***
Однажды юный Джин Донрён, наконец, укрепился в своём желании и решил подняться на гору Хуа. Это был слишком трудный путь для маленького ребенка, но в конце концов — после борьбы днем и ночью — Пэк Чхон достиг своей цели. То есть почти достиг. "Давай же! Еще немного!" Еще один рывок, и он смог бы увидеть прозаические ворота, о которых мечтал. Он тяжело дышал, цепляясь за край обрыва затуманенными глазами, когда над ним внезапно нависла тень. В поле его зрения попадает пара слегка приподнятых глаз в сочетании с сильными челюстями и красиво очерченными полными губами. Молодой человек наклонился и посмотрел прямо ему в глаза. Когда он стоит неподвижно, то выглядит как идеально высеченная статуя. Пропорциональное тело, грубое впечатление в сочетании с мягкостью его присутствия. Это была фигура красивого воина, у которого не было недостатка ни в чем. И все же, ничто из этого не производило такого впечатления, как его ярко-розовые глаза. "Живой цветок сливы", - ошеломленно подумал Джин Донрён. На мгновение у него возникла безумная иллюзия цветения сливы, рассыпающейся позади мужчины. Когда человек с глазами цвета сливы посмотрел на него и открыл рот, раздался звук его голоса... - Что? Почему эта пиявка висит на нашем обрыве? "...Звучит как бандит?" Глаза Джин Донрёна нелепо дернулись. Нет, он, должно быть, неправильно расслышал. Не может быть, чтобы этот благородный человек только что произнес эти слова, верно? - Эй, сопляк, ты забрался сюда один? Маленькая голова нервно закачалась вверх-вниз. У него не осталось сил подняться, не говоря уже о том, чтобы заговорить. - Я думал, снова пришел надоедливый ублюдок, но оказалось, что это просто сумасшедший парень, - весело бормочет мужчина, прикрываясь рукой, и его лицо украшает зубастая ухмылка. И как раз в тот момент, когда Джин Донрён подумал, что мужчина поднимет его, упомянутый мужчина превзошел все ожидания и ударил его ногой, отчего ребенок скатился со скалы. - А-а-а! - Приходи позже, когда у тебя не будет символа Чжуннань, тупой ублюдок! "Ах, это. В этом есть смысл." "Но разве люди обычно пинают детей, когда те носят оскорбительную одежду?" Наблюдая за улыбающимся мужчиной, пока он свободно и грациозно падал в холодную, твердую грязь, маленький Джин Донрён впервые в своей жизни выкрикнул кровавое проклятие. Первым наставлением его учителя было никогда никому не доверять. А также никогда не прикасаться к форме Чжуннань даже трехфутовым шестом. И это тоже. Было ли первое впечатление хорошим? Едва. Если, конечно, у кого-то не было очень эксцентричного вкуса. Пэк Чхон был не из тех, кто судит, потому что он тоже разделял несчастье симпатии к такому человеку. В тот момент, когда он впервые увидел эти сливовые глаза, зернышко поселилось в его сердце. Это семя, к сожалению, было очень хорошо взращено. С того момента, как его учитель рассмеялся и объявил его своим учеником, просто назло Чжуннань, до тех пор, пока он, в конце концов, не проявил свою теплоту, утешая Пэк Чхона бессонными ночами, когда тот плакал и скучал по своему дому. Суп, приготовленный его учителем, был в лучшем случае безвкусным, а рука, похлопывающая его по спине, была слишком грубой, чтобы назвать ее нежной. Однако… "Этот человек… Он изначально был таким теплым?' Пэк Чхон ничего не мог с собой поделать, но цеплялся за этот клочок привязанности. Чхон Мён вел себя так, словно ему было все равно, останется ли его новый ученик на горе Хуа или нет, но его действия почему-то казались приглашением для Пэк Чхона остаться. Он действительно может остаться? Может ли он быть учеником горы Хуа, если пришел с нечистым намерением сбежать из дома? - Учитель... - Пэк Чхон застонал, все еще распростертый на земле после интенсивного избиения, замаскированного под спарринг. Чхон Мён промурлыкал в ответ на его зов. Он опускается на одно колено и прижимает бутылку с водой к щеке Пэк Чхона, призывая своего ученика выпить. Пэк Чхон схватил бутылку и бездумно вылил ее себе в рот, не имея больше сил обращать внимание на свой внешний вид. Чхон Мёну, должно быть, это показалось забавным, потому что он широко ухмыльнулся, как незрелый дядя, дразнящий ребенка. Из его уст сыпались жалобы на то, что "Дети в наши дни такие слабые!", но, тем не