In vino veritas

      Когда родители Сонхо упомянули в списках приглашëнных на семейную вечеринку Сынбо, он был несколько поражëн. Конечно они с Чоном замечательно ладят, ещё со студенчества, но что бы сама родня приняла его — это поразительно. Это был единственный товарищ Го, которого приняла семья. Не сказать, что Сынбо бунтовщик какой-то, просто порой любит выпить. Сонхо иногда кажется, что Чона родители любят больше, чем самого Го.       Как бы там ни было, Сонхо в любом случае рад видеть Сынбо на этом мероприятии без причины празднования. Обычная встреча родственников с желанием хорошо провести время в дружной компании. Здесь, в загородном доме, только-только самые близкие. Го мягко улыбается этим мыслям, потому что Чон действительно очень хорошо вписывается в их группу: он весьма просто находит язык с родителями Го, рассказывая про шикарные места в мире, где можно здорово отдохнуть, и предлагает стать личным гидом. Плата — хорошая беседа, то есть бесплатно. С дядями и тетями выходит ещё проще — Сынбо делится анекдотами, своей обаятельностью подкупая кого угодно, а младшего брата Го забавляет интересными французскими словами и страстно-смешным исполнением гимна Объединённых Арабских Эмиратов.       Ближе к ночи шум на вечеринке начинает утихать, переходя с улицы в дом вместе с оставшеейся едой и украшениями. Вся родня располагается в гостиной, будучи занятой просмотром и громким обсуждением сериала. Сонхо из желания побыть одному отправляется на улицу, чтобы заодно дожарить мясо — всё равно его мучает бессонница, а утром заниматься готовкой совсем не будет сил. Го уныло переворачивает рёбра, изредка пробуя и тяжко вздыхая из-за мыслей.       Он такой неуверенный. Или просто не понимает себя и своих чувств.       — Почему ты ушёл? — Сонхо вздрагивает, сразу вырываясь из тёмных дум и чудом не касаясь горячего мангала. Младший оборачивается и замечает весёлого Чона. С бутылкой вина в руках. Сонхо тихо усмехается, но вовсе не удивляется.       — Я решил дожарить сегодня, чтобы завтра не париться с завтраком.       Сынбо вытаскивает из бара два бокала и ставит их на журнальный столик, но Сонхо от алкоголя как всегда отказывается, а если даже и захочет, что мало вероятно, то сам нальёт. Го невольно замечает, что бутылка наполовину пуста, значит Сынбо уже успел пригубить.       — Но у нас с ужина и так много осталось, — недоумëнно лепечет Чон, будто обиженно, подходя к мангалу. Го пытается сильно не волноваться, когда чувствует боком чужое тепло. Старший призывно открывает рот, точно ребёнок, просящий вкусняшку, и Сонхо смеётся, сразу догадываясь, что нужно делать, и протягивает щипцами горячий кусочек говядины. — Или дома очень скучно?       — Да, ты прав. Я не заинтересован в том сериале, который они обсуждают, поэтому провожу время здесь, на природе, — говорит Го, жестом показывая на лужайку и качели неподалёку. Родители в прошлом году, на день рождения Сонхо, задумали во дворе построить бассейн, но этот проект до сих пор не нашёл своё отражение на ландшафте, поэтому было решено поставить качели в качестве бонуса к будущему подарку. Го не хочет, чтобы у них дома был бассейн, потому что это стопроцентно значит, что вероятность увидеть обнажённого Сынбо растёт в геометрической прогрессии при всей любви Чона к плаванию.       Сынбо неровно возвращается в зону отдыха и падает в плетëное кресло, лихорадочно наполняя свой бокал. Го изумляется, как старший ничего не пролил по пути сюда.       — Надеюсь, ты не против, если я составлю тебе компанию, — Сонхо бы никогда, никогда бы не был против; он молчит, и Сынбо принимает эту тишину, как утверждение.       Го заканчивает последнюю партию жарки, выкладывает мясо и рёбрышки на тарелку и относит её на журнальный столик, а Сынбо крадёт ещё один кусочек говядины под хихиканье младшего. Чон смешливо показывает язык, радуясь мысли, что он способен развеселить младшего так же сильно, как и в студенческие годы.       — Айщ, сегодня такая шикарная ночь. Прекрасное время, чтобы выпить.       — Ты уже выпил свою норму, — со смешком говорит Сонхо, намекая на бутылку. Сынбо только смеётся с его остроумной шутки и откидывается в кресле.       Сонхо невольно замолкает. Только слепой не знает, какой Чон до дури обаятельный и красивый, а после выпитого алкоголя он становится слишком расслабленным и безумно привлекательным…       Поборов своё смятение, Сонхо порывается вперёд и наклоняется, целуя удивившиеся губы, которые сразу же мягко отвечают. Поцелуй выходит медленным, ленивым, с искрой мальчишеского нетерпения, но Го не перестаëт от этого содрогаться в чувственном напряжении, когда рука старшего поднимается по его плечу к затылку и только сильнее прижимает к себе, и Сонхо точно в ощущениях растворяется, расплываясь в скромной улыбке. Другой ладонью Чон поглаживает напряжëнную поясницу Го, стремясь успокоить и расслабить после нервной неблагодарной работы, а Сонхо чуть ли не мурлычет от этих нежных касаний, неосознанно тянясь к теплу и аккуратно садясь на колени Чона. Сынбо поднимает голову, лишь бы Го было удобнее его целовать, и оставляет свои руки на бёдрах младшего, чуть покачивая. Сонхо стеснительно прикусывает губу Чона и отстраняется, дабы перевести дух и взглянуть на распалëнного старшего, чтобы убедиться, что они творят что-то сумасшедшее на вроде бы безобидной вечеринке. Сынбо, кажется, это не заботит, он касается подбородка младшего и осторожно поворачивает на себя, ласково целуя, не позволяя Сонхо зарыться в себе и бояться своих чувств, когда они практически на людях. Го окончательно успокаивается и более расслабленно льнëт к Сынбо, приобнимая за шею и добавляя покусывания на чужой ушной раковине и под ухом. Чон возбуждëнно шипит, откидывая голову и открывая больше пространства для скрытого желания младшего.       