***
— Всё готово, Виктор? — Сеченов пронзительно посмотрел на программиста, который возник перед его столом. — Всё сделано в лучшем виде, Дмитрий Сергеевич, — Петров слегка осклабился, подходя поближе. — Точно? — безэмоционально уточнил академик, приподняв брови. — Вы мне не верите? — Виктор поморщился, а затем прищурился. — Верю, просто хочу, чтобы все обошлось без сбоев в операции, — Сеченов встал из-за стола и подошёл к окну. — Не стоит беспокоиться, я же сказал — всё будет в лучшем виде, — Виктор вприпрыжку чуть ли не подбежал к тому. — Когда приступаем? — Раз всё готово, то сейчас, — учёный кратко кивнул, складывая руки за спиной и холодно окидывая взглядом улицу. Виктор расплылся в широкой довольной улыбке и быстрым шагом вышел. Начинается веселье. С тех пор, как комиссия посмела закрыть проект Сеченова, всё изменилось. Все знают — Дмитрий Сергеевич готов биться за идею до последнего. Сеченов не собирался мириться с безумием власти, которая отвергла его гениальные идеи. Никто не помешает свершиться прогрессу. Петров разрабатывал алгоритм несколько недель, чтобы тот был идеален. Все машины под их контролем. По всему СССР разбросаны роботы Предприятия 3826 и в каждом захолустье есть хоть одна модель. Граждане привыкли к чуду техники, которое облегчило им жизнь. Никто и не догадывается, что прямо сейчас, если потребуется, Виктор запустит алгоритм, который позволит Дмитрию Сергеевичу обладать целой армией машин. Никто не может остановить такую мощь. Ни одна армия, да ни одна страна! В принципе Петров не сомневался в успехе их дела. Они непобедимы.***
Петров громко хмыкнул и перекинул пульт из одной руки в другую, делая небольшой прыжок. Он распахнул дверь кабинета ногой, сразу внутрь вбежали роботы, а он зашёл следом. Программист ощущал невероятную эйфорию и безнаказанность. Ни ГУЛАГ, ни тюрьма не будут для него наказанием. Даже если всё провалится и его будут пытать. Для него самым худшим может быть лишь безразличие и безучастность академика Сеченова. До тех пор пока учёный уделяет ему внимание — он свободен. Он свободен от любого общественного порицания. Не существует ничего другого, что могло бы его остановить. Ничего больше нет. — Товарищи, Кремль оцеплен и всё под нашим контролем! — Петров безумно ухмыльнулся. — Не советую вам проворачивать какие-либо трюки. Все ваши цепные псы у нас на прицеле. — Довольно, Виктор — лёгкий взмах рукой осаждает программиста и тот невольно замолкает, в то время, как Дмитрий окидывает остальных взглядом полным отвращения. Для Сеченова все они теперь низкосортные люди. Молтов, Берия и Сталин — все они предпочли власть науке. Как скучно. Академик не особо заинтересован их судьбой теперь. Эти люди его разочаровали, как только посмели запретить его проект. Он делал всё, что только мог, но они лишь возводили новые стены ограничений и разливали реки осуждения и протестов. Сеченову скучно смотреть на несколько потрясённых лиц, Петров тянется к нему за касанием. Учёному не сложно подарить тому снисходительную близость: он треплет того по голове. Виктор становится в разы злее и активнее, получив то, что хотел. Программист уничтожит любого, прижмёт к земле своим кодом после должной ласки. Академик не говорит вслух насколько это гипнотизирует. Пока он молча следит за всем, Петров уже готов произносить речь. — Товарищ Сеченов, требует, чтобы вы сложили свои полномочия сейчас, — Петров смерил каждого взглядом, а потом расплылся в улыбке сумасшедшего. — Ах, да, без промедления! — Товрищ Сеченов, Вы хоть отдаёте себе отчёт, что сейчас творите? — выкрикнул Молотов, делая шаг вперёд. Виктор махнул рукой, также делая шаг так, что немного загорождал учёного, который лишь еле ощутимо коснулся его спины. Программист хмуро поглядел на верхушку власти, а потом на Дмитрия, который лишь слегка кивнул. Петров поморщился и отошёл, сжимая за спиной пульт. Если