***
Элис накрывала на столы. Таверна была пуста, за исключением пары ее постоянных клиентов, которые сидели у барной стойки. Они были грубыми людьми, которые слишком рано начинали пить и пили слишком много. В прежние времена ее отец отказался бы обслуживать таких людей. Но Элис была молода, одинока и отчаянно нуждалась в деньгах. Она быстро закончила накрывать столы и зашла за барную стойку, чтобы расставить кружки в пределах легкой досягаемости. Внезапно дверь открылась, с грохотом ударившись о стену, и в таверну вбежал гном. Элис в шоке уставилась на него. Она ничего не могла с собой поделать. У нее и раньше бывали гномы в таверне, хотя и не часто, и она, конечно, видела гномов в городе, но она никогда не видела гнома в полной броне с боевым топором. — Милорд, — начала она, но он прервал ее, отмахнувшись от ее приветствия. — Ты видела эльфа сегодня? — Эльфа? — Да, девочка. Остроухий, с золотыми волосами и голубыми глазами. Элис, конечно, знала о ком он говорил, как и каждая незамужняя женщина в городе и несколько замужних. Наследник короля эльфов жил сейчас со своими друзьями в Итилиене и многих в Минас Тирите он интересовал. Хотя не все были рады присутствию эльфов. Были некоторые, особенно мужчины, которым не нравились эльфы в целом, и были такие, которых особенно злило то, что их молодые дочери бросали все свои дела и бросались к окнам, чтобы поглазеть на проезжающего мимо принца эльфов. Однако сейчас тон гнома удивил Элис. Он говорил как школьник, читающий урок, как будто повторял заученные слова. И из-за этого она начала нервничать. — Вы говорите о принце Леголасе? — уточнила она. — Да. — Гном кивнул седой головой. — Он был здесь? — Нет, милорд. У меня здесь никогда не было эльфа. Гном фыркнул. — Эльфы почему-то не любят хороший эль, — сказал он с энтузиазмом, но потом снова продолжил деревянным тоном: — Все равно, он может прийти сюда в поисках меня. Если он это сделает, предупреди его, чтобы держался подальше от «синего плаща». — Синего плаща? — Да, девочка. — Гном оглядел бар, а затем наклонился ближе к Элис и прошептал: — Синий плащ. От этого зависит его жизнь. Ты должна запомнить эти слова. Еще раз оглядев таверну он ушел, оставив за собой мертвую тишину.***
Слухи распространились как пожар, и час спустя еще двое мужчин сидели в баре, потягивая эль, четверо расселись за столиками, перед ними стояли миски с тушеным мясом, а добропорядочная женщина, живущая на той же улице, зашла спросить, не одолжит ли Элис ей чашечку сахара. Элис не смогла удержаться от смеха. Она не знала придет ли снова гном или Леголас, но была счастлива, что люди ели ее рагу. Это было вкусное рагу, почти такое же, как у ее матери, но люди перестали заказывать его после того, как ее мать заболела. Была глубокая ночь, близилось время закрытия, и последние несколько посетителей собирались уходить, когда дверь снова открылась. Если бы Элис что-то пила, она бы подавилась, а так только распахнула рот от изумления. Леголас стоял на пороге, освещенный светом фонаря снаружи. Его волосы сияли, как полированное золото. Как и гном, эльф тоже был одет как для битвы, в руке был лук. Элис видела ремешок колчана у него на груди. — Миледи, — он официально поклонился, и луч света упал на его воинские косы. — Гимли был здесь? — Гимли? — пискнула Элис. У него были голубые глаза. — Мой друг. Гном. О, конечно. Гном Гимли. — Этим утром, милорд. — Хвала Эльберет, — выдохнул эльф, входя в таверну. — Я боялся, что прибыл слишком поздно. У нас так мало времени. — Он оглядел комнату и покачал головой. — Благодарю вас, миледи. Я не буду задерживаться здесь, чтобы не подвергать опасности ваш дом. Прощайте. Леголас развернулся к двери, когда Элис вспомнила о сообщении гнома. — Подождите! — закричала она. Он замер, положив руку на ручку двери. Элис выскочила из-за барной стойки и подбежав к нему, прошептала: — Ваш друг сказал, что вы должны быть осторожны с синим плащом. Леголас напрягся, и на мгновение она была уверена, что его рука дернулась к ножу, заткнутому за пояс. Затем он встряхнулся, склонил к ней голову и сказал: — С вашего позволения, миледи, — и выскользнул в ночь.***