Сонхо мысленно благодарит алкоголь в чужом организме, возносящий уверенность в нём самом, и он беспамятно и мечтательно чмокает любимые губы, не спеша отстраняясь, — и замирает. Кровь стынет в жилах, и Го предчувствует, что скоро потеряет сознание. В глазах напротив нет той туманной плëнки, которая вызывается спиртным; Сынбо смотрит на него смело, проникновенно и, к сожалению Го, слишком трезво. Правда окатывает Го ведром ледяной воды, и Сонхо хочет вырваться из райских объятий, которые успели стать ему домом, и спрятаться от всего мира, лишь бы никто не увидел его позор и детское стремление рисковать. Чон не отпускает его, только настойчивее держит за бёдра, заставляя Го неосознанно подчиниться и остаться.       — Милый Сонхо, почему ты напуган? — Сынбо, убедившись, что Го не сбежит, мягко опускает руку на щëку младшего, чуть поглаживая. Сонхо прикрывает веки и тяжело вздыхает.       — Ты меня обманул, — мрачновато, с некой грустью выдыхает Го, отворачивая голову от нежного касания, которое становится предательским. — Как мне после этого тебе в глаза смотреть?       — То есть… — с тупой растерянностью тянет Чон. — Если бы я не был пьян, ты бы никогда не поцеловал меня?       Сонхо резко поворачивается к старшему, чтобы треснуть за игривый тон в голосе, но замирает; потому что Сынбо глядит на него нежно и так любовно, что это сбивает Го с ног.       — Ты мне нравишься, Сонхо, и я очень рад, что ты сделал первый шаг, — ласково проговаривает Сынбо, обворожительно улыбаясь. — Я боялся, что испугаю тебя своей напористостью, — Сонхо, справившись с минутным смятением, быстро чмокает милые губы напротив, сразу отстраняясь и краснея. Когда Чон возвращает к себе чувства, у него расцветает счастливая улыбка, и Го благодушно вознаграждает за эту ослепительную красоту ещё одним поцелуем. Сынбо, наслаждаясь, так привычно оставляет руку в чужих волосах, притягивая вновь и вновь, пока губы не начнут болеть и неприятно покалывать, но это значит, что они наконец-то преодолевают границу непонимания. Действия говорят яснее слов.       Сонхо неуклюже двигает бёдрами, вызывая у Сынбо мурашки на теле, и старшему неохотно приходится поумерить пыл Го.       — Сонхо, — шепчет Чон почти что молебно, зацелованный ослеплëнным Го, который всего себя отдаёт, не в силах остановиться. — Сюда могут вернуться твои родители в любую минуту.       — Ну и пусть. Пусть видят, что их любимый сын счастлив, — уверенно проговаривает Сонхо, поражая Сынбо своими словами и даря нежный поцелуй в лоб. — Всё хорошо. Ты уже давно втëрся в их доверие.       — Я пытался стать замечательным семейным другом, никак иначе, — с усмешкой говорит Сынбо и довольно замолкает, стоит Го вновь его поцеловать. — Сонхо, это уже зависимость.       — Ты уже давно зависим не только от вина, — намекает младший в первую очередь на бутылку, стоящую на журнальном столике, и, немного подумав, тянется к ней, вынимая пробку и делая глоток. Сынбо поражëнно смотрит, как Го отставляет бутылку и тянется к его лицу, пьяно целуя. На языке перекатывается горьковатый вкус винограда, и Чон искреннее пытается не улыбаться, иначе всё вино выльется прямо на них.       — Думаю, у нас появился настоящий повод выпить? — предполагает Сынбо, одной рукой подтягивая к краю стола бокалы, а второй поглаживая бедро мурлычащего Сонхо, который на затею только кивает. Чон не без удовольствия разливает остатки вина и протягивает один бокал возлюбленному, сразу беря свой, когда рука освобождается. — Что ж, выпьем за нас.       — За хитроумность Чон Сынбо, — игриво говорит младший, поднимая бокал.       — За смелость Го Сонхо, — выдыхает Чон с доброй усмешкой и аккуратно чокается, медленно выпивая. Сонхо допивает скорее и, убрав бокалы, оставляет ладони на лице старшего, чтобы его крепко поцеловать. Сынбо довольно отвечает, уже сбиваясь, который это по счëту их поцелуй, но он точно не жалуется — ему и бесконечности будет недостаточно, чтобы сполна насладиться этими губами. Парни так заняты собой, что не замечают полной внезапной тишины в доме и открывшейся во двор двери.       — Мам, пап! Они сделали это! — звонко кричит братик, сразу убегая в дом. Парни оба отстраняются друг от друга с неловкостью, что их заметил самый младший член семьи, но потом заливаются смехом, потому что понимают, что всё будет в порядке. Они любовно обнимаются, нежно прижимаясь щеками и поглаживая друг другу лица.       — Я люблю тебя, — шëпотом, почти что беззвучно выдыхает Сынбо, блаженно прикрывая веки. Ему так комфортно находиться в объятьях младшего. Сонхо аккуратно зевает, с сонной улыбкой целясь в чужой висок, мягко оставляя влажный след, что заставляет старшего смущëнно покраснеть.       — И я люблю тебя.