менее, Пэк Чхон видел насквозь попытку своего учителя незаметно оградить его лицо от палящего солнца. Он не смог удержаться от легкой улыбки. - Учитель, - позвал он еще раз. - Что? Пэк Чхон не был так уверен. Это просто глупый вопрос, за который он получил бы по голове, но, возможно, небольшая часть его хочет услышать ответ от этого незрелого мастера. - Я действительно могу остаться? - Он спросил неопределенно, не зная, какого ответа ожидает. "В конце концов, я пришел на гору Хуа не с чистой волей..." Вместо сердечного шлепка по голове он, к своему удивлению, получил лишь легкий щелчок по лбу. Пэк Чхон поднял глаза и увидел, что его учитель нахмурил брови, как будто только что услышал что-то смешное. - Конечно, ты останешься, куда еще ты пойдешь? - Чхон Мён посмотрел вниз на своего ученика, который глупо моргал. - Я тоже пришёл сюда не по своей воле, я просто здесь с самого начала. Значит, я не ученик горы Хуа?" - Конечно, это так! Но... - Тогда то же самое касается и тебя, - фыркнул Чхон Мён, подходя, чтобы сесть рядом со своим единственным учеником. - Лидер нашей секты уже принял тебя, как ученика горы Хуа, тогда все. Остальное вряд ли имеет значение. Пэк Чхон использовал все свои знания, чтобы понять смысл. Чхон Мён нахмурился и постучал по покрытому лентой лбу мальчика, как будто мог видеть, что тот перегревается. - Не думай слишком много. Каждый ученик горы Хуа является частью горы Хуа, и ты тоже являешься частью горы Хуа. Там, где ты находишься, находится гора Хуа, а где гора Хуа, там и дом. - ...Вы тоже мой дом? - Гора Хуа - это я, и я - гора Хуа. Разве это не очевидно? После того дня Пэк Чон прилип к нему, как настоящая пиявка, которая никак не отвалится. Это действительно приносит ему больше побоев, чем он может сосчитать, но Пэк Чхон не был удивлен, учитывая, что их первое взаимодействие было связано с тем, что четырнадцатилетнего подростка сбросили со скалы. Того небольшого тепла, которое он получил от своего учителя, более чем достаточно, чтобы вознаградить его за усердный труд.***
Шли годы. Пэк Чхон вырос в высокого воина, который крал женские сердца направо и налево. В возрасте двадцати пяти лет он сделал свое имя известным в Гангхо, как бы доказывая, что он действительно ученик великого Святого Меча Цветущей Сливы. Однако его отношения с учителем не сильно меняются. Во всяком случае, тренировки стали несравнимо сложнее, как будто он наконец-то перешел от детского обучения к настоящим тренировкам. Тем не менее, Пэк Чхон упорствовал, когда его ударили по голове, он упорствовал, когда его учитель отправил его за тысячи ли за алкоголем, он даже упорствовал, когда его учитель положил два камня размером с дом на металлическую тележку и велел ему тащить ее до самого Сачхона — и все это время спал на них. "Придурок", - мысленно выругался Пэк Чхон, чувствуя на себе пристальные взгляды прохожих. "Однажды я разобью эту голову... Конечно, однажды..." За свое святое терпение и настойчивость Пэк Чхон заслужил себе прозвище на горе Хуа. - Бесчеловечный дикий кабан. - ... - Пффф! Ахахаха! Наблюдая, как его учитель хихикает, держась за живот, Пэк Чхон мог только напрасно глотать слезы. - Они назвали тебя бесчеловечным из-за этого лица, - Чхон Мён вытер слезу с уголка глаза, - быть слишком совершенным бесчеловечно, Донрён-а! - Это что, ад? Это, должно быть, ад. Казалось, что все слезы, которые он проглотил, попали ему в желудок и вызвали боль в животе. Проклятый учитель. Странно, но его уши кажутся очень теплыми. Почему у него скручивает живот, когда он видит эту улыбку? Пэк Чхон не осмеливался дать название чувству, бушевавшему в его груди. К тому времени, когда Пэк Чхон осознал это, было уже слишком поздно. Уже слишком поздно притворяться, что не знаешь. Семя уже проросло и превратилось в большое сливовое дерево, и нравится ему это или нет, но однажды эта слива зацветет в полную силу.***
