Если я буду выбирать между тобой и агрессией, я выберу обоих

От пары прошло 30 минут, но преподавателя ещё не было. Студенты ждали, кто-то даже надумал уйти с пары, раз никто не идёт проводить им лекции. Хёнджин сидел на первой парте, хотя раньше всегда садился на последние ряды. Но сейчас там жадно развалился Ли, которого Хван не хотел видеть. По крайней мере до конца жизни уж точно. Все сидящие в аудитории уже начали сабираться, как дверь медленно распахнулась, и в кабинет зашёл студент Кристофер. Бан недовольно оглядел учеников, которые хотели было выйти, но их застали врасплох. — Учитель Чон приболел и попросил меня провести вам первую пару, — кинул, проходя к учительскому столу, старшекурсник. Чан положил стопку тетрадей и повернулся к учащимся. — Достаём тетради и записываем тему лекции, — Чан повернулся к доске и взял в руки маленький кусочек мела. Вывел на доске красивыми буквами тему "Социальная философия" и повернулся к студентам. Оперевшись руками на учительский стол, пристально смотрит на людей перед собой, которые в спешке обратно вытаскивают принадлежности из рюкзаков и барсеток. Дождавшись пока все будут готовы, начал свою лекцию. — Социальная философия — раздел философии, призванный ответить на вопрос о том, что есть общество и какое место занимает в нём человек. Социальная философия в этом понимании сближается с теоретической социологией. Различие заключается прежде всего в том, что социология занимается анализом общества и выявлением закономерностей в его существовании, в то время как философия выполняет критическую функцию. Социальная проблематика в философии восходит к античной традиции и прежде всего к текстам Платона и Аристотеля. *** — Пара окончена, можете все быть свободны...кроме студента Хвана, — сказал старшекурсник Бан и отошёл от учительского места, чтобы распахнуть дверь. Громкие смешки и жалостные "ууу" разнеслись по аудитории, а Хёнджин злобно глянул на источники звуков, которые уже скрылись за пределами кабинета. — Почему? Я ведь ничего не делал, — медленно подошёл к Чану и раздвинул руки в стороны, показывая своё крайне недовольное лицо. — Я по поводу Минхо. — Я пас, — Хван развернулся на пятках к выходу, закрывая и без того от злости красные уши. Чан вздохнул и убрал ладони парня от головы, развернув его к себе. Он взглянул в его тёмные глаза, прощупывая почву и дожидаясь момента, когда можно будет говорить. — Просто послушай, это недолго, — Хван выдернул руки из цепких лап и прищурил глаза в ожидании. — Минхо жаль за сделанное, он хочет начать всё с чистого листа. Ему правда неловко и...и если ты согласишься дать ему последний шанс, то скажи это Ли, пожалуйста, — горящий взгляд Чана упрашивал Джина согласиться на этот нелёгкий шаг, который требует лишь пары слов, но он хотел стоять на своём. Для него поступок Ли был неприемлем и противен, как минимум. Он затаил обиду на долгое время и не собирается сдавать позиции. — Никогда в жизни я не дам ему последний шанс, — потупив взгляд в землю, сказал Хван и невольно сморщился от собственного сожаления к Чану. И вообще. Какого здесь стоит Крис и извиняется вместо придурка, который, собственно, заварил эту кашу. — Если хочет, чтобы я дал ему маленький шанс, то пусть сам приходит. — последнее, что сказал Хёнджин и вышел с аудитории, оставив Чана опустошённым и полностью потерянным. *** — Боже, упрямец, — фыркнул Минхо и с громом поставил пустой стакан на стол. Чан сидел напротив и дышал напряжённой атмосферой. Что говорить и думать? Голова опустела. Он не смог помочь другу и чувствует вину за это. — Кто бы говорил, — подал голос Сынмин, стоя у кофейного аппарата. — Ты считаешь, что отправить Чана, чтобы он вместо тебя извинился перед Хваном, было хорошей идеей? — смешок вечно недовольного младшего забавлял и злил Минхо одновременно. Хотелось погладить младшего по головке и потянуть за волосы так, чтобы тот пошевелиться боялся от такого напора. — Минхо, минхо...