Часть 1
30 июля 2023 г. в 10:42
Солёная дорожка пролегла на лице волшебницы, а Джоанна продолжала делать вид, что все в порядке.
Все в порядке. Просто она больше никогда не будет ворчать из-за его щетины.
Все в порядке. Просто она больше никогда не задохнётся от возмущения, потому что он больше никогда не подхватит её на руки, незаметно появившись из-за спины.
Все в порядке. Просто она никогда больше не поест, обжигая рот, его выпечку.
Все в порядке. Просто она никогда больше не послушает про этого Разрушителя.
Все в порядке. Она не в первый раз прощается с любовниками.
Но она в первый раз теряет любимого мужчину. Близкого не только телу, но и душе (или её подобию: в королевстве давно ходит легенда, что её, души, у волшебников нет).
Джоанна знала, что их идиллия когда-нибудь закончится: когда-нибудь прекратятся и ворчания из-за походов по магазинам, и смех от её неуклюжих попыток быть человечной, и жаркие летние ночи, которые они проводили на лужайке перед домом, разглядывая яркое звёздное небо, какое может быть только на севере и только когда смотришь на него с любимым человеком. Она все это понимала и все-таки надеялась, иррационально верила в то, что сможет договориться со Странником, с Барсом, с самой магией, но заранее знала, что это не так.
Джоанна вытерла слезы. Она помнила их последний день, она помнила, как написала трясущимися руками об этом Разрушителю и подбросила записку во дворец. Она помнила, как надеялась, что скоро забудет все это, что скоро все станет в порядке.
Но это было невозможно: каждая пекарня в королевстве, каждая ночь и каждый пересказ очередного похода Разрушителя напоминал о нём. Каждый раз выползая из своего дома, находится в котором было больно от противного чувства одиночества, она попадала в этот мир, который доставлял ещё больше боли.
Джоанна всхлипнула и разрушила бы тишину леса, если бы не уткнулась в знакомую твёрдую ткань плаща. Странник, этот лишённый хоть капли человечности ужас в плаще, решил, что посетить её в такой день — неплохая идея. Джоанна захотела его убить, растерзать, разбить его сердце, как он разбил её.
«Тшшш, не веди себя как обычная мастерица, ты же знаешь, что я не появляюсь, чтобы только насмехаться. Открой глаза и уши» — Странник сжал ей рот и развернул её.
Около дерева стоял Разрушитель. Не тот маленький мальчик, которого она выкрала из королевского дворца и притащила сюда, а взрослый мужчина, который пришëл абсолютно добровольно, повинуясь, наверное, тому же чувству, что и сама Джоанна.
Освальд именно из-за него хотел остаться здесь, рядом с их — его и Разрушителем — домом. Он тогда говорил, что она большая девочка и найдёт его где угодно, но ведь и сам Генри не маленький, почему он только выбрал не её.
«Я тебе сказал: открой глаза и уши, а не открой глаза и начинай себя жалеть», — Странник был недоволен, а Джо уже слишком устала, чтобы злиться на него. Она не хотела смотреть на Разрушителя, но у неё не было другого выхода.
Сосна, под которой был Освальд, на самом деле, ничем не отличалась от всех остальных внешне, но Джо знала, что для них двоих она была чем-то более важным, чем просто дерево: по словам Освальда, именно под ней Разрушитель впервые показал свой дар после похищения, именно под ней впервые назвал его отцом; и Джо не решалась предположить, что для него было важнее.
Разрушитель остановился около этой сосны. Уже без перчаток: он давно контролировал свой дар, а перчатки остались лишь частью его костюма на важных мероприятиях; он мог прикоснуться к сосне, чтобы почувствовать её шершавость, представить, что Освальд прижимался к ней всего несколько минут, а не вечность назад. Но он не стал, он лишь остановился перед сосной. Зажмурился.
И дрожащим голосом произнёс:
— Я скучаю, пап.
Джоанне показалось это притворством: она видела, как он живёт все эти годы, как радуется взрослению племянника, как строит свой дом и свою семью, как безрассудно бросается в очередной поход, но она не видела там скорби по Освальду. Ни капли.
«Слушай, тебе говорят», — Странник уже не намекал, а прямо отдавал распоряжение. Неужели ему тоже было тяжело это видеть? Из-за чего? Из-за того, что бедненький Разрушитель скучает?
— Я знаю, ты бы не хотел, чтобы я утонул в этой скорби, и я не тону. Ты всегда учил не сдаваться, но и не только поэтому. Я наконец-то победил себя, ты этого не знаешь, но я сейчас без перчаток, представляешь? Я, как сказал Джетт, окончательно поладил с Огнём. Они, кстати, оба все ещё со мной, хотя в моей жизни появилось и много новых людей. Ты их не застал, но я уверен, они бы тебе понравились. Агата тоже все ещё не бросила дворец и не укатила куда подальше, я тебе больше скажу, она меня к своему занятию приучила. Вот такой я неправильный принц: то убегаю от всяких важных дел, сражаясь с чудовищами, то с Агатой прячусь в мастерской, подавая всякие инструменты. Но я все равно скучаю, пап. В моей жизни произошло много чего хорошего и много чего плохого, и мне жаль, что я не могу поделиться ни первым, ни вторым с тобой. Мне очень не хватает твоей поддержки, твоих комментариев и твоих объятий, но я знаю, что мы увидимся в серебряной роще, так что я... Просто живу эту жизнь, и я знаю, что ты меня за это не осудишь.
Разрушитель встал с земли, отряхнулся и положил цветы перед деревом. Ровно на то месте, где лежало тело.
— С днём рождения, пап.
«Ну и к чему было это выступление?» — Джо думала, что Странник покажет ей что-то важное, но увидела она лишь любование Разрушителя самим собой. Не то чтобы ей так уж оно нужно было.
Странник отпустил её и заговорил уже вслух:
— Почему ты упорно не хочешь понимать, Джо? Я не мог его не забрать, это бы нарушило баланс, но я не изверг, мне не нравится смотреть, как ты страдаешь. Я хотел показать тебе Генри, не чтобы растормошить рану, а чтобы помочь справиться с ней. Знаю, ты не любишь признавать, что люди умнее тебя, но попробуй понять его философию. Освальд бы не хотел, чтобы ты страдала: не думай, натыкаясь на воспоминания о нём, что его нет, думай о том, что он подарил эти воспоминания, что вам было хорошо вместе. Конечно, нельзя не скучать — не перебивай — я видел смерть не раз и видел мастеров, чьи близкие умерли. Так вот, нельзя не скучать, но можно сделать так, чтобы это не было последним ярким моментом в твоей жизни. Ты не оправишься после Освальда быстро и полностью, но... Не замыкайся на том, что его нет — Джо не веряще смотрела на Странника. Она впервые читала в его глазах... страх? сочувствие? Или их смесь, что называется сопереживанием близкому? Джоанна и не думала когда-нибудь увидеть её в Страннике.
— Вот это была тирада, господин безразличие, — она фыркнула и уже собиралась гордо удалиться, когда услышала сзади тихий смешок. Мог хотя бы сделать вид, что не видел, как она расклеилась.
Как это всегда делал Освальд. Она постаралась последовать совету Страннику, постаралась, чтобы воспоминания о нём навевали лишь тепло, а не очерняли всю душу скорбью. И, возможно, когда она этому научится, все на самом деле станет в порядке.