На следующий день Элис открыла свою таверну на час раньше. И когда она открыла двери, снаружи стояло по меньшей мере пятнадцать человек, ожидающих, когда их впустят. Такого большого спроса на рагу не было с тех пор, как был жив ее отец. В таверне было так же многолюдно, как и прежде, заняты все стулья, скамейки и табуретки, посетители сидели даже на подоконниках. Элис пришлось позвать свою сестру Марин, чтобы та присматривала за баром, пока она сама обслуживала посетителей. Она слышала обрывки разговоров, когда спешила от одного столика к другому, люди гораздо больше, чем следовало бы, интересовались эльфом другом их короля и его таинственным врагом. Дверь таверны открылась. Элис подняла глаза и открыла рот, чтобы извиниться и сказать, что у них не было ни одного свободного места, но не смогла вымолвить ни слова. На пороге стоял эльф. Один из эльфов-близнецов из Имладриса. И на нем был синий плащ. Взгляд его серых глаз был жестким, когда он вошел в помещение. Когда люди увидели его, то в таверне сразу воцарилась полная тишина. Все разинув рты смотрели на его плащ и меч в ножнах. — Здесь был светловолосый эльф с голубыми глазами? — спросил он. Элис не знала что делать. Она не хотела лгать брату королевы. Но он был страшен в ярости. Что она знала об эльфах и их политике? Она вспомнила Леголаса и его теплую улыбку, и знала, что не сможет предать его. — Я не видела такого эльфа, милорд, — четко произнесла она и увидела, как его глаза расширились от удивления. Когда люди в таверне начали шептаться, Элис вызывающе вздернула подбородок. — Если он придет сюда, скажите ему, что мы с Элрохиром найдем его. Он не может вечно убегать от нас. Эльф завернулся в свой синий плащ и вышел. Не обращая внимания на громкие вопросы посетителей, Элис поспешила на склад, чтобы успокоиться. Она расхаживала взад-вперед по комнате, когда Марин вошла сказать, что мама завет ее. Элис расправила юбки и пошла на второй этаж. Ее мать сидела в кресле у окна. Стул был старым, бархат потертым, а набивка местами вылезла. Платье матери тоже было старым, хотя, если каждый день будет столько посетителей как сегодня, то возможно, вскоре они смогут купить новую одежду, что-нибудь более мягкое и удобное, чем грубое льняное платье, которое она носила. — Мама, я здесь. — Проходи, садись. Элис села на маленькой скамеечке для ног у кресла. — Марин рассказала мне интересную историю. Девушка нахмурилась. — Марин слишком много болтает. Элина пожала плечами. — Она была взволнована. Ты знаешь, что неразумно вмешиваться в дела других. — Я знаю, что ты не любишь эльфов, мама. — Я слишком много потеряла из-за их магии. Мой отец погиб на ужасной войне, как и три его брата, и один из моих собственных братьев. И все из-за безделушки с эльфийской магией. Я не одобряю то, что ты имеешь дело с эльфами, за исключением, конечно, нашей любимой королевы. Они гордый народ, которому наплевать на других. Не увлекайся ими, Элис. Ничего хорошего из этого не выйдет. Элис кивнула в знак согласия, но не могла ничего обещать.***
Впервые Элис пришлось пригрозить вызвать Патира, чтобы тот силой вытолкал посетителей, если они не уйдут во время закрытия таверны. Она понятия не имела, почему эльфы и гномы решили сделать ее таверну пунктом своих заговоров. Все знакомые считали, что она была в это вовлечена. К настоящему времени по городу поползли многочисленные слухи. В ее таверне были люди со всего Минас-Тирита, даже кое-кто из городской стражи и пара дворян, которые смотрели на всех прищурившись, как будто выискивали шпионов. Прошел час после закрытия, когда посетители, наконец, неохотно, начали расходиться. Остались лишь последние несколько упрямцев, которые цедили остатки пива из своих кружек. Элис была удивлена больше, чем кто-либо другой, когда их настойчивость была вознаграждена. Как раз в тот момент, когда она собиралась их выгонять, снаружи послышались тяжелые шаги. Патир открыл дверь таверны, и гном Гимли вошел в