Not a goodbye but a see you later/Не прощай, а до встречи

Когда наступает время отправляться в путь, расставание кажется неизбежным. Всего лишь один день, убеждает себя Тоф, мысленно пытаясь унять неприятное чувство неясного страха, скручивающего живот узлом. Она продвигается к Сокке через остальных, бегающих в суете последних приготовлений. Сегодня великое противостояние наконец разрешится — все или ничего, и каждый здесь это понимает. Сокка с Суюки уже дожидаются ее. Она может чувствовать Сокку, поскольку он твердо стоит на земле, но не Суюки, все из-за кошачьей ловкости и осторожности, с которой та всегда держит себя. — Мигом доберётесь. Ни одна тварь не бегает быстрее и не плавает проворнее гигантского гончего угря, — доносятся до Тоф слова отца Сокки. Она морщиться, смиряясь с неотвратимым — придется прокатиться на этой гигантской штуке. Суюки, должно быть, уже забралась на нее и сидит там как ни в чем не бывало. Прекрасно. Она ощущает, как к горлу подступает тошнота. В нескольких метрах от них Зуко и Катара седлают Аппу, готовясь к поездке в земли народа Огня, чтобы Зуко встретился со своей сестрой и занял трон как Повелитель. Бизон издает что-то похожее на боевой клич, и его горячее зловонное дыхание окутывает ее. На долю секунды Тоф ловит себя на мысли, что больше всего на свете хотела бы отправиться с ними. На самом деле она была почти уверена, что в конце концов он предложит ей это. Ведь они — команда и всегда работали вместе, безмолвно, но слаженно, общаясь на языке, понятном им одним и никому больше. Но он будто бы намеренно игнорировал исходившее от нее желание полететь с ним. Вместо этого он предложил Катаре пойти с ним, и будто бы специально избегал встречаться с ней взглядом, пока она прожигала в нем дыру в молчаливом негодовании. Прошло три месяца с ее знакомства с Зуко. За это время Тоф ни раз проявляла к нему привязанность так, как умела: разбивала спальное место неподалёку, составляла компанию, когда он вызывался сторожить лагерь ночью. Она ясно помнила его голос, шепчущий ей на ухо красивые легенды о созвездиях, что мерцают в небе. Зуко рисовал их для нее в ее воображении. Они довольно сблизились за те дни. И теперь могли еще больше. Зуко — искусный маг, она не сомневается в его способностях и умении защитить себя, но тревожное предчувствие мучает ее непроходящей ноющей болью в груди, которая словно говорит, что она должна пойти с ним. — Тоф? Сердце загнанной в клетку птицей колотится в груди, она оборачивается на голос, и непроницаемо-тусклые глаза встречаются с золотисто-карими, устремленными прямо на нее. — Я… Зуко лихорадочно подыскивает в уме подходящие фразы, но все они упорно отказываются произноситься. В детстве он всегда немного походил на пугливую уткочерепаху, и каким-то образом это сравнение так и прижилось. Ей знакомо подобное — пытаться передать нечто важное, что так нелегко облечь в слова. Она все понимает и не торопит. — Удачи, — выпаливает он. — Да, точно. Она не помешает. Тебе тоже. — Но еще… я…— она слышит, как тяжело он сглатывает. Зуко нервничает. Тяжелое бремя разлуки обрушивается на ее плечи. Так много вещей, которые хочется сказать и ей, но они застревают в горле, не давая свободно вздохнуть, и она боится, что умрет, если все-таки произнесет их. Но это ее последний шанс, и именно осознание этого помогает сделать первый шаг. Магией она сооружают небольшой столб из плотно утрамбованной земли под своими ногами, чтобы поравняться с Зуко. Встает на носочки и вся тянется, преодолевая оставшиеся сантиметры меж ними, запускает пальцы в его волосы цвета сажи, чувствует его руки на своей талии. Она готова простоять так часы, нет, недели. Хочется больше, чем эти жалкие несколько секунд, которых страшно мало. Зуко крепче прижимает к себе, словно намерен никогда не отпускать, в то время как она покрывает рассеянными поцелуями его лицо невпопад, пока наконец не натыкается на губы, вдруг пугаясь сама, но уже через мгновение набирается нужной смелости, чтобы поцеловать правильно. Сейчас есть только он и она, а весь остальной мир провалился в бездну. Зуко целует Тоф мягко, ненапористо, но при этом не совладав с тихим стоном, которым несколько пугает Тоф, но вместе с тем вызывает сладко-приятные мурашки. Она знает, что страшиться нечего — он не станет делать ничего из того, что перешло бы за рамки целомудренного, но сама же не прочь зайти дальше. Она расплывается в довольной улыбке в поцелуй, осмеливаясь провести языком по изгибу его губ, и проскальзывает ладошкой вниз, чтобы обхватить его щеку. Они отстраняются, но Зуко все еще держит ее, Тоф же удовлетворенно утыкается лицом в его шею, и на какое-то время они остаются такими: незнакомо смущенные, знающие, что будет дальше, но все еще отчаянно желающие продлить близость хотя бы еще на чуть-чуть. Только когда рядом раздаётся кашель, возможно, дяди Айро, они разрывают объятия. Тоф быстро, но с внутренним протестом отодвигается, вызывающе вздернув подбородок, словно говоря, что готова ответить любому, кто посмеет как-либо прокомментировать увиденное. Все достаточно умны, чтобы промолчать, хотя она и чувствует вес недоуменных взглядов, что приковывают ее к месту. Зуко нервно вдыхает, и на лице Тоф появляется ухмылка, когда она понимает, что его выдох окрашивает воздух легким серым дымом, повышая температуру воздуха. — Наверное, я должен…— неловко заговаривает он. — Не начинай, Огонёк. — Тоф направляется к гончей-угрю и нащупывает стремена. Ее щеки все еще полыхают, голос звучит неестественно высоко. — Не забудь, ты должен мне экскурсию, и я получу ее, когда ты вернешься. За этими слова скрывается негласное обещание, обещание, что он вернется к ней живым, и он это знает. Она уже собирается подпрыгнуть — или, в противном случае, грымзнуться лицом вниз — но рука Зуко опускается ей на плечо, разворачивая. Он бережно убирает иссиня-черные пряди волос с ее лба и тихо произносит: — Пожалуйста, береги себя. А затем невозмутимо поворачивается и бежит к Аппе, прежде чем Тоф успевает осознать произошедшее и что-либо сказать напоследок. Она отталкивается от земли с помощью столба утрамбованной земли и вскарабкивается на гладкую спину гончей, проклиная всех принцев народа Огня, пока Аппа взмывает в небо с рёвом, молотя по пыльной земле хвостом. — Ита-ак, — подозрительно радостно тянет Сокка. Она слышит триумф догадки в его голосе и чувствует смех, который он с трудом сдерживает. — Ты и Зуко, да? Когда успели? Тоф стискивает зубы, но ничего не отвечает, только несильно ударяет Сокку локтем в бок.