Мне вас не различить.

- Уже привык? - Гумпа лениво потягивал пиво, рассевшись в углу дивана мастерской. Чуть сощурившись, он наблюдал за струйкой серого дыма, поднимающегося от кончика сигареты словно дворовый старый кот с драным ухом. Вообще, он запрещал курить в мастерской, но если это один человек, да ещё и далеко от расходки и канистр... Чон не был из тех, кто мог бы спалить мастерскую после пары бутылок лёгкой газировки с четырьмя-пятью оборотами. Грэм больше подходил на роль поджигателя-неудачника, тот и себя спалит, если ему не дать чётких инструкций. Чон кивнул, медленно моргнув, и так же неспеша отпил пиво с горла, сидя напротив и рассеянным взглядом смотря вперед себя, сквозь стену, в космос. Во второй руке его тлела сигарета, претерпевшая лишь пару затяжек. Вайт просил не курить в комнате, хотя бы выходить или вообще спускаться вниз. Так и бросить недолго. - Больше не боишься перепутать? - Гумпа хмыкнул по-отечески тепло, с ноткой лёгкого сарказма, переведя взгляд с сигареты на расслабленное лицо парня, сидящего напротив. Взгляд Чона обрёл чуть больше осознанности, опустился на стол, потом на Гумпу и снова на стол. Пальцами Чон перемял фильтр сигареты, поднёс её к губам, но, передумав, почти сразу выкинул в пустую бутылку, удостоверившись что горящий кончик затухает в двух-трёх каплях оставшегося напитка. Он помнил каждый разговор со своим отцом, каждый из них был о том, каким должен быть мужчина. Но ни один из них не был о том, как жить в этом мире, если ты хочешь жить в нём с кем-то другим, отца не стало чуть раньше, чем эти вопросы стали интересовать самого Чона. Братьев у него тоже не было, никого. Точнее, до появления в его жизни Вайта, в их жизнях, они вообще все были просто... Бандой. И только этот суслик, мирно спящий сейчас наверху, научил их чему-то. Слушать. Слышать. Дорожить. И Гумпа стал Чону старшим не только по определению. Он учил его не только выносливости, рукопашному бою, стрельбе и тактике, но и стал наставником, делясь жизненным опытом и тонкому ювелирному мастерству под названием "как не проебать человека, которому на тебя не плевать". Если так подумать, именно он всегда вовремя оказывался рядом с сухими, скупыми на эмоции, но весьма дельными советами. А когда Чон взахлёб рассказывал ему, как Блэк, как он думал, его Блэк, избил его на пристани, а надо было всего лишь обратить внимание на запястья или, что совсем логично, хотя бы на то, что тот Блэк курил, Гумпа повёл себя как истинный отец (наверно), издав только сокрушительное "ну ты тормоз". И в этой фразе сконцентрировалась тогда вся поддержка, всё понимание и сочувствие мира, которые мог получить этот парень. Чон кивнул вдруг своим мыслям, отпивая ещё пару глотков пива. - Честно говоря, в него иногда что-то вселяется, что он ведёт себя как Блэк. Может, нахватался от него... Гумпа понимающе кивнул. Действительно, даже актёры, долго и тщательно прорабатывая роль, иногда забирают в свою жизнь некоторые повадки своих персонажей, которые, по их собственному мнению, им больше подходят. - Поэтому я иногда подрисовываю крестик... Ему на бедре, пока он спит. Он его не видит, а мне спокойней. В мастерской воцарилась тишина на пару секунд, видимо, давая возможность осознать услышанное, и через пару мгновений, пытаясь сглотнуть пиво, Гумпа подавился, расплескал часть на колени и сгорбился, душа тихий смех и закашляв. Чон остался сидеть с безучастным лицом, всё так же смотря в стол, словно открывал новую галактику. Он знает, что ещё совсем немного, и этот крестик ему не понадобится, ведь он нужен только для того, чтоб избавить его от паранои, что Блэк вернётся и снова изобъет его. На тело всё равно, но это просто уничтожает морально. Чон молчал, хладнокровно отпивая ещё. Ему очень не хотелось снова получить по голове. При условии, что сила удара Вайта явно меньше чем у Блэка, тот будет бить его шлемом или чем