Библиотека

      Когда последняя страница успешно прочитана следует характерный хлопок — закрывает книгу. В помещении тихо, лишь размеренный хруст, исходящий из камина, разбавляет мертвецкую тишину. Обложка старая, свет от огня очерчивает её теплым светом, и тогда с уст читателя сходит тяжелый вздох.       — Завтра нужно будет вернуть книгу в библиотеку.

***

      Кэйа, честно говоря, не очень-то и любил читать. Определенно, было что-то прекрасное в том, чтобы на досуге посидеть за интересной книгой и хотя бы ненадолго избавить голову от навязчивых мыслей. О работе, например, которая уже давно превратилась в рутину, о обучении новобранцев Ордо Фавониус, о взаимоотношениях со всеми своими знакомым. Просто читать какую-то лёгкую историю, окунуться в совершенно иной мир, почувствовать себя кем-то другим.       Но Кэйа больше любил, когда ему читали.       В далёком, счастливом детстве, когда мир ещё не казался таким жестоким и озлобленным, они с Дилюком часто проводили летние деньки под громоздкими кронами величественной пихты, то и дело прячась от беспощадной жары. Тень. И тогда, чтобы не скучать, Рагнвиндр брал у отца книги, которые Крепус частенько привозил из экспедиций. Тон голоса у братца всегда был ровным, читал он выразительно, без запинок, а дикция всегда была на высшем уровне — это Кэйа помнит и по сей день. Засыпать на траве под приятный голос было чем-то вроде преступления, Альберих всегда старался продержаться как можно дольше, дослушать историю, но в конечном итоге сон брал верх. Дилюк его никогда не будил. И вызывало это у Кэйи всегда некое чувство стыда — следовало много слёзных извинений, было неловко, только вот Люк лишь слабо улыбался и всегда уверял, что не обижен. И это было правдой.       Дилюк вообще всегда говорил правду, пускай был и предельно осторожен с тем, как именно её преподнести. Пакости, сделанные с Альберихом вместе, как правило, никогда не хранились в тайне от персонала и отца долго, только если на то не было причин.       Но это про Рагнвиндра из прошлого. Касательно взрослого Дилюка Кэйа вообще не знал почти ничего — оно и естественно, после инцидента они не поддерживали толковой связи. И это то, что било метко, прямо в сердце.       После произошедшего Альберих внезапно для себя осознал, что спится ему крайне плохо. Конечно, после смерти почти родного отца и крупной ссоры с почти братом вряд ли кому-то вообще спалось бы хорошо, но дело было и в чем-то другом. Тишина.       Первые пару недель после ухода братца Кэйа просто утопал в слезах и собственной вине. Потом, когда время всё-таки немного подлечило, Альберих заметил, что тишина болезненно давит на уши. Сначала он не мог понять, в чём именно дело — покупал успокоительные и усыпляющие травы, повесил над кроватью свёрток с лавандой, которая по словам Донны должна была помочь ему легче засыпать, но нет, ничего не помогало. Нормально уснуть получилось только тогда, когда после тяжёлого дня Кэйа пришёл в свою комнату и от бессилия решил не закрывать окно, а кто-то рядом со штабом Ордо Фавониус общался до поздней ночи. На слух было сложно определить личности тех людей, но юноша предположил, что это были обычные горожане. Говорил, в основном один из них: неспешно рассказывал какую-то историю, лишь изредка прерываясь на комментарии слушателя. Архонты, как же сладко спал Альберих в ту несчастную ночь!       Но это оказалась единоразовая акция. Видимо, кто-то из рыцарей Ордо Фавониус прогнал горожан, потому что те мешали спать.        Тогда капитан кавалерии стал приходить в библиотеку во время дневного перерыва наивно надеясь, что кто-то там будет читать вслух. И всё-таки, так и происходило — Альберих частенько засыпал, слушая как родители тихо читали своим детям сказки, а потом его, спящим за столом, находила Джинн, вежливо призывая вернуться к работе. Каждый раз ей хотелось как следует отчитать юношу за подобные проделки, однако, каждый раз видя бледноватое вымученное лицо передумывала — Кэйю не хотелось ругать, ему хотелось посочувствовать и дать нормально выспаться. И Кэйа ценил это.       Лиза определённо заметила это, потому, когда в библиотеке никого не оказывалось, она сама читала Альбериху. И голос у библиотекарши был приятный — нежный, спокойный, почти что томный. Лизу, как и Дилюка в своё время хотелось слушать, но не моглось — сон накатывал с новой силой.       Спустя некоторое время сон у Кэйи стал налаживаться. Возможно, на то влияла усталость — быть доверенным лицом Гуннхильдр и выполнять её поручения было утомительно, зато после плотного рабочего дня Альберих не волновался ни о чем. Он просто засыпал.        