«Дорогая выпускница школы Чародейства и Волшебства Хогвартс Пэнси Паркинсон, приглашаем вас на встречу выпускников 1998 года, которая пройдёт в Большом зале 10 октября в 14:00. Пожалуйста, окажите честь и посетите наше скромное мероприятие в честь десятилетия с момента выпуска.
С уважением, директор школы Минерва МакГонагалл».
Пробежавшись глазами по выведенному красными чернилами тексту, Паркинсон хмурится и отбрасывает записку, сгоряча решая никуда не идти. Ей некого там встречать, незачем возвращаться в стены, которые так и не стали ей много лет назад местом, где она хорошо проводила время. Теперь, сидя на двадцатом этаже высотки в Нью-Йорке, её настоящем доме, Пэнси чувствует себя куда лучше, чем за все годы, проведённые в Хогвартсе. Так бы оно и продолжалось, если бы не чистейшее любопытство, подстрекающее на совершение безрассудных действий, неподкреплённых здравым мотивом. Пара дней проходят в раздумьях, пока мнение Пэнси скачет от «да никогда в жизни» до «в принципе можно и сходить разок». Прокрутив в голове образы, в которых можно пойти, Паркинсон в очередной раз отрекается от мысли о встрече со старыми знакомыми. Когда до назначенной даты остаются какие-то сутки, Пэнси решает не выходить из дома. Однако приглашение с логотипом Хогвартса удачно попадается на глаза. Паркинсон берёт в руки записку, перечитывает текст и думает, отбрасывая страхи: «Была не была». Поэтому, взяв выходной на работе, Пэнси выбирает из гардероба чёрные лакированные лодочки на высокой шпильке, чёрные брюки и свободную полупрозрачную белую рубашку, сквозь которую просвечивает кружевной лиф цвета брюк. Паркинсон выуживает из закромов летучий порох, чтобы добраться до Лондона с помощью каминной сетки. Давно она этим не занималась, даже позабыла, каково это — перемещаться с помощью магии. Сделав глубокий вдох, Пэнси набирает в ладонь зелёного порошка и идёт к камину. — Книжный магазин Уотерстоунс. — Резкий взмах рукой — частички пороха разлетаются вокруг неё, утягивая навстречу приключениям в Магической Британии. Несколько мучительных секунд Паркинсон крутится вокруг своей оси, сдерживая тошноту, которая тотчас начинается. Этот метод перемещения всё так же имеет свои особенности… В результате чего, оказавшись в книжном магазине, Пэнси не может перестать вращаться ещё добрых десять секунд, сметая собой книги с полок. Голова раскалывается, ноги не слушаются, пространство плывет, во рту неприятный горький привкус, словно скоро придется опустошить желудок. Как назло, за пакет придётся платить, но на покупку времени нет. Покупатели неодобрительно косятся на неё и переглядываются. Один мужчина стремительно приближается и подхватывает её под локоть, спасая оставшиеся на прилавках книги от падения. — Вы в порядке? — доносится голос откуда-то сбоку. Паркинсон приходит в себя через полминуты. Взъерошенная и ошалевшая, она смотрит распахнутыми глазами на волшебника, решившего помочь. — Да, спасибо. Но мне нужно бежать. — Привкус во рту никуда не уходит. Пэнси молится продержаться до приезда такси. Длинная шпилька становится неустойчивой, хотя Паркинсон не впервой ходить на высоких каблуках. Она выбегает из книжного магазина в центре Лондона рядом с Трафальгарской площадью, стараясь успокоить гулко бьющееся сердце. Пэнси вдыхает спасительный свежий прохладный воздух, что помогает немного унять панику. Шум машин и разговоры людей вокруг отрезвляют. Паркинсон протягивает руку — такси с первого раза останавливается перед носом. Она не своим голосом говорит таксисту «вокзал Кинг-Кросс». В машине Пэнси окончательно