что-то пойдёт не по плану — он готов пустить чуть ли не всю Москву на мясо. Если потребуется. Академик же не особо переживал, он потёр ладони, изучающе поглядев на собравшихся. Его руки были в изящных чёрных перчатках, которые в этой жуткой тишине издавали странный звук. Как будто змея ползёт по… Кафелю? Возможно. Змея, которая смертельным укусом прервёт чью-то жизнь. Сеченов ступает еле слышно по полу, лишь немного щёлкая ботинками. Все напряглись, кроме Петрова, который довольно усмехнулся. Для него учёный был идеален и этот мрачный шарм возбуждал. Хотелось поцеловать того прямо здесь и сейчас на глазах у всех этих таких важный, но ничтожных для Виктора, личностей. Целуя, вжать в стену, да так, чтобы тот невольно рассмелся: «Вы слишком много себе позволяете». О, да, академик Сеченов часто это говорит. Он повторяет это из раза в раз, сам позволяя всё больше и больше. Петров знал, что однажды, переступив черту, не вернётся обратно. Беспокоит ли его это? Нет. Программист знает что именно он хочет, а беспокоить его должно по логике лишь то, что не его или не должно быть его. Есть ли такое, когда они с Сеченовым наедине? Нет и не может быть. Академику принадлежит весь мир и все звёзды, а Виктор скромно рассчитывает лишь на учёного. Ему не нужна Вселенная и её таинства. Ему нужно кое-что поинтереснее. — Товарищ Молотов, кажется, я говорил с товарищем Сталиным, — прозвучало в звенящей тишине кабинета. — Я вас не понимаю, товарищ Сеченов. Партия возмущена вашим выступлением, — спокойно ответил тот, никак не меняя своего положения за столом и не вставая. — Партия скоро изменит мнение, — Дмитрий невольно закатил глаза и подошёл к столу, окинув взглядом охрану и Молотова со Сталиным. В его взгляде читалось разочарование. «Конечно, Дмитрий Сергеевич ожидал большего от этих идиотов», — подумал Петров, делая пару шагов поближе, всё ещё сжимая пульт и посматривая на «Вовчиков», которые стояли вокруг. За время этой краткой беседы их стало больше. Невольно Виктор похвалил себя за улучшенный алгоритм: теперь команды доходили до роботов в разы быстрее. Сеченов его сам отметил, лично и попросил зайти. Петров облизнулся, вспоминая тот день: он получил должную награду. Разве есть что-то плохое в поцелуях? Есть ли что-то плохое в том, что он заваливает великого академика на собственный стол? Нет? Вот и Виктору Петрову так кажется. — Предлагаю вам решение нашей проблемы: одобрение Коллектива 2.0 и тогда мы никого не трогаем, либо последствия очевидны, — Сеченов сложил руки на груди, приподнимая уголки губ. «Идеален», — Виктор восторженно уставился на учёного, который ни капли не был неуверен в себе, либо напуган. О, нет, академик знал что делает и был чертовски хорош. Программист невольно жалел, что не может пустить слюну сейчас. Сеченов знал, как быть невероятным на публике. Он ведь тоже актёр. Как славно найти коллегу, как славно встретить родственную душу. Виктор помнил многие их разговоры, особенно ярко всплывал сейчас один эпизод. «Я готов быть перед Вами на коленях», — Петров усмехнулся, посмотрев на академика снизу вверх. «Скоро я поставлю на колени многих, Вам же совершенно не обязательно», — хмыкнул Сеченов, мягко хватая Виктора за волосы и немного потянув так, чтобы тот неотрывно смотрел лишь на него. «Вы совершенны!» — программист, чуть ли не ликуя, выпутывается из чужой хватки и встаёт. Дмитрий лишь закатил глаза, посмотрев на того снова. Ему нравится целеустремленность и самоотдача Виктора. Петров же в восторге от его гения. А что если это совместить? Сеченов подчиняет одним лишь взглядом, ему не нужны верёвки или запугивания, чтобы люди шли за ним. Ему ничего не нужно. Если он скажет — его послушают. Он захочет — сделают. Виктор порвёт любого, если тот попросит. Программист разыграет самый красивый спектакль, если Сеченов намекнёт, что хочет этого. Петров готов почти на