помещение, оттеснив его плечом в сторону. — Леди Элис, — хрипло поприветствовал он. Девушка не стала спрашивать, откуда он знает ее имя. — Он был здесь? Элис заколебалась, бросив взгляд на нескольких посетителей, которые с интересом следили за разговором. — Не бойся говорить. — Гимли заковылял к барной стойке. Он все еще говорил как ребенок, читающий выученный урок, и это пугало Элис больше, чем могли бы сделать открытые угрозы. — Леголас был здесь? — Да, — запинаясь, ответила Элис. — Я передала ему ваше сообщение. — Она понизила голос. — И другой… — Тише. Ничего не говори о нем, — прошептал Гимли. — Это плохое дело, леди Элис. Если бы только король действовал. — Девушка удивленно распахнула глаза, и он быстро покачал головой. — Нет, я не подстрекаю вас к измене. Я имею в виду не вашего короля. Это дело не касается людей или гномов. — Вы имеете в виду… — Да. — Гимли кивнул. — Короля эльфов. — Я слышала… — Элис говорила так тихо, что Гимли пришлось наклониться, чтобы расслышать ее, — что король эльфов суровый. И холодный. Говорят, он любит свое золото больше всего на свете, даже больше, чем своего сына. Губы Гимли дернулись, и на мгновение она испугалась, что зашла слишком далеко, ведь он был другом Леголаса, и хотя она была намного вежливее людей, которые передали ей эти слухи, гному могли не понравиться оскорбления в адрес отца его друга. — Вы можете назвать отцом того, кто отказался разговаривать со своим сыном, не отвечает на его письма, хотя знает, что его сын в серьезной опасности? И все же он ничего не сделал, чтобы помочь. Элис видела, что Гимли пытался говорить тихо, но гномы не созданы для того, чтобы говорить шепотом. Пятеро оставшихся посетителей навострили уши и все слышали. Она знала, что не должна проявлять вульгарное любопытство, но не могла удержаться от вопроса: — Конечно, нет. Ни один отец не должен… Вы имеете ввиду Леголаса? Король эльфов не хочет разговаривать с Леголасом? — У Леголаса нет братьев. Он единственный сын короля. — Гимли устроился на барном стуле. — Никто не знает что у него на уме. Эльфийская память намного длиннее, чем ваша и моя. — А как себя чувствует Леголас? Глаза Гимли потемнели. — Леголас… Это нелегко объяснить. Его друзья не виноваты. Я их не виню. Что бы вы сделали, леди Элис, если бы вам пришлось выбирать между одним из ваших самых дорогих друзей и королем, который правит вашим королевством многие века? — Лорд Элладан? — Нет. Теперь когда лорд Элронд отплыл, Элладан и Элрохир следуют своей собственной воле. Они не обязаны быть преданными Трандуилу. Я говорю о так называемых друзьях Леголаса среди его собственного народа. Он здесь один. Наверняка вы это заметили. Никто из эльфов Итилиена не захотел составить ему компанию здесь. Гимли покачал головой. Затем спрыгнул с табурета, топор звякнул о его кольчугу. — Я должен откланяться, леди Элис. Помните, ни слова ни одной живой душе.***
Элис подсчитывала дневную выручку, которая была гораздо больше, чем они обычно зарабатывали за месяц. Теперь они смогут купить матери новое платье и, возможно, даже немного хорошего южного вина с пряностями, которое, как говорили целители, укрепляет здоровье. Элис была одна в задней комнате. Обычно звук стука в дверь посреди ночи напугал бы ее, но сегодня она набралась смелости и аккуратно убрала коробочку с монетами под стойку бара, а потом выглянула в окно. Снаружи стояла стройная фигура в плаще. Девушка знала, кто это был. Поэтому отодвинула засов и открыла дверь. Отблеск лунного света на выбившейся пряди золотистых волос сказал ей, что она была права. — Принц Леголас! Он засмеялся почти мальчишеским смехом, когда вошел в комнату и откинул капюшон. — Я всего лишь Леголас из Минас Тирита, миледи. Мне сказали, что я должен поблагодарить вас за то, что вы скрыли мой визит от лорда Элладана. Очень немногие захотели бы помочь незнакомцу в такой ситуации. — На моем месте так поступил бы каждый. Я рада, что у вас все хорошо. Он снова засмеялся, хотя на этот раз это прозвучало немного натянуто. — Уверяю вас, со мной все в