My perfect boy

В какой-то момент я обнаружил себя рядом с ним. Он несмело потянулся к моей шее и осторожно поцеловал. Тихо, едва уловимо. Потом остановился на несколько секунд, не поднимая головы, словно боясь и ожидая удара. — Чуя, — одними губами позвал я. — М? Я заправил выбившийся рыжий локон за ухо и почти невзначай коснулся мочки. Мне определённо нужно было успокоиться, но в голову лезли картины, придуманные моим воображением во снах… — Посмотри на меня, — я рвано выдохнул, — пожалуйста. И он поднял глаза. В них диким образом сочетались мольбы о прощении и желание продолжать. Теперь уже я не смог сдержаться — поцеловал. Профессионалом меня, конечно, было не назвать, целовался так, как научился в старшей школе. Словно получив «зелёный свет», Накахара положил ладони мне на плечи и чуть сжал пальцами кожу под одеждой. Я же не знал, куда деть руки, поэтому аккуратно опустил одну ему на поясницу, а вторую… Вторую так и не решился положить на его колено, хотя часть меня порывалась. Казалось, исчезли все звуки. Шум в ушах заглушал всë на свете. И если бы люди могли буквально гореть от стыда, перед Чуей очутилась бы горстка пепла. Что он делает? Пальцы Накахары добрались до моих волос и шустро распустили их. К собственному удивлению, надо сказать, я шумно выдохнул, оторвавшись от губ напротив. Волосы всегда были моей слабостью, самым чувствительным местом, но показывать это кому-либо в мои планы не входило. И всё же, будто опьянëнный, Чуя решительно запустил пальцы глубже. Он касался кожи головы, то мягко массируя, то царапая… Не выдержав сладкой пытки, я издал протяжный стон, но Накахара практически перехватил его поцелуем. К приятным ощущениям добавилась тяжесть внизу… Чуя прерывисто дышал, периодически оттягивал пряди моих волос и возвращался к поцелуям. Все мои страхи птицами упорхнули в открытое окно, оставив вместо себя абсолютное блаженство. Я целовал не просто парня — самого подходящего человека из всех. И осознание того лишь сильнее заводило. Сомнений не было, теперь я ясно видел — и даже ощущал — чувства, которые ко мне питал человек напротив. Он даже прикрыл глаза от удовольствия. — Чуя, — прошептал я, отстраняясь. Не составляло особого труда заметить его возбуждение, но и давить в этом плане мне не хотелось. Хотелось. Всё то, что Катай называл моей «стороной не для всех», рвалось в мир, не зная границ и не видя берегов. Уже несколько месяцев я мечтал только о том, как поставлю эту криминальную модель на колени и… Мои фантазии перебили. — Да? И от одного этого «Да» мне чуть крышу не сорвало. Не могло быть у простого человека такого голоса! — Если мы сейчас… — я хотел было сказать что-нибудь толковое, но слова во рту никак не желали складываться в умные предложения. Что там! Хоть в какие-то уже. — Да… — выдохнул Накахара и потянул за конец собственного подарка. Руки у него подрагивали, выдавая волнение, но даже в таком состоянии он был великолепен. И поцелй стал глубже, начисто лишив меня способности мыслить аналитически. Рубашку, а точнее — пуговицы, постигла неприятная участь: не справившись с квестом, Чуя просто оторвал все пуговицы к чертовой матери. — Подарю тебе другую, — сбивчиво проговорил он, избавляясь от лишнего элемента моей одежды. Я ему в этом даже помог. Мне нравилось позволять себя раздевать. Раздевать, рассматривать и целовать. То, как Чуя старался, действительно заслуживало оваций. Такой юный, но, как выяснилось, не без амбиций. Он жался к моей груди, словно бы путаясь в странных желаниях: утонуть в горячих объятиях и облегчить собственные муки. Одно другому не мешало, конечно, но я силой заставил его отстраниться. Теперь моя очередь. Кровать, на которой мы сидели, была не самой широкой, но я решил буквально повалить парня на неë, а сам навис сверху. Мне уже снился подобный сон с участием Накахары, но тогда в тумбочке у кровати нашлись ещё и наручники со смазкой. В реальности не было даже просто тумбочки. — Ты так долго держал лицо, — заговорил Чуя, — что я грешным делом решил, будто совсем противен тебе… А-ах… Я накрыл ладонью его пах, и стон вышел волшебным. Меня не волновал уже факт того, что подо мной лежал мафиози и опасный убийца. Нет… Красивый юноша. Жадный до ласки и поцелуев, он беспорядочно перебирал мои волосы, царапал шею и тяжело дышал. Я