Но, как ни странно, библиотеку посещать не перестал, разве что бывал в ней сравнительно с прошлым реже — плотный график всё-таки давал о себе знать. Лиза оказалась не только отличным рассказчиком с тонким вкусом в книгах, но и прекрасной собеседницей, или даже можно сказать слушательницей. Можно было прийти и рассказать об очередной вылазке на лагерь хилличурлов, порядком надоевших крио магов бездны, или о том, что просто накипело и не давало покоя. Минчи услужливо делала две чашки чая — себе и капитану Альбериху, по мере повествования мало что говорила — в основном кратко кивала и мычала, подтверждая, что всё слышит и слушает. Они не были слишком близкими друзьями, но подобные взаимоотношения обоих вполне устраивали. За столько времени библиотека Кэйе стала почти что домом, где его всегда напоют вкусным чаем и внимательно выслушают, потому посетить её хотя бы раз в две недели он считал своим долгом.       Таверна не могла претендовать на подобное трепетное и бережное отношение — слишком много лишних глаз и ушей, и если за бокалом Полуденной Смерти хотелось излить душу Чарльзу, то Альберих всегда делал это осторожно и крайне завуалированно, так, чтобы не оставлять лишних вопросов.       — Я снова пришёл, — тихо произнёс мужчина, закрывая за собой дверь. Знал, что Лиза не любит лишний шум. — На этой неделе произошло так много всего, охохо! Мне срочно нужно излить душу.       В ответ последовала тишина. Чуть прислушавшись, капитан кавалерии услышал тихое копошение внизу, между книжных шкафов, потому счёл это как своеобразное приветствие.       — Архонты, Лиза, знала бы ты, как я устал… — утомленно улыбаясь протянул Кэйа, пока спускался по лестнице к излюбленному столику. На нём одиноко стояла чашка с чаем, ввысь которой поднимался лёгкий пар, указывающий на то, что напиток приготовлен совсем недавно. — О, чай уже готов? Как мило с твоей стороны, я тебя просто обожаю.       Взгляд устремился вверх. Через большие окна в библиотеку пробивались лучи света, можно было заметить бездушно бороздящую просторы зала пыль — тут всегда было достаточно пыльно, что не было ничем необычным: уборка библиотеки занимала много времени, а к таким вещам Минчи подходила всегда донельзя серьёзно — не дай бог горничные чего-то уронят, или того хуже, повредят книги.       — В общем, — мужчина присел за столик и начал свой рассказ. — Действительно устал. В последнее время хилличурлы просто с ума сошли, строят свои лагеря очень близко к Мондштадту и перекрывают пути для поставки аэростатов. Я только и делаю, что постоянно бегаю их разрушать. — руки потянулись к чашке, на кончиках пальцев блеснула пара искорок, и чай уже был подходящей температуры. — Скорее бы отпуск, да… Мне бы не помешало развеяться и отдохнуть от всего. Ну, ты понимаешь, о чем я.       Со стороны книжных шкафов донесся заинтересованный хмык, Кэйа воспринял это как призыв к более детальному рассказу.       — Ну… — задумчиво протянул тот. — Я был в таверне пару раз, чтобы разбавить рутинные будни алкоголем. Честно говоря, мне кажется, что с каждым разом там только больше и больше посетителей, — усмешка. Что-то зачастили его подчинённые проводить вечера большими компаниями за сидром, — но это неважно. Важно другое.       Пара шагов, хлопок — Лиза, которую он не видел, закрыла книгу и поставила на своё законное место.       — Тут точно никого нет кроме нас? — чуть боязно оглянулся Альберих, после чего слабо рассмеялся — глупый вопрос, если бы тут был кто-то ещё Лиза бы обязательно дала об этом знать. — Шучу-шучу, о чём это я… Ах, да. Знаешь, я заметил, что Дилюк странно на меня смотрит, хотя, наверное, даже не смотрит — натурально таращится! — голос мужчины стал на тон громче, но он тут же опомнился, стоило ему услышат эхо. — Меня прямо-таки передергивает лишний раз, ощущение, будто он вот-вот вылезет из-за стойки, подойдет ко мне и…       Кэйа запнулся. А ведь когда-то давно Дилюк смотрел на него иначе — не спешил сводить взор рубиновых глаз ни на секунду, внимательно сверяя смуглое лицо, и столько нежности в том взгляде было, сколько не было больше ни в одном взгляде, направленного на капитана кавалерии. А может и было, чёрт его знает — зачем Кэйе вообще чей-то там нежный взгляд, адресованный ему, если это не взгляд Рагнвиндра младшего? Помотал головой отгоняя мысли: нет, даже в мыслях звучит слишком эгоистично и самонадеянно.       — Я скучаю. — сжато сошло с пересохших губ, которые Альберих поспешил облизнуть, — Ну, по прошлому и тому подобное. Иногда даже не могу поверить, что когда-то с кем-то мне могло быть так хорошо, как было с Дилюком. — палец скользит по краям чашки, выдавая лёгкую встревоженность, но его всё равно никто не видит. — Он стал мне часто сниться в последнее время, поэтому я просыпаюсь пару раз на ночь, и не могу уснуть. Как бы я не старался закидать себя работой, я всё равно продолжаю много думать о нём, и в итоге просто выжимаю из себя все соки. — непринуждённый, в какой-то степени печальный смешок. — Я бы хотел с ним наконец-то поговорить, но… Что-то не позволяет мне. Наверное, это и есть страх, да?       В ответ лишь звенящая тишина. Слишком увлеченный своим рассказом Альберих не заметил, как чай полностью остыл. Мужчина переглянулся, в поисках библиотекарши, но не видит ровно никого, как и не слышит. Странно, вышла что ли, пока он тут распинался? Впрочем, винить Лизу он в этом не будет и не собирался, у неё ведь есть и свои не менее важные дела. С осознанием того, что в помещении он один наступило некое чувство свободы — можно не церемониться, не стараться излагать свои мысли осторожно, можно вообще говорить всё, что его душе желанно.       — Да я тот ещё трус. Полный. Возможно, всё было бы иначе, если бы я хотя бы нашёл в себе силы извиниться за всё произошедшее, — тело окатывает волна мурашек, — Я знаю, что он скорее всего всё ещё на меня злится, и злиться будет до конца своей жизни, но… Мне действительно очень… — неожиданно даже для самого Кэйи его голос подрагивает, горло саднит. — Мне… Я так сильно сожалею… — Альберих часто дышит и запрокидывает голову назад. — Я не надеюсь на… О, Архонты, я определённо надеюсь, что однажды мы снова сможем быть вместе, как раньше, хотя это и очень глупо после всего, что я… — голос становится тише и тише, звучит болезненно и… жалобно. — Он считает меня предателем, а я так кошмарно тоскую. Да, заслужил, но это уже похоже не на жизнь, а на круговорот собственных сожалений… — Кэйа не успевает опомниться, как слышит сверху щелчок. — Если бы я только мог поговорить с ним…       Резкий звук, всё-таки, приводит в себя. Капитан кавалерии шустро выравнивается, внимательно оглядывается по сторонам — слышатся неспешные шаги, — нервно глотает холодный чай и замирает, завидев вырисовывающуюся фигуру между книжных шкафов.       Дилюк смотрит на него с совершенно нечитаемой эмоцией на лице.       Тело Кэйи пронизывает что-то подобное электрическому удару и в воздухе повисает тишина. Спустя пару минут, Архонт его побрал, самых долгих минут Альберих неловко прокашливается и опускает взгляд на потёртый паркет, чувствуя, как к дыхательной клетке волной приливает приступ паники.       — И… — неуверенно начинает он, ёжась от цепкого взгляда рубиновых глаз. — Как много ты слышал? Теперь Кэйа определенно точно ненавидит библиотеки.       — Достаточно. — кратко отвечает некогда брат, складывая руки на груди и опираясь об один из книжных шкафов.              Мужчина в ответ вымученно вздыхает, роняет голову на сложенные на столе руки только чтобы не смотреть в родные чужие глаза. Нужно было удостовериться, черт возьми, нужно было проверить библиотеку или хотя бы позвать Лизу, но что делать теперь? Альберих старается не дышать, что угодно, лишь бы не привлекать внимание, и повисает гробовая тишина. Раньше ему казалось это выражение донельзя глупым, однако теперь оно даже не описывало всё происходящее достаточно хорошо, это была не просто гробовая тишина — напряжение, повязнувшие в воздухе с каждой минутой сгущалось всё более темной грозовой тучей. Что теперь? Вряд ли просто лежать на столе достаточно, чтобы Дилюк подумал, что Кэйа внезапно умер и ушёл, нет, нужно что-то сказать.       — Послушай, тебе необязательно было… Нет, просто забудь. — приглушенно выдаёт капитан кавалерии с неестественно весёлой интонацией — голос скачет — волнуется, но он прекрасно знает, что Рагнвиндр ничего не забудет, — Просто возвращайся по своим делам, сделай вид будто ничего не видел и… и не слышал. — и не просто не забудет, а, скорее всего будет напоминать об этом случае ещё более холодным взглядом.       Ответ не заставляет себя ждать:       — Кэйа.       — Если так хочешь — ты можешь и посмеяться, да, конечно.       — Кэйа.       — Наверное было очень потешно, да? Слушать, как капитан кавалерии изливает душу библиотеке за чашкой чая.       — Кэйа.       — Или ты хочешь, чтобы я тебе больше не попадался на глаза? О, да запросто! — Кэйа рывком поднимается со стула, с нелепой улыбкой проходит мимо брата слегка неуверенной походкой, хотя изо всех сил старался натянуть на себя дежурный образ легкомысленного капитана кавалерии, — Ты только… — замедляется и сглатывает слюну. — Только дай мне своё расписание, и всё!       — Кэйа!