ты всегда был таким глупым? — улыбка Кима говорила сама за себя. Он специально выводил старшего. Сынмин слишком хорошо знает своего друга, все его чувствительные точки. Он единственный, кто был рядом всю жизнь Хо. Но не так, как хотелось бы. Он не спасал его, не помогал ему с печалью, просто насмехался, но тем самым делая Минхо сильнее и в какой-то мере бесчувственнее. — Замолчи, Ким, — Ли расцвёл на глазах. Во взгляде появилась перчинка, которая больно жгла всё вокруг. — Замолчи, Ким, — передразнил Сынмин. — одно и то же, придумай что-то новое, а то ссоры с тобой уже не приносят былого удовольствия. Минхо вскочил со стула и вплотную подошёл к младшего, прижав его к столешнице и расставив руки по обе сторону от его бёдер. Горячее дыхание старшего опаляло губы. Минхо смотрел в глаза яростно, но с благодарностью. Ким отвлёк его от мыслей, что Хван никогда не захочет с ним говорить. — Когда же ты усвоишь урок и научишься держать язык за зубами? — томный голос прозвучал над самым ухом, а ладонь скользила по затылку, пока не схватила Кима за волосы и больно потянула назад. Сынмин зашипел от боли, но ничего не сказал даже тогда, когда Ли с грохотом ударил его головой об дверцу шкафчика. — Парни, хватит! — Чан оттолкнул Минхо и принялся расспрашивать Кима о его самочувствии. Поглаживая мокушку младшего, Чан бросил недовольный взор на Ли, который с радостным лицом пил кофе, сделанное Сынмином. Никто и не заметил, как дверь квартиры хлопнула и в проходе на кухню появился тёмный силуэт. Низкий парень в чёрной кепке снял маску и выбросил в урну у входа. Тихие шаги приближались и тот остановился прямо напротив холодильника. Открыв его, он задумался и спросил : — Опять повздорили? — низкий голос скакал по кухне эхом и Сынмин без замедлений ответил. — Самую малость. — сказал младший и покинул помещение, которое бурлит нелучшими воспоминания. *** С каждым днём Минхо чувствовал, что Хван не подпустит его к себе ни на шаг. Будет отталкивать и не давать притронуться к себе. Ли уже хотел забить на него, ведь зачем это всё? Он и так много дел натворил, а сейчас пытается доказать Хёнджину, что он достоит нормального отношения к себе, зная характер младшего. Он пытался с ним говорить, дарил подарки, отправлял ему записки с извинениями, но он не соглашался. Не принимал подарки и записи, не говорил с ним и, тем более, не соглашался на встречи после пар. Тем не менее, Хёнджин прекрасно общался с Чаном, который не смел мешать их вражде. Ли даже немного завидовал, что его друг общается с тем, кто нравится ему. Они ни раз из-за этого ссорились. Чану это разбивало сердце, а Минхо ещё сильнее злился на себя из-за того, что поднял голос на хёна. Всё катилось ко дну. Единственным выходом будет, если Хёнджина попросит кто-то из его друзей. Все хорошо знали, что он любит свою маленькую компанию до невозможности и сделает всё, чтобы удовлетворить их желания. И у старшего уже есть идея, как сделать так, чтобы Хван пошёл с ним на контакт. У Ли есть Сынмин, а у Хёнджина Чонин, который сделает что угодно, лишь бы лишнюю минуту просидеть с Кимом. После последней пары Чонин как обычно направился в столовую, где после всего учебного дня сидел Сынмин, размышляя над недавней лекцией. Всё проходило, как всегда. Сынмин не обращал на него внимания, а Ян стоял в самом проходе в столовую и пялился на него, улыбаясь во все 32. Лисьи взгляд был направлен только на одно парня, который держал во рту трубочку, попивая холодный американо. Чонин наблюдал, как напиток поднимается вверх по трубке и наполоняет рот Кима. Похоже, он слишком засмотрелся и не сразу заметил, как Сынмин машет ему рукой, улыбаясь больно по-доброму. Удивление застыло на лице младшего, но тот помахал в ответ, а когда отметил, что старший подзывает его к себе, с радостью потопал к столику. Плюхнувшись рядом с Кимом, Чонин принялся плутовато ухмыляться. Его большая ладонь легла на обтянутое толстыми джинсами бедро Сынмина, который в улыбке чуть нахмурился от того, насколько много этот мелкий себе позволяет. — Ты меня звал, детка? — приблизившись к лицу старшего, спросил Ян. — Какой плохой мальчик, мне кажется, тебе стоит кое-что отрезать — Сынмин ущипнул младшего за чувствительную кожу тыльной стороны ладони и, когда тот отдёрнул руку с писком, снова обрёл лицо самого доброго человека на планете. — Я за делом. У меня к тебе заманчивое предложение, — начал старший, закрывая тетрадь и смотря точно в глаза. — мой друг до боли хочет вернуть себе свою принцессу, а ты, конечно, желаешь пройтись со мной по парку пару раз. — К чему ты клонишь? — Упроси своего хёна дать шанс этому придурку и можешь делать со мной, что вздумается, — эта злосчастная ухмылка красовалась на пухлых губах Кима, которые он так и наравил облизнуть, когда Чонин слишком долго смотрит на него. — Хм...