоминает, тогда у него и надо спрашивать, - усмехнулся Кощей. - Они спрашивали и ничего не поняли из объяснений, - Вазир был сама серьезность. Черные глаза продолжали выцеплять из стопки нужные листы. – Они попросили у Вас спросить. Вы жили какое-то время в России, знаете хорошо их язык. - Ну, - мужчина облокотился на стол и, сцепив пальцы в замок, оперся на них подбородком. – Ёшкин кот, это мифическое существо у русских, которое является источником каких-то неурядиц. - Что такое неурядица? - Беспорядок, неполадки, когда что-то идет не так. Вазир махнул головой, продолжая шуршать бумагой. - А что такое ёшкин дрын? - Это тоже говорил молодой господин? Кивок головы в ответ. - Ох уж этот молодой господин, - рассмеялся Кощей и в его глазах заблестели теплые огоньки. – Нужно поговорить с ним, чтобы меньше ругался. Даже те, кто был против появления Ивана в Особняке, считая, что это очередное помрачнение хозяина, и оно скоро пройдет, выучили базовый русский, чтобы понимать, чего от них требует этот неугомонный юноша. Работы в последнее время было много. Крупные поставки, новые компаньоны. Кощей все больше и больше становился популярен на международной арене бизнеса, с ним хотели заключать сделки миллиардеры всех стран, видя в этом свою выгоду и перспективу. Из-за этого приходилось работать допоздна. Вот и сегодня, не смотря на поздний час, мужчина сидел в своем кабинете и вчитывался в новый договор. Все источники света были выключены, кроме настольной лампы, которая выхватывала кусок стола, обрамляя его желтым теплым светом. Изящные пальцы держали в руках тонкую, покрытую арабской вязью, ручку. Волосы Кощея были распущены и волнами спадали на плечи и ниже. Ворот черной рубашки расстегнут, обнажая впадинку ключицы. Во всем Особняки стояла тишина, его обитатели уже легли спать. По коридорам гулял прохладный поток кондиционеров и их гудение. Тут дверь тихонько приоткрылась, запуская полоску света. Мужчина поднял глаза и увидел взлохмаченную золотую шевелюру. Сердце сжалось от какого-то теплого чувства. - Ты что не спишь? – бархатный голос, шелестом прорвался через тишину. Иван ничего не ответил. Он молча зашел, прикрыв за собой дверь, и босыми ногами прошлепал к столу. На юноше была белая длинная рубашка, чуть не доходившая до колен и явно снятая с чужого плеча. Он остановился рядом с креслом Кощея и глянул на бумаги. - Ты еще долго? – сонная хрипотца в голосе. - Мне нужно подготовиться к завтрашнему дню, - склонив голову на бок, ответил мужчина. - Ты обещал сегодня кино. - Прости, - Кощей протянул руку, взял Ивана за запястье и потянул на себя, усаживая на колени. – У меня, правда, много работы. Одна рука мужчины легла на поясницу юноши, другая на колени. От Вани исходило тепло и пахло молоком. Он всегда чувствовал этот запах, когда лежал рядом с юношей в кровати по ночам. Легкие поцелуи, касания. Всего этого Кощею было мало, но он никогда не позволял себе перейти грань. И хотя тело Вани откликалось на ласки, мужчина не мог заходить далеко. С тех страшных для него времен сохранились воспоминания, которые навсегда уверовали, что ничего подобного он сам никому не причинит. Пока что Кощей держался, хотя это становилось все труднее и труднее, но и полностью отдалиться он не мог. Уже нельзя было толком вспомнить, когда впервые они оказались в одной постели, это произошло внезапно, так же как внезапно ветер врывается в распахнутое окно, опрокидывая горшок с цветком и оставляя земляные следы на ковре. Но никто вовремя не убрал, земля впиталась в ковер и теперь ее нельзя вывести. Тонкие пальцы прошлись по золотым кудрям. Иван тяжело вздохнул и положил голову на плечо мужчине. Мерное гудение продолжало наполнять комнату прохладой. Одна рука Кощея гладила юношу по бедру, другая зарылась в шелковых завитках волос. Мужчина понимал, что юноша, ошибочно, принимает ласку от него, за отеческую, подменяя понятия и пытаясь восполнить то, чего ему недодали. Он делал это неосознанно, и Кощей должен был бы пресекать все это, но не мог, не хотел, не видел смысла. - Почему я не могу поехать домой? – тихий шепот. Мужчина напрягся. Он совершенно не хотел сейчас поднимать эту тему. Так же и вопрос о том, почему сестра не пишет, не звонит. Сказка о том, что она уехала на учебу заграницу, что позвонит, как будет время, уже начинала терять свою нерушимость, наталкиваясь на доводы со стороны юноши о том, что она же не в глухую тайгу учиться поехала, где связи нет. - Сейчас у твоего отца не самое лучшее положение дел, ему нужно время, чтобы решить серьёзные проблемы. Ты и сестра будете только мешаться, - бархатный ответ убаюкивал. - Мы всегда ему мешаемся, - Иван немного отстранился и посмотрел куда-то в сторону, в темноту кабинета. Темные глаза Кощея всматривались в хмурящееся лицо юноши. Его профиль вырисовывался четкой тенью на фоне теплого света от лампы. Кудряшки подсвечивались и казались просто огненными, коснись их и останется ожог. Именно