Джон

Вот же пиздец. И нет, преувеличений быть не могло. Это был самый настоящий и громадный пиздец. Горло будто сдавило хомутом и на вдохе получались лишь резкие хрипы. Да и Линч был не прочь сдавить себе горло самостоятельно, лишь бы не смотреть чуть выше. Чуть выше чужого плеча. Чуть выше чужого носа. В самые чужие глаза. Джон не смог выбраться. И Линч на ватных ногах кое-как возвратился домой первым попавшимся рейсом до своего города. Ебаная Каяко утащила своего мужа. Однако Джон не вернулся. Ни спустя час, ни спустя пять, ни спустя день. И ни спустя неделю. Он, блять, пропал. И перед отъездом, в последний ублюдский день, Егор вновь зашел в дом. Не успел и полноценно порог переступить, как под ногами что-то хрустнуло. Что-то очень хрупкое. Напоминающее алюминий и стекло. И что-то до боли родное. Сердце ушло в пятки. Как и последние мозги. Линч в панике посмотрел под ногу и медленно, будто не веря своим ебучим глазам, увидел их. Очки Джона. Такая знакомая оправа, такие знакомые линзы. И такие, сука, раздробленные. Очки не были целы еще до Егора. И как только осознание ситуации ударило в голову, Линч начал с каплей радости оглядывать комнаты. Вот там гостиная. Вот ебучее пятно плесени. Вот книжные полки. Джона нет. Вот дверь в подвал. Приоткрыта. Джона нет. Вот лестница на второй этаж. Вот три ступени. Поворот. Видно еще три. Джона нет. Второй этаж. Настежь открытая дверь ванной комнаты. Джона нет. Вот кухня. Джона. Блять. Нет. Линча потряхивало и в любой момент он мог свалиться на пол этого ублюдского дома и выблевать свои последние кишки. То ли от стресса, то ли от злости. Противный сухой пот лишь доставлял дополнительные условия для отличного настроения. Нет, Линч не сможет пройти дальше. Ни морально, ни физически. Это невозможно. Не сейчас. Не здесь. Не для него. Он, блять, не готов. Не готов найти ебучий труп своего лучшего друга. Плечо, что ближе к кухне, почувствовало холод. А после и второе. Торс поледенел. И нет, это точно не был стресс. Это был не чертов стресс. Что-то контактировало с ним. Что-то обнимало его. И это что-то издавало... ебучий плачь. Линч и сам бы завыл в глотку, не будь ему до ужаса страшно. Он пытался верить, что это Джон. Настоящий Джон. Его лучший товарищ. Его лучший компаньон. Его лучший друг. Но Егор не мог. Не мог в это верить. Мозг начал подкидывать разные картинки призраков этого дома. Нет, не Каяко. Не Тошио. И тем более не кот. Что-то с оторванной частью ноги, руки, лица... Глаза свисают на нервах. Причем оба. Половина зубов отсутствует, как и половина челюсти. Руки костлявые. До ужаса костлявые. В ссадинах, синяках, открытых ранах. Часть плеча и вовсе отсутствовала, как будто ее откусили. А дальше Егора не хватило. Он убежал. Не хотел он видеть это. Это не было его мыслями. Он так не думал. Он не мог так думать. Он не хотел так думать. Растрепанные и в некоторых местах клочьями вырванные волосы были ему знакомы. И Линч не хотел доказательств увиденного чужими глазами. Это был Джон. Сомнений нет. Этот труп принадлежит только ему одному. Джону. Джон обнимал его. Джон скучал. Джон был измотан. Джон был печален. И Джон был блядски мертв. Плеча мягко коснулись. Егор вздрогнул и нечаянно глянул выше. Да так и завис, не в силах и шелохнуться от накрывшей его немой паники. — Вам стоит успокоиться, мистер Линч, — глаза напротив не выражали какой-либо заботы. Они не выражали ничего. Так сказал бы каждый. Но Линч всмотрелся. Всмотрелся, и понял, почему замер. Он увидел в них ебучее сочувствие. Егор открыл рот, только захотев что-то сказать, но вмиг захлопнул его, что только зубы и клацнули. Нижняя челюсть вновь начала подрагивать. Дыхание вновь стало сбитым. Голова вновь начала болеть. К горлу вновь подступала тошнота. Родной запах вновь ударил в ноздри. Егор вновь в том доме.