хорошо. Тебе повезло, что я планирую сделать с тобой столько всего, сколько тебе и не снилось. — Жду новостей и давай без пошлостей, пока я не вижу, чтобы Ли и Хван "общались", как было. Так что не вздумай распускать ручонки раньше времени, — в последний раз кинув злобную улыбку, Ким встал и, забрав свои вещи и напиток, вышел из столовой. *** Чонин вдыхал сигаретный дым, смотря на закат. Знакомый запах табака обволакивал полость рта. Детская радость в глазах плясала, как огни костра. Яркие звёзды рассыпались по небу, а полумесяц освещал тёмные переулки города. В доме всё ещё горел свет, а это значит, что отец ещё не ложился спать и наверняка сидит перед своим ноутбуком, набирая тонну текста, в которые Ян никогда не вникал. После того, как мать завела этого хахаля, жизнь Чонина поменялась в разы. Теперь он не мог выйти за порог дома без вопросов "куда ты собираешься?", "ты надолго?", "может тебе дать денег?". Знакомые могли бы назвать это заботой, но Чонин так не считает. Это — гиперопека, которая не позволяет нормально жить. Если раньше Ян мог гулять хоть до полуночи, то сейчас его отпускают максимум до девяти. А это из-за него, из-за этого отродья, который наплёл маме, что "он ещё совсем малыш, его нельзя оставлять без присмотра непонятно где и с кем". Бычок летит на асфальт и сразу встречается с ногой младшего, который вминает выкуренную сигарету в землю. Новая пачка сигарет Lucky Strike в коллекции Яна, которые он попробовал только сейчас, несмотря на их популярность, летит в кармашек рюкзака. Забросив лямку на плечо, Чонин ещё раз гланул на окно кабинета отца и поплёлся к двери, чтобы, наконец, добраться до желанной постели и выспаться как следует, не сделав ни одной домашней работы. Чонин закинул ядерную мятную жвачку в рот и, прожевав её, сразу выплюнул. Открыв дверь, Чонин улавливает тонкий аромат свежего супа, который, похоже, приготовил отец, хоть Ян много раз говорил, что такие блюда ему не по нраву. Парень скинул обувь и побежал вверх по лестнице, ища глазами дверь своей комнаты, которая была открыта нараспашку. Чонин ругнулся про себя, вспоминая, что утром забыл запереть дверь на ключ, когда в спешке натягивал брюки. Пройдя к комнате, стуча зубами, Ян заглянул, не перешагивая через порог. Отец сидел на кресле и смотрел на шкаф, обставленный пачками от сигарет. На каждой полке красовались не менее двадцати пяти штук коробочек. Коллекция, которую Чонин собирал с пятнадцати лет. Если её придётся выбросить из-за отца, то он пошлёт к чёрту всю свою семейку и пойдёт скитаться по улицам Сеула, но вместе со своим добром, которое было ему очень дорога. — Что это такое? — монотонный голос раздался эхом во всём доме. Чонин вбился пальцами в ткань чёрной накидки. Он молчал. Молчал до последнего, пока отец не повысит голос так, чтобы стёкла дребезжали, — Я спрашиваю, что это такое, Чонин?! — мужчина стукнул кулаком об ручку кресла и вскочил на ноги, поворачиваясь к сыну. Тот вздрогнул от слишком громкого крика и посмотрел в горящие отцовские глаза. Раздражение и злость слились в единое целое и отыгрывались на младшем. — Тебе какая разница, вали из моей комнаты, — грубо ответил Чонин и, наконец, перешагнул порог, вставая на территорию своей спальни. — Как ты разговариваешь с отцом? — Ты не мой отец! Вали уже! — парень замер, ощутив жжение. Он прижал длинные пальцы к правой щеке. Серебряное кольцо охлаждало горящую кожу. След от массивной папиной руки проявлялся всё больше и больше. Боль приходила постепенно, слёзы в глазах набирались медленно, а гнев не давал себя ждать, нарастая с каждой секундой. Мокрые глаза взглянули на мужчины, который раскрыл глаза, не осознавая, что натворил. Чонин ткнул пальцем в грудь отцу. — Знаешь, кто успокаивал меня в самые трудные моменты моей жизни? — наступая на ноги мужчины, Ян вёл его всё ближе к стене. — Они, — указав пальцем на кучу пачек сигарет, выдал младший, — а не ты. Не смей никогда заходить ко мне, говорить со мной, трогать меня и тем более поднимать на меня руку. Кто ты вообще такой? Отец? Нет. Ты