приводит себя в порядок, приглаживая растрепавшиеся волосы и смахивая пыль с одежды. В пакете больше нет необходимости. В Нью-Йорк она вернется самолётом — в этом нет сомнений. Таксист странно смотрит на Паркинсон в зеркало заднего вида. Их взгляды на секунду встречаются, а потом пожилой мужчина смущенно отводит свой и прибавляет громкость музыки (Back to black — Amy Winehouse). Спустя полчаса, закуривая сигарету на платформе девять и три четверти, Паркинсон хотя бы не жалеет о выборе наряда. Концы серого шарфа, обмотанного вокруг шеи, подлетают в воздух при новом порыве ветра. Пэнси давно отдаёт предпочтение спокойным тонам в одежде, никаких ярких оттенков, и сегодняшний день — не исключение. — Осторожнее! — кидает парень в бежевом пальто, впечатавшийся в спину Паркинсон. Сигарета выпадает из пальцев Пэнси, и поток ветра сиюминутно подталкивает её к падению с перрона на рельсы. — Не упадите, — добавляет он, и Паркинсон узнаёт в нём старого приятеля. И вот, начинается — люди из прошлого. — Привет, — отвечает она, натягивая дружелюбную улыбку, хотя раздражение от недокуренной сигареты жжётся в груди, — давно не виделись! В целом Паркинсон не против убить время болтовнёй в ожидании поезда, хотя, конечно, покурить в одиночестве было бы приятнее. Под рассказ Джереми Лейта — высокого блондина с выразительными скулами — они топчутся на перроне ещё пару минут. Джереми возбуждённо рассказывает, как сложилась жизнь после окончания Хогвартса: служба в Аврорате, много заданий в разных странах, сильно подкосившая травма, затем куча офисной работы. Пэнси слушает вполуха и практически не вдумывается, молясь, чтобы поезд поскорее приехал. — Ну а как ты, Пэнс? — задаёт Лейт встречный вопрос спустя пять минут монолога. — Много преуспела после школы? Происходит чудо — раздаётся свист, сигнализирующий о прибытии Хогвартс-экспресса и заглушающий новые вопросы Джереми. Они поднимаются по ступеням в поезд и занимают место в одном купе друг напротив друга — только потому, что в момент, когда Паркинсон хочет пройти дальше по коридору, Лейт останавливает её и приглашает сесть вместе. Подавляя разочарование, Пэнси улыбается и заходит с ним. Серые глаза Джереми смотрят на неё с интересом и озорством — и Паркинсон пронзает дежавю. Знакомый взгляд. Что ж, Лейт остался таким же любопытным, как и в школьные годы. Он был тем ещё сплетником; всё, что он узнавал об одноклассниках, через пару часов обсуждала вся школа. — Я… — протягивает Пэнси, закусывая губу, — нашла неплохую работу, — уклончиво заканчивает она. Нет никакого желания делиться подробностями своей жизни с незнакомцем. Многое изменилось с тех пор, как она окончила Хогвартс. Паркинсон больше не ищет пустых обсуждений быта и в принципе мало рассказывает о себе. Социальная батарейка опустошается слишком быстро, и Пэнси проводит много времени в одиночестве, чтобы поднимать её с нулевой отметки. — Какую? — тотчас вопрошает Джереми, и Пэнси сжимает челюсть. Она точно не хочет рассказывать о том, что променяла Магическую Британию на Нью-Йорк; что кофе ей делает не домовой эльф, а кофемашина; что вместо Агуаменти она наливает воду из кулера; что она не смогла вспомнить заклинание поиска вещей, когда потеряла любимую ручку, и полчаса искала её по квартире. — Колись, Паркинсон. — Она связана с… — начинает Пэнси, понимая, что он не отцепится, но, слава Мерлину, продолжать ей не приходится: двери купе разъезжаются и внутрь заходят слизеринцы, судя по зелёным шарфам. Паркинсон узнаёт Лайлу и Эдди — они делили одну гостиную Слизерина. — Какие