приподнял край его футболки и заметил тонкую белесую полоску — шрам. — Это… Давно… — словно прочитав мои мысли, пробормотал Накахара. Мне понравилось касаться его тела. Оно было таким безупречно мужественным, с развитыми мышцами пресса… Дьявольски красивым. Он спешно стянул с себя верх и приподнялся на локтях, а я не мог налюбоваться им. Каждый сантиметр его кожи оказался усыпан веснушками, каждый третий — родинками. Разгоряченный мраморный воин из древних мифов, так мне подумалось, внезапно живой и настоящий. Чуя облизнул пересохшие губы и решил поскорее разделаться с моим ремнём. Руки его всё ещё дрожали от возбуждения и нетерпения, поэтому пальцы периодически соскальзывали, а я прилагал все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы не натворить дел. Таких, например, которые я мысленно вытворял с ним позавчера ночью. Наконец, Чуя победил кожу и облегченно вздохнул. Мне же до безумия захотелось пустить ремень в ход, но я сдержался, вспомнив слова Катая, сказанные как-то раз после ужина. В студенческие годы, по разным причинам, я много времени проводил с семьёй друга. И вот, когда его родители видели уже седьмой сон, мы с ним сидели на кухне за бутылкой саке. Обсуждали разное, ясное дело, но внезапно наш разговор свернул не в то русло. — Думаю, прикольная тема с клубникой и сливками там… — Катай покрутил в воздухе палочками. — И вкусно, и нежно… Я прыснул от смеха. — Ага, а потом вы оба липкие от сока, сливок и слюны… Фу, гадость… — меня в самом деле передёрнуло от одной мысли. Таяма округлил глаза в неподдельном интересе. Тогда он спросил меня, что, по-моему, не гадость. Я думал несколько секунд. — Не знаю… Шибари? Наручники? — тут мне стало совсем уж неловко, и про плети со стеками я умолчал. Катай моргнул разок, моргнул второй и заржал, едва не перебудив весь многоквартирный дом. — Оу, так вот, о чем мечтает главный ангелок университета… — он огляделся, а затем выудил откуда-то пачку салфеток и, запихнув несколько себе в рот, повернулся ко мне. — Я уге гвоя мефта? Послав друга в задницу, я твёрдо для себя решил одну вещь: никому не рассказывать о своих вкусах. Но теперь, когда самые желанные руки на свете снимали с меня брюки… Я вновь остановил его, хотя от моего члена его руки отделяло лишь бельё, от которого он уже оперативно избавлялся. Долго с этим парнем я бы и так не продержался, поэтому в голове звездой зажглась идея. Пришлось рывком стягивать с него остатки одежды. Он оказался передо мной. Раздетый и до предела возбуждённый, Накахара Чуя — моя главная фантазия, спонсор утренних проблем и настоящая причина, по которой у Момоко-сан не было и шанса. Щёки его залиты румянцем, а руки, предательски дрожа, тянулись ко мне. Он неуверенно коснулся моего члена, но мне и этого было достаточно — я простонал до неприличия громко, едва не рухнув на него сверху. Осмелев, Чуя в один момент сделал то, что изначально задумывал я: плотно обхватил наши члены ладонью и повëл ею вниз. Его стоны были такими мелодичными, будто в них смешалась вся мыслимая человечеству страсть. И почему-то я позволил ему сделать всё самостоятельно, хоть изначально планировал иначе. Плевать. Не в силах больше сдерживать себя, я припал его груди и шее. Сперва просто целовал, наслаждаясь каждой нотой его голоса. — И почему ты не поëшь? — спросил я, склонившись над самым ухом. — Певец-мафиози? — усмехнулся Накахара. — Тогда… — я прикусил кожу в районе ключицы, чем вызвал ещё более громкий стон. — Будешь петь мне лично… В ту секунду, казалось, он был готов на всë лично для меня. И я с упоением рассматривал тёмное пятно на месте укуса. Предчувствие скорой разрядки велело мне оставить ещё несколько следов на его теле. Чтобы не забыл. Даже в самом сладком сне. Дыханием я уже не поспевал за темпом. Однако теперь я точно знал, что ни одной женщине в мире не удастся привести меня в больший восторг. Самая красивая, нежная, вежливая, честная, невинная и связанная по рукам и ногам, она бы проиграла на фоне Чуи. Чуя, который закатывал глаза от удовольствия. Чуя, который соблазнительно кусал губы. Само совершенство. Идеал. Оргазм настиг нас почти одновременно, и я, не удержавшись, фактически придавил парня своим весом. Тяжело дыша, чистой рукой он снял с меня очки и внезапно робко скользнул губами по щеке.