Однажды вечером Пэк Чхон готовил постель для своего учителя. Чхон Мён сидел на окне, тайком покуривая табак, подаренный его близким другом. Казалось, ему это не очень нравилось, но он все равно курил, потому что было нечем заняться. К тому времени, как Пэк Чхон закончил застилать постель, Чхон Мён погасил огонь и убрал свою трубку подальше. Вместо того чтобы отправиться спать, как обычно, Чхон Мён сел, скрестив ноги, на свой матрас, словно погрузившись в раздумья. - Эй, Донрён-а. - Меня зовут Пэк Чхон. - Да, да, Донрён. Ты хочешь, чтобы у тебя был младший? - Так неожиданно? У меня уже есть много младших братьев и сестер, учитель. Это правда. Пэк Чон - старший брат учеников второго класса. Естественно, под его началом много младших. Беспокойство начинает закрадываться в сердце Пэк Чхона. Его учитель, с другой стороны, смущенно почесал затылок. - Нет... Хм, я говорю о прямом младшем. Пэк Чхон моргнул. - Да? - Донрён теперь совсем взрослый. - Нет… Я... Нет. Пэк Чхон все еще ребенок. Простой ребенок, цепляющийся за рукав своего учителя, отчаянно гоняющийся в надежде не отстать. Жаждущий бессердечных, но бесконечно теплых рук своего учителя. Жаждущий неуклюжей колыбельной, которую он пел бессонными ночами, безвкусного супа, который он готовил, когда болел его любимый ученик. Пэк Чхон - эгоистичный, жадный ребенок. Он жаждет всего, что может дать его учитель, но его учитель продолжает говорить, как будто он не может понять сердце своего ученика. - Скоро ты будешь известен как один из сильнейших фехтовальщиков в мире, - бормочет Чхон Мён с улыбкой, как будто это уже подтверждено. - Тогда ты женишься на хорошей женщине, и у тебя будет много хорошеньких детей. От одного только звука этого у него защемило сердце. - Когда это случится, у меня не будет никого, кто принес бы мне выпить с горы. Будет немного одиноко, но я не могу удерживать тебя вечно, не так ли? - ... - Итак, - Чхон Мён с улыбкой смотрит на своего ученика, - что ты думаешь о том, чтобы я взял еще одного ученика? В тот момент, когда эти слова слетели с его губ, на них опустилась гробовая тишина. Пэк Чхон забыл дышать. Ему казалось, что у него сдавило грудь и его мир разваливается на части. - Я уже вырастил тебя, не так ли? Не может быть так уж трудно вырастить еще одного ребенка. Когда Пэк Чхон промолчал, Чхон Мён осторожно окликнул своего ученика. - Донрён-а? - ...Нет. Тук, тук Чхон Мён был в растерянности, когда его единственный ученик внезапно расплакался, как ребенок. Умоляющий голос, обращенный к нему, звучит так тонко и слабо. - Нет, вы не можете. - ...Чхон-а? Чхон Мён поспешно шикнул на своего ученика, вытирая слезы большим пальцем. - Почему этот ребенок плачет?.. Нет, сколько тебе лет? Ты плачешь из-за чего-то такого незначительного в этом возрасте? Тебе не хватает тренировок? Должен ли я проломить тебе голову? Несмотря на шквал резких слов, Пэк Чхон презирает себя за то, что ему это нравится. Эти колючие слова, скрывающие в себе беспокойство, нежные руки, обхватывающие его лицо и вытирающие слезы. - Не плачь, ладно? Это выглядит уродливо. Он не хочет делиться этим ни с кем другим. - Прекрати это, у тебя глаза распухнут. Если бы Чан Мун Сахен увидел тебя таким, он бы подумал, что я тебя бью! Это немного несправедливо. Пэк Чхон хотел сказать, что мастер всегда бьет его, несмотря ни на что, но ситуация этого не позволяет. Вместо этого он мягко наклоняется и падает ниц перед своим учителем. - Не заводите другого ученика, учитель, - тихо шепчет он, как молитву, - Если есть что-то, чего вы хотите, этот ученик спустится с горы и принесет это для вас. Больше никто не нужен, да? Достаточно только меня одного. Чхон Мён может только вздыхать по поводу его упрямства. - Я понял это, ты, ублюдок. Хлоп, хлоп Забавно, как мужчина ростом в шесть футов сразу же с облегчением опускается, когда Чхон Мён грубо гладит его по голове. - ...Ты все еще ведешь себя как ребенок, Чхон-а. Пэк Чхон закрыл глаза с довольной улыбкой на лице. Так прошла ночь, а на следующее утро Пэк Чхон бросил в адрес своего учителя язвительное замечание. - Я никогда не женюсь. - Что?! Меч Чхон Мёна чуть не выскользнул у него из рук. Он поспешно вложил меч в ножны и ударил Пэк Чхона ладонями по щекам. - Эй, что значит "ты не женишься"?! Если боги благословили Джиннов иметь такое отвратительно красивое лицо, вы должны передать его будущим поколениям! Пэк Чхону показалось, что руки, держащие его лицо, были похожи на два валуна, сдавливающих его щеки друг о друга. Он не знал, смеяться ему или плакать, когда его учитель продолжал кричать о том, какой он красивый. - Я