под руку попадётся, для усиления этой самой силы удара, если узнает. - Только не говори никому, Пи... - Чон вдруг поставил бутылку на стол, оперся локтями на колени и зарылся пальцами в волосы, тяжело вздыхая и опуская голову низко-низко на пару мгновений, - честно говоря, я за этот месяц совершенно вытрахан в мозг... Гумпа вытер уголки глаз, всё ещё слабо посмеиваясь. Он поймал на себе уставший взгляд исподлобья, подсобрался, кашлянул и снова отпил, проглаживая ладонью колени через спецовку, растирая капли пролитого пива. - Жалеешь? Чон отрицательно мотнул головой, не задумываясь. Это стоило того, чтоб заиметь сейчас всё то, что у него появилось. - Я матрац заказал новый, поможешь завтра закинуть наверх? Гумпа прикрыл глаза на секунду, проглатывая сальную шуточку, и, поджав губы, кивнул. Стоило признать, что отношения в банде были для них всех в новинку, а для него, как для старшего и по статусу, и по возрасту, было ещё и тем, что он принял, всё таки он считал себя довольно прогрессивным мáлым. Нельзя бороться за чьи-то то права выборочно, это очень двулично. Но шутить про них они всё равно не перестанут ещё какое то время. Они просидели ещё с полчаса. Молча. Каждый думал о своём, и это были самые сильные узы между наставником и младшим: молча пить пиво, каждый в своей голове раскрутив собственные вопросы, проговорив их в своей голове и, получив ответы от собеседника, хотя на самом деле от самого себя, разложить всё по нужным стопкам и прибраться, делая выводы и попутно составляя план действий на ближайшее время. Может, в этом и есть суть мужских безмолвных разговоров. Чон тихо вошёл в комнату, медленно закрывая дверь, чтоб та не издала лишних звуков. Во сне Вайт подгреб под себя всё одеяло, видимо, приняв его за валик, и лежал на своей половине, свернувшись креветкой лицом к окну, голой спиной зияя на всю комнату. Сегодня ночью очень душно, вечером был дождь. Быстро сменив футболку на майку, Чон встал коленом на постель, чуть сморщившись от звонкого скрипа пружин, замер, обводя взглядом позвонки от линии роста волос до линии боксеров. На двенадцатом сбился со счета мыслью, что по Вайту можно изучать анатомию, потому что спереди у него практически так же просвечивают рёбра, если он потягивается, например, или просто поднимает руки. А ещё эта шея лебединая, тонкая, которую он частенько поджимает неловко, но всегда с готовностью подставляет когда они вдвоём. Подставляет, а потом вновь прячет, словно это не он только что вёл себя... Вот так вот. Три грани одного человека, у которого есть брат-близнец. При упоминании даже в собственных мыслях о Блэке, Чон протянул руку, ухватил ткань боксеров и чуть приспустил. Блеклый рисунок маркером еще украшал смуглую кожу на ягодице. Нет, он не сомневался. Вряд ли Блэк согласился бы заняться любовью перед сном, а потом бы ещё безмятежно уснул, пока Чон пошёл покурить, даже если бы после этого хотел убить его. Просто.. Это было важным. Глупым. Дурацким. Постыдным. Неправильным. Даже не честным. И уж точно не красящим умственные способности Чона способом лишний раз удостовериться что он не ошибся. Один раз он позволил себе думать, что взаимно влюбился в того, кто бросил его на первой вылазке. Второй раз он позволил себе думать, что тот, кто дубасит его кулаками по голове и есть тот, кто ещё накануне отдался ему впервые, а тот, кто позже спас ему жизнь и вывел из под огня, и есть тот, кто дубасил его кулаками по голове за пару часов до этого. Третьего раза не будет. Чон не мог больше позволить себе ошибиться. Он просто хотел иметь ещё один способ исключить ошибку. Это алгоритм, закрепление последовательности действий которого требовало чуть больше времени, пока Вайт окончательно не отучится повадкам брата, и Чон не узнает его всего настоящего, вплоть до движений кистей рук во время процесса нарезки хлеба. Так же осторожно Чон поднял ткань боксеров, закрывая