всё, кроме того, чтобы переступить через себя. Он отдаст академику всё, кроме своей гордости и своего мнения. Он не станет стадом, не будет ползать в ногах. Нет. Он уничтожить любого, но не будет жалок. Программист даже не догадывается насколько Сеченов его ценит за это. Нужна ли учёному безмозглая прислуга? Нет. Зачем? Есть роботы — гораздо полезнее и эффективнее. Сеченов любит Петрова за то, что программист не пытается притворяться. Да, он чересчур наигранно старается выступать и много шумит, но это не особо мешает. Да, Виктор может повиснуть на шее, шепча на ухо, что так поступать с ним нельзя на глазах у шокированных членов «Аргентума». Он хорош. Петров знает основы влияния на публику: шок. Программист умеет шокировать, вводить в заблуждение и водить за нос. Он любитель зрелищ и громких фраз. Кто-то подумает, что он безумен и не заметит, как Виктор сведёт с ума их самих. Кто-то должен делать шоу. Кто-то должен. Дмитрий смотрит редко устало, он не любит показывать это. Тем не менее, когда они с Петровым наедине оказываются в четыре часа утра из-за нового проекта, он смотрит именно так. Со вселенской тоской. Академика всегда удручал контроль и запреты верхушки власти. Сеченов никогда не мог развернуться со своими идеями. Только Виктор знал насколько тот погружён в работу. Нет-нет, Дмитрий Сергеевич Сеченов не просто гений, он — будущее! Петров это знал. А за будущее надо бороться, не так ли? Впервые он увидел Сеченова лицом к лицу, когда оказался в его кабинете. Академик говрил со своим коллегой — Лебедевым. Он похвалил алгоритм Виктора и заявил, что такие люди им и нужны. Петров тогда молчал и лишь смотрел. Он уже думал, что никто и никогда не заметит его работу, а тут такое! Программист только спустя недели смог встретиться с Сеченовым снова, чтобы поблагодарить, наедине, без Лебедева, за толчок к развитию дальше… — Это невозможно, Вы будете арестованы, как и Ваши пособники, — Сталин говорил спокойно, но в его глазах читалась тревога. — Жаль, — Сеченов безразлично пожал плечами, а потом угрожающе тихо произнёс. — Я не дам Вам встать на пути прогресса. Виктор, давай. Петров кивнул, отходя и пропуская вперёд «Альфа-коннектор». Жуткая красная субстанция без доли сожаления либо промедления бросилась на Молотова с Берией, которые не успели шага сделать, а потом на Сталина, притягивая его своими кривыми капающими отростками. На пол упали лишь кости и одежда. Данные считаны. После чего нечто удалилось в коридор, конечно, лишь когда Сеченов кивнул. Учёный прошёл и сел за стол, подпирая голову руками. Как будто ничего не произошло. Имеет ли это значение? Нет. Теперь подделать любую подпись — расплюнуть. Объявить всем что Сталин скончался от болезни? Легко, в последние годы каждый знает, что вождь был болен. Если потребуется подделать что-то ещё — им не составит труда. У них на службе наука. Больше ничто не сдержит их и не помешает. Виктор подошёл к академику, встав немного позади, несколько «Вовчиков» и один «Рафик» окружили их. Сеченов невольно расплылся в улыбке и громко заявил: — Теперь настанет эра прогресса! Роботы лишь издавали скрежет и механические звуки, в то время как Петров искренне зааплодировал. И никто не обратил внимание на черепа, которые валялись на полу и тела охраны. Никому не было дело. Прогресс беспощаден. В жертву ему некоторые готовы принести тысячи, если не миллионы. Портрет бывшего вождя на стене покосился, чуть ли не падая. Сеченов мрачно улыбнулся, в то время как Петров немного наклонился, что-то шепча ему о других нюансах, положив руку на колено академика. Тот повернулся к Виктору, когда рука скользнула на внутреннюю часть бедра, а тот коварно рассмеялся. Вокруг были лишь изобретения Сеченова. Стоит ли переживать? Нет. Только вот они никогда не переживали. Для них не существовало преград. Лишь их собственный разум. А вот он был чуть ли не бесконечен.