порядке, и я благодарен за вашу помощь. Но вы выглядите обеспокоенной, миледи. Вас что-то беспокоит? Элис встретила его взгляд и слова полились сами собой. Прежде чем она осознала, что делает, девушка рассказала ему все о болезни своей матери, о нехватке денег, о том, как ее мать отказалась от лечения, потому что ей не нужны были эльфийские лекарства, как она сама изо всех сил пыталась получать прибыль от таверны. — Я просто хочу, чтобы ей было удобно, — закончила она рассказ. — Но я не знаю, что делать. Эльф серьезно посмотрел на нее. — Как бы мне ни хотелось помочь вам, миледи, я не целитель. А если бы и был целителем, из того, что вы мне рассказали я понимаю, что ваша мать не согласилась бы на мою помощь. Но если вам когда-нибудь действительно понадобится моя помощь, я помогу. — Вы поговорите с моей матерью? Леголас выглядел скорее удивленным такой просьбой, а не недовольным. — С удовольствием, если она этого хочет. Но я подумал… — О, она не знает о моей просьбе. Она бы разозлилась на меня за это. Но это важно. Видите ли, милорд, она умирает. Я знаю, что вы не можете исцелить ее, и она не хотела бы, чтобы вы это делали, даже если бы могли. Но в последние дни, возможно, из-за ее боли, но она разумом возвращается к горестям ее юности. Она часто злиться. Мне тяжело смотреть, что ее последние дни омрачены печалями прошлого. Я надеялась… Возможно, если бы вы поговорили с ней… По правде говоря, Элис не знала, чего ждать, но надеялась, что этот эльф сможет преодолеть глубоко укоренившуюся враждебность ее матери. — Я поговорю с ней, — сказал Леголас. — Благодарю вас, милорд. Вы поговорите с ней сейчас? — спросила Элис, и когда он кивнул, она направилась к лестнице. — Милорд, если она будет вести себя с вами… — Я не буду держать на нее зла, — пообещал Леголас. Элис попросила его подождать снаружи, пока она предупредит свою мать. Сказать, что ее мать была сердита, было бы преуменьшением, но в конце концов она согласилась увидеться с эльфом. Элис подозревала, что она скорее хотела упрекнуть его за то, что он подвергает ее дочь опасности, чем поговорить с ним. Но как бы ни прошел разговор, Леголас обещал не обижаться. Элис провела эльфа в комнату. Он официально склонил голову перед Элиной, которая, по крайней мере, была достаточно вежлива, чтобы пригласить его сесть. Он согласился, но когда Элис тоже собиралась занять свое место, ее мать твердо сказала: — Нет. Ты можешь идти. — Но, мама… — Иди, Элис. Я хочу поговорить с эльфом наедине. Элис ушла. Ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы не подслушивать под дверью. Она спустилась в таверну и занялась уборкой, готовясь к следующему утру. Прошло полчаса, прежде чем Леголас спустился вниз. Он ничего не сказал о том, что произошло наверху, но когда Элис пошла помочь матери лечь спать, Элина тихо сказала: — Ты была добра ко мне, дитя. Я знаю, ты волнуешься. — Я только хочу, чтобы тебе было удобно, мама. — Я знаю. По правде говоря, я думаю, что слишком долго сижу здесь. Завтра я приду посидеть внизу. Там будет весело.***
Элис даже не удивилась, когда на следующее утро, когда она открыла дверь таверны, казалось, что половина Минас Тирита ждала на пороге. Но удивило ее то, что среди них был Элладан, стоя в нескольких футах от двери. Люди отошли от него подальше, образовав небольшой круг пустого пространства, хотя и смотрели на него с плохо скрываемым любопытством. Девушка пропустила посетителей в помещение и повернулась лицом к эльфу. — Могу я вам помочь, лорд Элладан? — Я Элрохир! — рявкнул эльф. — Я знаю, что он был здесь прошлой ночью! Где он сейчас? — Я не знаю, о ком вы говорите, лорд Элрохир, — спокойно солгала Элис. — Прошлой ночью здесь никого не было. Элрохир сделал шаг ближе и уставился на нее. — Значит, его большие голубые глаза завоевали и вашу преданность? Вам следует быть осторожной, миледи, и не вмешиваться в дела, которые могут подвергнуть вас серьезной опасности. Вот теперь Элис была еще больше уверена, что не предаст эльфа, который так весело смеялся вместе с ней и сумел развеселить ее мать. — Прошлой ночью я никого не видела, милорд, ни голубоглазого, ни другого эльфа. — Похоже, вы выбрали свою сторону. Будьте осторожны, миледи. И скажите ему, что я все равно найду его. Элис смотрела ему вслед, с удивлением осознавая, что не испытывает страха, а только странный прилив храбрости.***