своё художество и машинально проводя ладонью по изгибу талии на боку, забираясь на постель глубже под аккомпанемент всё той же сильно скрипучей постели, но Вайт крепко спал. Его не могли разбудить ни скрип, ни чувство как матрац позади продавливается, плавно укачивая его на своих пружинах, ни ощущение поцелуев, отсчитывающих едва ощутимые бугорки по линии позвоночника снизу вверх. Вайт проснулся только когда его сгребли в охапку, прижали спиной к горячему телу и начали осторожно вынимать одеяло из захвата цепких тонких рук. - Ты курил... - он сонно сморщил нос и отвернулся. Чон утвердительно коротко промычал. - И пил... - не открывая глаз, чтоб совсем не прогнать сон, Вайт раскрыл руки, полагая что если от проиграет одеяло, то его оставят в покое. Чон опять согласился. Воцарилась тишина, почти, если не считать шороха одеяла пока Чон укрывал их обоих под аккомпанемент скрипа постели. - ... И сейчас смотришь на меня... - после меньше чем минуты тишины, Вайт не почувствовал как подушка за ним потяжелела, а затылок на стало обжигать горячее дыхание сталкера. Ответа не последовало. Вайт поднёс руку к лицу, сжал несильно переносицу и, наконец, открыл глаза, тут же близоруко щурясь и борясь со светом уличного фонаря, бьющего в окно над кроватью. Повернулся, на сколько это было возможно, на спину, поелозил, устраиваясь, натянул одеяло повыше и уставился на тёмное пятно, которое чуть позже сформировалось в лицо Чона, подпирающего голову рукой и внимательно изучающего его в ответ. - Тебя что-то беспокоит?.. Чон отрицательно качает головой. - Только то, что природа наградила тебя такими губами... Ты знаешь, это очень несправедливо по отношению ко многим девушкам мира... Вайт аж распахнул глаза, не веря своим ушам. Он даже приподнял голову, потом встал на локти и заглянул в глаза напротив. - Это ты сейчас что... Флиртовать пытаешься?! ... - А что... Не получается?. . Нет, Чон не был пьян. Он даже не был выпивший. Сейчас он мог сгонять ещё на вылазку, одолеть пару-тройку охранников, метнуться в другой город, вернуться и, возможно, если будет оставаться время перед первой парой, быстро заняться сексом. Он просто был.. Расслаблен. Спокоен. На своём месте, на своей территории, со своим человеком, избавившись от многих призраков прошлого, отпустив их, наконец, засыпая и просыпаясь с чувством, что не всё потеряно и просрано. И виной этому - вот этот парень, что сейчас смотрит на него. - Ну... Уже лучше, чем раньше... - Вайт говорил тихо, чуть протягивая гласные, обволакивая их бархатцой и укладываясь обратно на подушку. Не так давно он стал отмечать, что он даже не помнит лица бывшей. Что поцелуй с привкусом горького пива и сигарет возбуждает его больше чем мысли о женских изломах. Что эти касания губ навылет простреливают ему голову, оставляя мозги на стекле, превращая в зомби, желающего насытить себя; когда Чон просит подать ключ, подняв голову над байком со следами масла на щеке - это умиляет больше, чем картинки котят на фоне женских грудей. - Чон... - А... Два тона, два голоса, два тяжелых дыхания, разных по тембру. Два взора встречаются в свете этого триклятого фонаря, совсем близко, кровать уже играет свою песню, но это всё ещё смущает. Даже спустя время - это правда всё ещё смущает.. - Да пофиг... - задохнувшись очередным поцелуем, Вайт утопает затылком в скомканном одеяле, притягивая на себя Чона и лишь крепче обжимая коленями его бока. Завтра. Завтра привезут новый матрац. А может, скоро дети съедут окончательно на квартиру Блэка или снимут свою. Или переедут в дом отца Вайта, хотя вряд ли. И тогда Гумпа конечно будет испытывать практически отеческие терзания души, "отпуская птенцов из дома". Но ещё тогда Гумпа будет спокойно спать. Крепко. В тишине. Ну а пока он затыкает уши наушниками и, заложив руки за голову, пытается уснуть в своей комнате под какой то зарубежный глэм восьмидесятых.