Сердца наши, скальной породы, связала любовь оттого, Что ты непреступен, как камень, а я — терпеливей его. Авиценна (Ибн Сина)
Было очень душно и жарко. «Наверное, не стоило соглашаться на комнату рядом с кузницей», — сильно жалея о своей торопливости, думал Бильбо, лёжа пусть и в комфорте, на огромной кровати с множеством подушек рядом, но «на печах Эребора», чуть ли не в самом пекле гномьего государства. Чувствовал себя он, исключая, конечно, дискомфорт приносимый духотой и жарой, замечательно. Кому не понравится возвратиться в место, где тебе рад каждый встречный и где тебя чествуют как «того самого хоббита»? Того самого, что помог гномам вернуть их дом, помог Королю. Торин. Конечно, Бильбо было очень тоскливо из-за возвращения к Одинокой горе, ведь всякий камень, валун или самоцвет, даже чуть живая травинка напоминали ему о Торине. Бильбо потянулся на постели, зажмурился на несколько секунд, стараясь прийти в себя, затем аккуратно спустился на пол и вздохнул. «Куда я могу пойти… — хоббит потёр нос, быстро оделся и спешно вышел из комнаты, ёжась от приятной прохлады коридора, — разве что в библиотеку к Ори, он-то точно не будет приставать с расспросами, как Фили и Кили сегодня днём». Дневные расспросы братьев смогли пробудить в Бильбо ту тоску, что скрывалась внутри него целый год. Их вопросы про то, не появилась ли у него семья или не смог ли кто занять его сердце, ударили по нему сегодня за ужином, поэтому он и ушёл с него немного раньше, чем стоило бы, стараясь скрыть свои несколько намокшие глаза, отчаянно ссылаясь на долгую дорогу и усталость. Бильбо шёл по коридору неспеша, аккуратно ступая по прохладному каменному полу. Воспоминания о приключении сами просились в голову, не давая и шага сделать спокойно — он то и дело останавливался, после закрывал глаза и видел лишь одно лицо в непроглядной тьме собственного разума. Торин. Хотелось бы ему сейчас поговорить о чём-нибудь с Торином, сесть вместе с ним где-нибудь неподалёку и вдоволь насмотреться на звёзды, и сидеть близко-близко, чтобы ничего больше не могло навредить его королю. А что если у Бильбо даже права не было думать о таком? Он ведь так трусливо повёл себя сегодня днём, отвечая на вопросы Кили и Фили нечестно, точнее… слишком сдержанно, но ведь он просто-напросто побоялся своих чувств. Так достоин ли такой трус короля? — Здравствуй, Бильбо! — Поприветствовал его Ори, не отрывая глаз от каких-то записей, лежащих на столе. — Добрый вечер, Ори, — на выдохе протянул Бильбо, зайдя в библиотеку, — всё никак не привыкну, что ты так умело отличаешь мои шаги от шагов всех остальных… я побуду здесь? Хотел кое-что уточнить из ваших обычаев. — Да, конечно! — Гном улыбнулся ему, наконец приподняв голову. — Я пробуду здесь ещё несколько часов, поэтому располагайся, где хочешь… а насчёт шагов, — Ори по-доброму хмыкнул, — ну, уж никто так тихо кроме тебя не ходит, разве что Фили с Кили, если хотят подшутить над кем-нибудь, но они сейчас с… сами по себе где-то бродят, слава Махалу. Бильбо понимающе кивнул, огляделся, стараясь внимательно осмотреть каждый стеллаж, и пошёл именно к тому, на котором серебром была выгравирована буква «О». Он аккуратно обошёл его с двух сторон, выискивая на корешках книг что-нибудь, связанное с обычаями. На одной из полок, причём как раз по росту хоббиту, была книга на всеобщем языке, «Обычаи и традиции народа гномов для их гостей». Бильбо радостно взял её в руки, сел на пол у стеллажа и открыл оглавление. Первым словом, что бросилось ему в глаза, было слово «скорбь», именно оно ему и нужно. Бильбо, решив кое-что внутри себя, пусть и не до конца, подумал, что он всё же хочет скорбеть, скорбеть не тайно — пусть все знают, кем был Торин для него. Хоббит вздохнул и медленно открыл книгу на нужной странице. «Гномы стараются не выражать скорбь словами, обычно они меняют что-либо в своём внешнем виде, так друзья или товарищи вплетают в свои бороды молодые ветки кипариса… — Бильбо быстро пробежался глазами по тексту и остановился уже на следующей странице, — …возлюбленные заплетают волосы на голове особым способом, обычно они также вплетают себе в бороды или волосы на голове цветы или растения с нужным значением. Так вдовы вплетают себе в бороды молоденькие цветы незабудки или лаванды, чтобы сказать другим, что их супруг не будет забыт ими, иногда они также вплетают себе в