люди! — восклицает Джереми, переключая внимание с Паркинсон. Он подскакивает с сиденья и пожимает руку Эдди, Лайлу — приобнимает. — Рада видеть тебя, — добродушно отвечает Лайла, и Пэнси улыбается. Лейт что-то испытывал к этой девушке, вспоминает Паркинсон, и по румянцу, залившему щёки Джереми, определяет, что он тоже это припоминает. В любом случае одноклассники включаются в активное обсуждение, и Лейт больше не раздражает Пэнси навязчивыми вопросами. За окном с бешеной скоростью проносятся красочные виды — Паркинсон отлично помнит, с каким наслаждением она каждый раз ездила в школу, надеясь, что новый год будет отличаться от прошлого, принесёт больше радости, чем неприятностей. Но никогда её надежды не оправдывались: одно и то же, третий, четвёртый, шестой, седьмой курс — без разницы. Одни и те же проблемы, про которые Пэнси думать не хочет. Этот вид только навевает ностальгию. За размышлениями Паркинсон теряет нить разговора и не удивляется, когда вычленяет из болтовни однокурсников сплетни. — Ты слышала, Эмили Уайт уволили из Министерства, когда всплыло, что она переспала с коллегой прямо в кабинете босса? — пренебрежительно говорит Эдди и смеётся. — Да что ты? — вклинивается Джереми. — Мне говорили, что она как раз с боссом спала, но только на своём рабочем месте после смены! — заливаясь смехом, произносит он. — Так выходит, что с ними обоими и в разных местах! Ха-ха-ха, — не отстаёт Лайла. — Босс приревновал и уволил гулящую секретаршу. Все трое смеются и подливают сплетен в горящий огонь обсуждения, а Пэнси пуще прежнего захватывает дежавю. Все в точности как раньше, люди не меняются — заносчивые слизеринцы остаются с половой тряпкой вместо языка. Только вот Паркинсон спустя много лет не блещет желанием поддерживать перемывание костей, поэтому, сказав о том, что ей нужно в уборную, Пэнси встаёт и уходит — сама не зная куда. — Вернёшься и расскажешь мне, где работу достала! — громко бросает вдогонку Джереми. Паркинсон стоит спиной и наконец может позволить себе закатить глаза. Натянув улыбку, она разворачивается и невозмутимо говорит, не подавая виду, что внутри закипает раздражение: — Конечно расскажу. — Да ладно тебе, — отзывается Эдди, — мы и так догадываемся, какими усилиями ты могла выбить себе место. — Компания начинает хохотать после вполне очевидного намёка, и у Пэнси расширяются глаза от наглости, которую позволил себе слизеренец. — Ты всё такой же, — отмечает она, и Эдди переводит на неё взгляд, — обвиняешь других в том, чем грешишь сам. — Паркинсон безразлично наблюдает за тем, как меняется выражение его лица. Остальные улюлюкают и улыбаются в ответ на колкость. Ещё одно подтверждение: годы не поменяли школьных «товарищей». Им даже не нужен повод, чтобы бросаться ядом и оскорблениями. За спиной или в лицо — тоже без разницы. — А она правильно говорит. Задница у тебя всегда была зачётная. Нашёл себе богатого волшебника? — хихикает Лейт, по-дружески хлопая Эдди по колену. Пэнси кидает победный взгляд на насупившегося слизеринца и покидает купе, зная, что больше в него не вернётся. Проходя мимо других купе, Паркинсон вылавливает глазами много знакомых лиц. Многие поменялись, повзрослели, думает она, на ходу раскрывая сумку. Интересно, какие обсуждения идут за закрытыми дверьми? Правда, что всё осталось таким же, как в «старые добрые»? Слышны визги, смех, звон бокалов — теперь вместо шоколадных лягушек проводники в вагонах предлагают купить огневиски? Что сказать, нужно подстраиваться под обстоятельства. Больше это не те молодые ребята, у которых вся жизнь впереди. Сейчас