просто хахаль моей матери, которая повелась на красивую обложку. А внутри что? Гниль. — Чонин схватил мужчина за ворот рубашки и потряс, что было сил, — Я ненавижу тебя! Слышишь? Ненавижу! Ты был тем, кто отбирал любовь моей матери ко мне! Отобрал время, которое я мог бы проводить с друзьями! Отобрал всё! Нормального отца, сестру! Бил меня, пока мамы не было дома! Чего ты этим добился? Ты никто для меня, запомни это. — ослабевшие руки парня упали. Ян выпрямился и смотрел на ошеломленного отца. Мужчина хлопал ресницами, вцепившись короткими ногтями в обои. — Я бы врезал тебе, но не хочу быть таким, как ты. Ужасным, сгнившим, мерзким куском дерьма. Раскрасневшийся от злости отец, сжал руки в кулаки, анализируя всё сказанное. — Так уходи...уходи из моего дома. Забери свой хлам и вали! Вали к чертям и чтобы духу твоего здесь больше не было! — Хорошо! Я уйду, но не молите меня вернуться обратно, — Чонин как можно быстрее закинул все свою сигаретные пачки к себе в рюкзак и убежал из комнаты. Прямо на лестницах он увидел плачущую мать, которая слышала всё это. Мимолоётное "я люблю тебя" заставило рыдать женщину ещё больше, а Яна чувствовать себя ещё ущербнее. Этот громкий хлопок двери запомнится каждому из них навечно и, с каждым взглядом на входную дверь, они будут вспоминать именно этот момент из жизни их сына. *** Качеля раскачивалась от каждого всхлипа Чонина. Холодный ветер дул в мокрое от слёз лицо и становилось ещё морознее. Одежда уже не согревала, а думать о чём-то кроме недавнего ухода из дома Ян был не в состоянии. Он уже позвонил Джисону, который был допоздна в студии и согласился приютить к себе младшего. Тот ждал, смотря на проезжающие машины на дороге, разыскивая свою, знакомую. Наконец, он дождался и иномарка остановилась прямо у обочины. Джисон вылез из машины и побежал к площадке, как мама к своему ребёнку. Чонин начал рыдать ещё больше при виде своего хёна, который приехал сквозь всю усталость. — Боже, Нини, ты замёрз.. — Хан крепко обнял своего друга, накидывая на него свою куртку. — Прости меня, хён.. — хныкал Чонин куда-то в плечо и зажмуривал глаза. — Пошли в машину, малыш.. — приобнимая младшего за плечи, Джисон довёл его до машины и усадил на переднее сиденье ближе к себе. Всю дороги они провели молча. Хан знал, что Чонину требуется время на переваривание сложных ситуаций, как было всегда. Тот даже не смотрел на него, чтобы не смущать, ведь знал, что Чонин не любит, когда кто-то видит, как он плачет. Все знали, что Чонин не любит ссоры и крики. А его отец нет. Он даже не интересовался, а зря. *** Аромат горячего шоколада наполнил джисоновскую квартиру. Чонин сидел, укутавшись в самое тёплое худи Хана, своё любимое. Ян удивился, когда после душа Джисон дал ему эту толстовку. Похоже заметил, что младший к ней не ровно дышит. Джисон шатался по кухне в поисках еды для Чонина, но, ничего не обнаруживая в шкафчика и холодильнике, тяжело вздыхал. Младший заметил, как сильно Хан волнуется из-за того, что не может как следует накормить своего маленького друга и нежно улыбнулся, пока старший стоял к нему спиной. Держа в руках стакан с горячим шоколадом, который грел руки, Чонин усмехнулся. — Смешно тебе? А то, что тебя из дома выгнали, тебя не интересует? — спросил, не поворачиваясь. Почувствовав явное напряжение, старший взглянул через плечо на Яна. — извини...так...ты расскажешь, что случилось? — Может расскажу, а может и нет...давай завтра, когда все соберёмся? — младший прижал колени к груди, а чашку поставил на стол. — Хорошо, но пока Хёнджин не узнал о том, что ты опять возился с Кимом, расскажи мне, что он от тебя требовал...опять, — тон Хана в этот момент был крайне грубым и было чувство, что если Ян не ответит на этот вопрос, то и старший ему устроит взбучку века. — Он по поводу Хёнджин хёна спрашивал. Просил, чтобы он дал Лино хёну последний шанс на исправление, — пересохшие губы Яна растянулись в улыбке, от чего потрескали. — Ты, как я понимаю по твоей довольной морде, согласился? — В точку, Хани, — сверкнул глазами и посмотрел на хёна, — но не за просто так, он обещал мне сделать с ним всё, что я захочу. — Ого, если уж Ким пообещал, то тебе везёт, малой, — схватил стакан младшего и чуть отпил горячего напитка. — Эй, это моё!