волосы красные циннии, тем самым говоря всем, что они до собственной смерти будут верны своему супругу». Бильбо вздохнул, встал с пола, закрыл книгу, поставил её на место и поплёлся к выходу из библиотеки. Где же ему найти все эти растения посреди гор? — Нашёл, что искал? — Ори оглядел его, внимательно прищурился и добавил: — Надеюсь, ничего не произошло? — Давно… — Бильбо вздохнул, после немного смущённо поправился: — то есть… ничего не произошло, но я нашёл то, что искал… Ори, а ты случаем не знаешь, Фили с Кили так и не отстроили сад? — Что ты говоришь такое? — Ори засмеялся и немного странно покачал головой: — Они ведь под надзором Т… твоим, точнее… знаешь, ты их так вдохновил в тот раз, что они почти сразу решили отстроить его… а зачем тебе в сад, Бильбо? — Хочется… побыть одному. — Бильбо тоскливо повёл плечами и развернулся к дверям, скрывая вновь появившиеся слёзы.***
«Хорошо, что я так мало говорил, — думал Бильбо, оглядывая сад, чудесно освещённый факелами, — никто не подумает, что я не тоскую… конечно, бороды у меня нет… но ведь я могу вплести себе в волосы несколько незабудок, да и циннии здесь есть, — хоббит присел на корточки, ещё раз осмотрел сад и принялся собирать цветы, — мне повезло, что они растут здесь». — Бильбо остановился. А поймут ли его гномы? Он ведь просто хоббит… настолько трусливый хоббит, что боится выразить свою тоску по любимому. Бильбо правда любил Торина, конечно, он не знал, любил ли его Торин… но разве он не имел даже права выразить свою тоску? Ведь когда тоскуешь… о таком нельзя молчать. Хоббит поднял голову и посмотрел на небо, звёзды в ту ночь сияли как никогда прежде. — Прости меня, Торин, — Бильбо аккуратно положил цветы себе на колени, а затем вновь поднял глаза к небу, — я понимаю, что ты, наверное, был бы против такого… я ведь даже не сказал тебе… не успел, понимаешь, — хоббит медленно стал вплетать в свои волосы цветы, а его плечи в рыдании затряслись, — мне так жаль, что я не сказал тебе обо всём, но вот… смотри, эти незабудки будут символом моей вечной памяти о тебе, — Бильбо, кажется, весь сжался, а потом тихо-тихо произнёс: — а эти циннии — верности тебе, мой король. Бильбо доплёл свои волосы, как раз к тому моменту, когда ему почти удалось вернуться в своё прежнее состояние, а его рыдание по королю выдавали разве что очень сильно покрасневшие глаза и потухший, почти что пустой взгляд. Простил ли его Торин? Бильбо остановился у одной из стен и прикрыл глаза. Торин. Хоббит глубоко вздохнул: — Ну же, берите себя в руки, мистер Бэггинс! — Он отошёл от стены и пошёл вперёд. — Разве такой трус будет достоин короля? И то верно! Хоббит возвращался к себе в комнату тем же путём, что и пришёл в сад. Конечно, ему придётся пройти мимо дверей библиотеки, а Ори точно узнает его и, наверное, подзовёт к себе, но… ему так надоело скрываться, он ведь не трус.***
Бильбо остановился рядом со входом в библиотеку. Торин. Хоббит опустил голову вниз и взглянул на свои руки — те тряслись, будто сейчас там, рядом с Ори, стоял не Торин, а… какой-нибудь Азог. Знакомый голос расходился по коридору приятной хрипотцой, заставив ноги Бильбо почти сразу подкоситься. Как он выжил? Свободен ли он от проклятия? Почему Бильбо никто не сказал раньше? — Ори, ты разве не видел, какую именно книгу взял Бильбо? — Голос Торина звучал обеспокоенно, Бильбо было странно слышать его таким. — Не мог же он взять что-то на кхуздуле! У тебя много книг о наших обычаях на всеобщем? — Понимаешь, — Ори говорил улыбаясь, Бильбо слышал это, — ни одной, разве что та книга, что недавно принёс Таркун. — Принеси мне эту книгу, — Торин явно на секунду о чём-то задумался, ведь Бильбо перестал слышать его дыхание, а после хмыкнул, чуть тише добавив: — пожалуйста, Ори. Бильбо услышал, как Ори встал со своего места и медленно пошёл вглубь библиотеки: его шаги ведь становились всё тише. Через время хоббит услышал и голоса Кили и Фили, видимо, они всё это время были в библиотеке — помогали искать нужную книгу. Хоббит медленно сделал несколько шагов к входу и опять остановился. — Дядя, — Кили звучал очень радостно, казалось, как никогда прежде, — вот эта книга! Смотри, здесь страница чуть согнута… — Скорбь! — Вздохнул Фили немного драматично, будто играя. — Мастер Бэггинс учился скорбеть по-гномьи, и нам кажется, что научился! — Что вы имеете в виду? — Торин недовольно