такой ожог теперь на сердце мужчины. - Скорее всего Мила не сама уехала, он ее отправил, так же как и меня, - досада была в голосе Ивана. – Если бы мама была бы жива, мы уехали бы вместе и никогда бы не возвращались, - он повернулся и посмотрел на Кощея. – Тебе бы моя мама понравилась. Она добрая, нежная, чуткая. Она умеет так красиво вышивать и так прекрасно поет. Ты бы заслушался ее песнями, - даже в темноте мужчина видел, как горят глаза от восторга у юноши. Он очень сильно любил свою мать. Да, если бы она была бы жива, то Ивана здесь не было бы. - Я верю, - улыбнулся одними уголками губ Кощей. Его прохладная ладонь легла на Ванину щеку. Тот прикрыл глаза и подался вперед. Руки юноши обвились вокруг шеи мужчины, а губы прильнули к его губам. Нежный, нерешительный поцелуй, который будто спрашивал разрешения, будто прощупывал почву в болотистой местности, куда Иван погружался все больше и больше, находясь рядом с Кощеем. Рука мужчины скользнула с щеки юноши на его затылок, зарываясь в огненном вихре, прижимая их губы сильнее, углубляя поцелуй. Сладко, неспешно, их языки сплетались, позволяя насладиться опьяняющим моментом. Иван чувствовал, как кружится голова, как другая рука мужчины скользит с поясницы на его бедро и обратно, немного приподнимая края рубашки. Сердце билось в груди, будто пыталось вырваться из клетки, так же как сам Ваня мечется в Особняке, мечтая о свободе. Нет, никто не приказывал, не угрожал, не сажал под замок, он добровольно сюда пришел. Но, все поведение хозяина Особняка говорило, что он не просто гость, он пленник, заложник обстоятельств. Быть может, юноша давно бы сошел с ума, не находя выхода своей энергии, но тот якорь, который давал ему Кощей, позволял оставаться в рамках реалий. Его внимание, его ласки, его нежность, уверенно стирали границы между ними. Горячие пальцы Ивана комкали черную ткань на спине мужчины. Он грудью прижался к груди Кощея, слыша, как их сердца звучат в унисон. Ему хотелось большего, но он боялся озвучивать свои желания, понимая, что это должно быть неправильным. Да и сам мужчина не настаивал, пытаясь не распалять это пламя на столько, чтобы потом невозможно было бы его потушить. Казалось, Кощей чувствует ту черту, ту красную линию, которая могла бы стать их гибелью. Чуть сжав непослушные локоны, Кощей отстранил Ивана от себя, а его губы скользнули к нему на шею. Горячие, жадные поцелуе ласкали нежную кожу, обхватывая ее, слегка прикусывая, но так, чтобы не оставлять синяков. Синие дорожки вен пульсировали под мягкими губами в такт биения сердца. Рука потянула за кудри, заставляя юношу запрокинуть голову и выгнуться навстречу поцелуям. Легкий вздох сорвался с влажных губ Ивана. Язык Кощея прошелся по кадыку, оставляя горячий след и вызывая волну мурашек у Вани. Ласки спускались ниже, пробуя на вкус каждый сантиметр пышущей жаром кожи. Твердые линии ключиц, мужчина втянул в себя воздух, наслаждаясь запахом юноши, впитывая его и пропуская через себя, чтобы все клетки его тела могла насладиться ароматом. Но дальше шагать было нельзя, опасно. Поэтому Кощей отпустил золотые пряди, скользнув рукой по спине Ивана. Отстранившись, юноша смотрел в черные глаза напротив с растерянностью. Из приоткрытых губ вырывалось тяжелое дыхание, зрачки расширились и почти полностью поглотили небесно-голубую радужку, на щеках горел румянец. На лице Кощея же было спокойствие. Даже через белую ткань, он ощущал, как горит огнем тело Ивана. По началу, это пугало мужчину, он думал, что у юноши жар. Но потом понял, что ничего страшного не происходит. - Иди, ложись спать, - твердый голос, без дрожи. – Я скоро приду, - и, выпрямившись в кресле, Кощей тихо чмокнул Ваню в уголок губ. Затем немного подтолкнул, намекая, чтобы тот встал с колен. Юноша поднялся, ощущая, как ладонь мужчины едва коснулась его ягодиц. - Доброй ночи, - мягкая улыбка в тусклом свете, казалось, сияла как звезды на небе. Мужчина не любил звездное небо, оно напоминало ему о тех временах, когда ему приходилось ночевать на улице, о том дне, когда им воспользовались и выкинули как ненужную вещь, а звезды все это видели, но ничего не сделали, чтобы помочь. Но, наслаждаясь улыбкой Вани, Кощей думал, что теперь-то он полюбит эти яркие точки на черном экране неба, потому они будут напоминать о юноше с золотыми кудрями. - Доброй ночи, - тихо ответил мужчина, слушая, как Иван босыми ногами прошел к выходу и выскользнул из кабинета. Минуту Кощей сидел неподвижно, затем облокотился на стол и спрятал лицо в ладонях. Сколько еще он сможет себя сдерживать, чтобы не навредить Ивану? Как долго будет продолжаться эта игра во «временный отъезд по велению отца»? Почему он сразу не рассказал правду, чего боялся, ранить чувства к отцу? А они есть, добрые чувства, без налета собственной ненужности? Ответы на все эти вопросы Кощей не мог дать сам себе, но одно он знал точно, ветер, который он пытается приручить, может сломать его самого.