буду жить на горе Хуа с учителем до конца своей жизни. Возможно, почувствовав серьезность в голосе своего ученика, Чхон Мён отпускает его и со вздохом начинает массировать себе висок. - Ты, сопляк, что такого хорошего в том, чтобы остаться с этим стариком? И Пэк Чхон... Он не это имел в виду. - Мне это нравится. Он действительно не хотел этого говорить. - Мне очень нравится учитель. Эти слова просто сорвались с его губ. Пэк Чхон низко склоняет голову. Краем глаза он мог видеть широко раскрытый рот своего учителя, но у него не хватало ни мужества, ни смелости встретиться с ним взглядом. Это, в конечном счете, неуважение. Это оскорбление для учителя, которому он должен был служить, как небесам. Не было бы ничего странного, если бы его отлучили от секты прямо здесь и сейчас, и все же... Странно, но в его голосе нет дрожи. Как будто его сердце наконец-то издает звук после того, как он подавлял его десятилетиями. Итак, только в этот раз Пэк Чхон решает позволить сердцу говорить то, что оно хочет. - Я не прошу вас принять меня или ответить на мои чувства взаимностью, но... - он сжал свой меч чуть крепче. - Пожалуйста, учитель, позвольте этому ученику остаться рядом с вами. - ... Во-первых, не может быть, чтобы Чхон Мён не заметил метания сердца своего ученика. На самом деле, он знал это задолго до того, как Пэк Чхон смог назвать это по имени. Но что он может сделать сейчас? - ...Хорошо. Он должен взять на себя ответственность за то, что не убил это семя раньше.***
Пэк Чхон - эгоистичный, жадный человек. Но теперь ему больше не нужно это скрывать. Потому что у него есть разрешение быть жадным к своему учителю. Потому что его учитель впускает его внутрь кажущихся бесконечными высоких стен, которыми он всегда окружает себя. Или, может быть, он вообще всегда был внутри. - Учитель. - Да. - Учитель. - Хм. - Учитель... - Ох, не зови людей, если не собираешься ничего говорить! Говори как следует! - Чхон Мён ворчит, набивая рот едой, которую его ученик приготовил заранее. Пэк Чхон только радостно наблюдал, как его учитель поглощает еду, рассчитанную на двоих. - Я... Я люблю вас. Я вас обожаю. Вместо того чтобы озвучить все это, Пэк Чхон просто сказал: - Я просто хочу услышать ваш голос. - ...Дурак. Чхон Мён нахмурился и стащил очищенных раков из миски Пэк Чхона. Пэк Чхон рассмеялся, собираясь почистить еще раков для своего учителя. Когда они вернулись к обмену историями о своем дне, Пэк Чхон внезапно надулся. - ...Учитель вчера ходил повидаться с Ли Сон Бэком? - Хм, этот ребенок тоже сильно вырос. - Чхон Мён жевал, вспоминая молодого человека, одетого в синее. - Однако его прямота никогда не меняется, это впечатляет. - ... - Жаль, что кто-то вроде него не приехал на гору Хуа. Я бы не задумываясь взял его в ученики. - Хрннгх... Видя все более недовольное выражение на лице своего ученика, губы Чхон Мёна изогнулись в легкой улыбке. Он прочистил горло, упрекая. - Тсс, тсс, ты уже совсем взрослый. Почему ты ведешь себя так по-детски, Чхон-а? - Учителя нет здесь, чтобы читать мне нотации. - Посмотри на его отношение? - Чхон Мён ахнул, притворившись оскорбленным. - Чан Мун Сахен! Хвасан разрушен! Пэк Чхон подвинулся, чтобы сесть поближе к своему учителю, и прижался к нему, как избалованный кот. Чхон Мён оттолкнул его. - Этот взрослый мужчина отвратителен. Верни мне моего ребенка, ты, ублюдок. Видя, что его учитель суетится, Пэк Чхон изобразил самую очаровательную улыбку, на которую был способен, что, честно говоря, является мошенничеством. Уши Чхон Мёна слегка покраснели, но это его собственная вина, потому что он всегда напоминал Пэк Чхону о силе, которой обладает его красивое лицо. - Ребенок не может сопровождать вас в распитии алкоголя, господин. - Он достает из рукава бутылку со спиртным. - Но я могу. - Предлагаешь выпить, когда солнце едва взошло? Ты хорошо вырос~" Они оба знают, что в глубине души этот ребенок никогда никуда не ходил — и никогда не будет. Под ласковым утренним солнцем незрелый учитель и ребячливый ученик пили вместе с теплой улыбкой. Не прошло и часа после этого, как пара мастер-учитель была поймана и отругана очень сердитым Чан Муном. Излишне говорить, что Чхон Мён продал своего ученика без зазрения совести. "Засранец".