вздохнул, а ещё сел на стул — Бильбо услышал скрип. — Мы видели его в саду собирающим незабудки и цинии! — Кили усмехнулся, а потом продолжил шёпотом: — Мы думаем, он хотел вплести их в волосы. — О Махал, мы пригласили его как раз в период его скорби о ком-то близком, — Торин произнёс это совсем тихо, в его голосе слышалась грусть и отчаяние — его голос дрожал, — мне стоило подождать ещё немного. — Не хочу делать лишних предположений, Торин, — Ори звучал как-то слишком довольно, а ещё его голос подозрительно хорошо был слышен в коридоре, будто он специально говорил в сторону дверей, — но незабудки и цинии разве не вплетают вдовы? Конечно, наш хоббит не вдова, но… — Он скорбит по дядюшке! — Радостно произнёс Фили и, казалось, подскочил на месте. — Конечно, по нему, вот поэтому он и говорил так мало, когда мы спрашивали… — О чём вы спрашивали? — Голос Торина разнёсся по коридору раскатом грома — Бильбо вздрогнул, как вздрогнули и остальные, пусть хоббит этого и не видел: всем вспомнился тот Торин. — Всего лишь то, свободно ли его сердце и есть ли там ты, то есть, насколько сильно он скорбит по тебе, — Кили звучал абсолютно невинно, но последний пункт он явно произнёс с усмешкой, — и появилась ли у него жёнушка-хоббитянка. — А что ответил он? — Торин, казалось, сказал это чуть ли не одними губами, Бильбо еле расслышал эту фразу. — Что он скорбит, — будто загибая пальцы, начал Фили, — но он не сказал сильно ли… но это неважно, нам ведь уже известно, что да… а ещё он сказал, что никто в его сердце так и не занял нужное место. — Конечно, не занял, — Кили усмехнулся, — там ведь твоё место, дядюшка! — Тогда нам… — Торин звучал очень растерянно, Бильбо показалось, что он никогда не слышал короля таким, — нужно найти его. — Я думаю… — начал Ори, достаточно расслабленно продолжив: — что Бильбо найдёт нас сам, — голос опять звучал отчётливее обычного, — как и делал это сотню раз до этого. Бильбо почувствовал как что-то внутри него загорелось. Ненависть? Торин ведь оставил его… никто ведь не сказал ему, что он выжил, никто не позаботился о чувствах хоббита. Бильбо встал в дверном проёме и посмотрел на Торина. Торин. Рядом с Ори, Фили и Кили и вправду стоял Торин. Вдруг хоббит почувствовал, как его ноги подкосились, он еле удержался на месте. — Мастер Бэггинс! — Фили и Кили подскочили к нему и подали свои руки, позволяя опереться на них. — Бильбо! — Торин сделал шаг вперёд, но Ори аккуратно отдёрнул его. — Ори? — Сначала послушай его, Торин, — проговорил гном и вздохнул. — Я похоронил тебя, Торин! — Гневно вскрикнул Бильбо и задрожал от вновь начинающегося рыдания. — Ты ведь умер на моих руках! Я скорбел по тебе! — Хоббит на секунду зажмурился, а после открыл глаза и продолжил немного тише, но всё равно срываясь: — Мой садовник почти весь этот год хотел сблизить меня с его дальней сестрой, молодой тётушкой, да чуть ли не с каждой женщиной, что он знал, а я отказывался! Я… — Бильбо наконец почувствовал, что радость от того, что Торин жив смиряет его гнев, позволив ему наконец медленно перейти на полушёпот, — я ведь не мог предать тебя… а потом все узнали, что я скорблю по тебе: я ушёл пускать засушенные венки в день верности… — Бильбо сквозь слёзы улыбнулся, — пришлось признаться всем тогда, что я уже несколько месяцев скорблю по своему возлюбленному, — Бильбо поднял свой взгляд и всмотрелся в глаза Торина — чистого синего цвета, такие любимые, — я думал, что не достоин тебя… раз так долго молчал. — Хоббит сделал шаг вперёд и, чуть пошатнувшись, взялся руками за протянутые руки гнома. — Прости меня. — Бильбо, — Торин крепко обнял его, — это ты должен простить меня… а я должен отблагодарить тебя — ты снял проклятие с моего рода, — Дубощит, пусть и с заметной грустью, улыбнулся Бильбо и, прижавшись своим лбом к его, спросил: — что ты хочешь в знак благодарности? — Скажи мне… прошу тебя, — хоббит затрясся в сильных объятиях гнома, — скажи, позволишь ли ты мне остаться здесь, с тобой? — Да, — Торин медленно вытащил незабудку из волос Бильбо усмехнувшись, — ты ведь уже начал изучать наши обычаи… но, знай, что я больше не позволю тебе скорбеть, athanu men. — Спасибо, — Бильбо счастливо прижался к груди гнома, ему даже на мгновение показалось, что он услышал биение его сердца — такое размеренное и упоительное, так билось и сердце хоббита в тот момент, — мой король.