Не обращая внимания на шепот посетителей, Элис поспешила разнести напитки, оставив Марин раскладывать тушеное мясо по тарелкам. Предупреждение Элрохира беспокоило Элис. И когда Леголас вернулся позже той ночью, она схватила его за запястье и оттащила в угол, чтобы рассказать о том, что сказал другой эльф. Принц выглядел удивленным ее поступком, но прежде чем смог ответить, дверь снова распахнулась. Элладан и Элрохир появились в дверном проеме, выглядя как фигуры божественной мести. Элис в ужасе ахнула, а Леголас просто выпрямился и повернулся к ним лицом. — Трандулион, — хладнокровно сказал один из близнецов. — Ты думал, что сможешь прятаться вечно? — Ты должен был знать, что мы найдем тебя. Они вместе двинулись на него. Леголас оттолкнул Элис к креслу у камина, где сидела ее мать, и спокойно ждал, пока они не окажутся перед ним. — Это заняло у вас слишком много времени. Вы стали беспечными. — Его голос прозвучал неестественно громко в полной тишине, которая наступила, когда все уставились на трех эльфов. — Мы стали осторожными и милосердными, и ты должен быть благодарен за это, — сказал один из близнецов и потянулся за своим мечом. Но Леголас был быстрее, и раздался звон стали о сталь, когда клинки встретились с мечом. — Серьезно, Леголас? — зашипел второй близнец, вытаскивая свой собственный меч. — Я признаю, что ты опытный воин, но готов ли ты сделать это здесь? Будешь ли ты рисковать всеми невинными людьми, которые могут пострадать, если попытаешься сражаться с нами? У Элис перехватило дыхание, когда Леголас осторожно положил свой нож на барную стойку. — Тогда, может быть, поговорим как цивилизованные эльфы, Элрондион? Второй близнец прижал свой меч к горлу Леголаса, заставляя его отступать, пока он не прижался спиной к барной стойке. Элрохир дернул мечом, вынудив Леголаса поднять голову, и холодно улыбаясь, сказал: — Теперь, я думаю, мы можем поговорить. — Элрохир, брось меч! Элис чуть не выпрыгнула из собственной кожи при звуке нового голоса. Все были слишком поглощены представшей перед ними сценой, чтобы заметить прибытие еще двух эльфов. Один из них держал в руках лук с натянутой тетивой и целился в близнеца, который прижимал к горлу Леголаса меч. — Эльберет, — выдохнул Леголас. — Этого мы не ожидали. После этого необычного заявления лучник еще больше натянул тетиву, Элрохир выронил меч, и тот со звоном упал на пол, а мать Элис громко рассмеялась.***
— Твой лучник чуть не подстрелил меня! — с обидой в голосе воскликнул Элрохир. — Ты приставил меч к его горлу! — запротестовал пока еще неопознанный лучник. — Что я должен был подумать? — Это был затупленный клинок! Ты думаешь, я бы рискнул причинить вред Леголасу? — Ты приставил меч к его горлу, а сейчас вы не находитесь на поле для тренировки. Тебе повезло, что лук у Сэльдура, Элрохир. Если бы он был у меня в руках, я бы выстрелил, прежде чем заговорить. — Пожалуйста, — сказала Элис, — кто-нибудь объяснит, что происходит? Как только Элрохир опустил меч, Леголас повернулся к Элис и непринужденно сказал: — Я полагаю, мы должны поговорить наедине, миледи. Элис провела всех в маленькую гостиную наверху. Леголас помог ее матери подняться по лестнице, за ними шел Гимли, который появился из-за угла, где он незаметно прятался. Как только все оказались в безопасности гостиной, эльфы разразились потоком вопросов и восклицаний, которые были прерваны жалобой Элрохира. — Это был Эльдарион, — сказал Элладан. — Он знает Патира и рассказал нам о ваших… трудностях. Мы подумали, что это может побудить людей посетить вашу таверну. — Вы знаете Патира? И все это было шарадой? — Элис не знала, быть благодарной или сердиться. С одной стороны она и правда заработала больше денег, но с другой стороны… Она