это сформировавшиеся взрослые люди с закрепившимися моральными ценностями — точнее, их отсутствием, — взглядами и устоями. Большинство построили карьеру — успешную или не очень. Встретили любовь всей жизни или женились по залёту. Честно говоря, Паркинсон не знала, как сложилась жизнь у кого-либо из школы. С концами переехав в Нью-Йорк, она отрезала всех старых знакомых и начала жизнь с чистого листа — это было лучшим решением за всю её жизнь. Возможно, сегодня она совершила худшее, сев на этот поезд. Может, это её чёрт потянул. Вернее, любопытство, кое сейчас осело на дне стакана. Поистине — что она здесь делает? Ей нечего даже рассказать о себе. Да, вместо пера взяла в руки ручку. Да, позабыла многие заклинания за те дни, что палочка просто пролежала в прикроватной тумбочке. Да, обычная работа обычным редактором. Вероятно, все в один голос назовут её жизнь скучной и сравнят её с той девочкой, которую все запомнили по окончании школы — весёлую и без тормозов, согласную на все выходки и готовую потакать прихотям «друзей». Поезд мчится по рейсам, и Пэнси прокручивает воспоминания в голове с той же скоростью, заглядывая в стеклянные дверцы. Она находится в окружении призраков прошлого. Много лет она успешно подавляла порывы вскопнуть самое весёлое — школьное — время её жизни, чтобы не погружаться в навязчивую рефлексию. И тут годы сдерживания разбиваются в пух и прах, когда она замечает его, Драко Малфоя. Сколько лет, а он всё такой же — её кошмар наяву. Самые сложные и противоречивые отношения в жизни Паркинсон. Она стучит каблуками по полу, проносясь мимо его купе. Не хватало, чтоб позвал, махнув рукой, как во времена их юности. Длинные тонкие пальцы, манящие подойти, для того чтобы получить новую порцию оскорблений и комплексов. Сколько дней Пэнси провела перед зеркалом, рассматривая отражение и ища недостатки, на которые указывал Малфой. Сейчас у Паркинсон нет эмоций, чтобы, как она могла раньше, красочно описать, насколько сильно она ненавидит Драко — её личный триггер. В груди клокочет лишь глухая обида, и Пэнси понимает, что сердце всё же начинает биться быстрее. Это не из-за оставшихся чувств, которые Паркинсон подавляла пару лет после выпуска из Хогвартса, — это опустошение, которое оставили отношения с Малфоем. Ежедневные унижения, сравнения с другими, поцелуи на людях — лишь для того, чтобы вызывать ревность в Гермионе. День за днём Драко уничтожал Пэнси, а сейчас сидит, развалившись на диване, как ни в чём не бывало. Судя по всему, расставание отразилось только на Паркинсон, которая впервые посетила маггловского психолога, что значительно облегчило боль и помогло искоренить ненависть, застилавшую глаза. Этот призрак прошлого задевает за живое, и Паркинсон впивается ногтями во внутреннюю сторону ладони, наконец доходя до межвагонного стыка. Рука привычно сжимает пачку сигарет и зажигалку. Все бы осудили Пэнси за кустарный метод добычи огня, но, слава Мерлину, никого нет. Кстати, палочку Паркинсон всё же взяла с собой. — Пиздец, — сделав первую затяжку, проговаривает Паркинсон. — Полнейший, — усмехается знакомый голос, и Пэнси дёргается от испуга, в шоке оборачиваясь. Конечно, очень знакомый голос. Паркинсон сглатывает и проходится глазами по высокой фигуре. Кого-кого, но Гарри Поттера собственной персоной она не ожидала встретить на стыке вагонов. — Хочешь? — автоматически предлагает она, не зная, что ещё можно сказать. — Не откажусь, — соглашается он, принимая сигарету. Это последняя. Повезло, что Паркинсон не поскупилась и купила несколько пачек. На лице