посмотрела на Леголаса. — Вы солгали мне. — Простите меня, миледи, — сказал извиняющимся тоном принц. — Я должен был сказать вам правду вчера. — Но вы сказали маме, не так ли? Вот почему она так хотела посидеть сегодня внизу. — Девушка повернулась к Элине. — Ты знала! — Вчера я многое узнала об эльфах. Да, я знала о том, что происходит. Это я посоветовала Леголасу не говорить тебе, хотя он в этом не признается. Ты не умеешь обманывать, Элис. Если бы ты знала что происходит. То не смогла бы притвориться, и все поняли бы, что это обман. — Но… Теперь они наверняка все поняли. Что мы им скажем? Они рассердятся! — Нет необходимости что-либо объяснять. Если кто-нибудь спросит, скажите, что вы не вправе разглашать информацию. Пусть они сами делают свои выводы. Элис хотела продолжать злиться, но ее мать улыбалась, а у Леголаса был такой извиняющийся вид. — Сдавайтесь, миледи, — засмеялся Элрохир. — Никто долго не может злиться на Леголаса. — Итак… — Она покачала головой, наконец, улыбнулась и указала на Саэльдура и другого эльфа, имени которого не знала. — Они не отвернулись от вас? Услышав ее вопрос, Леголас в шоке посмотрел на нее, но это было пустяком по сравнению с возмущением в голосе Саэльдура, когда он рявкнул: — Мы отвернулись от него?! Леголас, ты сказал ей, что… — Я ничего такого не говорил! Мы вообще не собирались вас упоминать, и уж точно я бы никогда не сказал… Почему вы так подумали, миледи? Элис беспомощно посмотрела на Гимли, который изо всех сил старался казаться невинным. — Он сказал мне, что ваш отец отвернулся от вас и заставил ваших друзей выбирать. И он сказал, что они… — Она растерянно замолчала. Леголас с изумлением распахнул глаза, а Саэльдур выглядел так, словно готов кого-то убить. — Гимли, ты рассказывал людям, что… — Саэльдур, — мягко прервал его Леголас. - Что я пойду против Леголаса?! — Давай не увлекаться, парень, — начал Гимли. — Парень? — Саэльдур помрачнел еще больше. — Я поклялся в верности моему принцу задолго до твоего рождения, господин гном. А ты… — Оставь его в покое, Саэльдур, — сказал другой эльф. — Оставить его в покое? — возмущенно воскликнул Саэльдур. — Как ты можешь предлагать это, Воронве? Ты же слышал его. Ты слышал, на что он намекал! — Да, я слышал его, и это непростительно. Но нам не стоит тратить на него время. Нам просто нужно сказать королю, что Гимли дал понять людям, что они могут причинить вред Леголасу, не навлекая на себя гнев короля эльфов. Он сам решит как на это реагировать. — Леголас! — в панике воскликнул Гимли. — Ты же не позволишь им очернить меня перед твоим отцом. Леголас только пожал плечами, в его взгляде светилось веселье. — Ты сам виноват. Тебе следовало придерживаться плана. Не было необходимости в приукрашивании. — Я должен был что-то сделать! Элладан не выглядел достаточно угрожающе… — И теперь Воронве и Саэльдур более чем наверстали упущенное, — сказал Элладан. — Ты еще не понял, Гимли, что у Трандуила отсутствует чувство юмора, когда речь заходит о безопасности его сына? — Это не я приставил меч к его горлу. — Вот именно, — сказал Воронве. — Мы еще не обсуждали это, Элрохир. — Это был затупленный клинок! На ребенке нет ни царапины! Леголас, образумь его!***
В таверне Элис больше никогда не было ни интриг, ни таинственно угрожающих фигур в синих плащах, ни загадочных гномов. Но это не имело значения, потому что те, кто пришел посмотреть драму, распробовали рагу и теперь часто возвращались за добавкой. Матери Элис стали нравиться некоторые эльфы, хотя она по-прежнему не соглашалась на эльфийское исцеление. Но она с удовольствием надела прекрасное шерстяное платье, которое купила ей дочь. Сама Элис, пытаясь уберечь Леголаса от того, что считала опасностью, завоевала дружбу не только самого Леголаса и Гимли, но и сыновей Элронда, Саэльдура и Воронве. Гимли иногда заходил выпить эля и съесть тушеное мясо. Эльфы отказались и от того, и от другого, но с удовольствием пили «Дорвинион», который отец Элис всегда держал в запасе. Впервые за много месяцев она была вполне довольна.