Гарри пробегает тень удивления, когда он замечает зажигалку, но ничего не говорит. Поттер зажимает сигарету губами и правда поджигает её с помощью зажигалки. Пэнси молча затягивается, наблюдая за его движениями. А он… поменялся. Перестал носить очки, отрастил волосы, которые теперь в беспорядке лежат на голове. На нём чёрные джинсы, кожаная куртка, из-под воротника выглядывает татуировка — не в таком образе Паркинсон видела его в последний раз. Ну, ещё бы. Столько лет прошло, а у неё в голове до сих пор образ Золотого мальчика, коим Поттер, видимо, давно уже не является. — Как дела? — неуверенно спрашивает она, нахмуривая брови. Она пытается вспомнить, что вообще знает о нём. Изредка, до переезда, она читала статьи о нём в Пророке. Что-то про успешную службу аврором, потом заявление по собственному, открытие магазина зелий, кажется? Они-то и в Хогвартсе перекидывались фразами раз пять от силы. — Бывало и лучше, — пожимает плечами Поттер, делая сильную затяжку. — А у тебя? — Тоже, — бросает Паркинсон, отводя взгляд. Проходит несколько секунд неловкой тишины, пока они без слов стряхивают пепел в открытую форточку и не смотрят друг на друга. Вряд ли, конечно, циркуляция воздуха из маленького отверстия поможет избавиться от запаха табачного дыма, но это лучше, чем ничего. Пэнси переводит мимолётный взгляд с пола на тлеющую в руках Гарри сигарету и замечает ещё одну татуировку на кисти, выглядывающую из-под рукава куртки. — Давно куришь? — интересуется Поттер, после того как Паркинсон раскрывает сумку и кидает в неё зажигалку. Пэнси слегка улыбается и думает, что абсурднее ситуации случиться не могло. Каким вообще образом Гарри оказался практически в последнем вагоне? Где Гермиона и Рон — его лучшие друзья, которые всегда были с ним? Естественно, этого вопроса Пэнси не задаст, да и, впрочем, ей не так интересно знать об этом. Поэтому она просто отвечает на вопрос: — Начала после окончания Хогвартса. — Сигарета заканчивается, остаётся последняя затяжка, и, зажимая сигарету указательным и средним пальцем, Паркинсон вдыхает дым последний раз, смотря Поттеру в глаза. — Знакомо, — будто бы с горечью усмехается Гарри, поджимая губы. Пэнси хмурится, не понимая, как воспринимать его слова, и хуже того — не может отвести взгляда от лица Поттера, когда он делает последнюю затяжку, удерживая зрительный контакт. Поезд с бешеной скоростью мчится по рельсам и иногда подпрыгивает, ветер свистит в окне и проникает в вагон, развевая короткие чёрные волосы Паркинсон. Она зачесывает их за уши, когда они попадают в глаза и бьются о щёки. — Кажется, урны здесь нет, — разочарованно тянет Пэнси, переводя взгляд на тлеющий в пальцах бычок. — Это не проблема, — улыбается Гарри, ловко выхватывая палочку из заднего кармана джинсов. — Эванеско. Один взмах палочки — и бычки в их руках превращаются в горстку пепла, который тотчас разлетается по воздуху. Едва заметные серые крупицы оседают на пол, пока Паркинсон улыбается, лицезрея магию. Давно она не видела, как кто-то колдует. Последний раз, кажется, она это делала пару лет назад, а то и больше. Заметив слишком восхищённую для такого простого заклинания улыбку на губах Пэнси, Поттер спрашивает: — Не используешь магию, правильно? — Ответом ему служит медленный кивок. Гарри закусывает губу и складывает два плюс два. — Значит, в магическом мире не живёшь? Паркинсон задумывается, прежде чем ответить или дать ему ещё одну подсказку. Не слишком ли много информации она позволяет знать о себе — тем более о местожительстве? Хотя, с другой стороны, это не её старые знакомые-слизеринцы, которые на дух не переносят магглов. Поэтому, с минуту подумав, Пэнси решается ответить: — Я живу в Нью-Йорке. — Она отводит взгляд от его лица, словно стыдясь только что сказанных слов, и всматривается в пейзажи за окном. — Уже много лет, — зачем-то добавляет Паркинсон. — Я там часто бываю, — участливо отвечает Поттер, — люблю Америку. Ну вот, отлично, их разговор сдвинулся с мёртвой точки. Теперь они обсуждают не курение, а путешествия. Пэнси становится легче, когда она слышит такой ответ Поттера — ни унции осуждения или предвзятости к магглам. Она готова поспорить: если бы это услышал кто-либо другой в том купе, из которого она ушла, хохот стоял бы неописуемый. — Правда? — Пэнси разворачивается, замечая приятную улыбку на устах Гарри. — Почему? — не подумав, спрашивает Паркинсон, и тут же жалеет, потому что Поттер не отвечает. Вероятно, это не её дело и Гарри не хочет с ней этим делиться. Это нормально, у всех есть право на личную жизнь, успокаивает себя она, когда проходит ещё несколько секунд молчания. Возможно, Пэнси тоже стоит получше следи… — Путешествую много. Когда предоставляется возможность посетить Нью-Йорк, я никогда не отказываюсь, — расслабленно поясняет он, ничуть не меняясь в лице. Паркинсон думает, спросить ей что-то ещё или просто удалиться и скурить сигарету-другую, однако выбирать ей не приходится, потому что Гарри продолжает: — Работа позволяет, так что не отказываю себе в удовольствии посмотреть мир. — У тебя же магазин зелий, верно? — спрашивает Пэнси, плечом облокачиваясь о стену. — Вообще-то сеть книжных магазинов, — усмехается он, искренне удивляясь такой догадке. — Почти, — неловко отзывается Паркинсон, утыкаясь взглядом за спину Поттера. И в следующую секунду её глаза расширяются от удивления. — Чёрт, проводница. И она не выглядит дружелюбно, — шипит Пэнси, притягивая Гарри к себе за рукав. — Сюда! За мгновение скоординировавшись, она заталкивает несопротивляющегося Поттера в кабинку, заходит сама и захлопывает дверь. Они оказываются в полной темноте, разбавляемой лишь шумными вдохами Паркинсон и неловким покашливанием Гарри. Похоже, туалет очень тесный, раз они оказываются прижаты друг к другу. Судя по приятному лавандовому аромату, который чувствует Паркинсон, сейчас она находится в непосредственной близости от шеи Гарри. — Тут должен быть выключатель, — растерянно произносит Поттер и задевает руками Пэнси, которая наступает ему на ногу и, проскользив по груди, хватается за куртку в попытке сохранить равновесие. — Извини, я… — начинает она, но Поттер не даёт закончить: — Всё нормально, я почти нашёл. — Видимо, он ищет выключатель на потолке, раз Паркинсон чувствует, как он поднимает обе руки. И главное — находит, дёргая свисающую верёвку. Свет озаряет маленькую кабинку, в которой двое одновременно знающих друг друга много лет, но в то же время совершенно незнакомых человека находятся слишком близко друг к другу — настолько, что Пэнси чувствует дыхание Поттера на макушке, а её волосы щекочут его губы. Они слышат причитания за дверью и звук закрывающейся форточки — видно, проводница обнаружила их «незаметное» место для внепланового получения порции никотина. Они молчат, пока не улавливают, как цокот каблуков постепенно отдаляется. — Кажется, курение нам сильно вредит, раз вынуждает прятаться в туалете, — шутит Паркинсон, пытаясь разрядить обстановку, и наконец убирает руки с одежды Поттера. — Но это всё равно не повод бросать, — отвечает Гарри, отходя на полшага к стене — пространство максимально располагает к близкому общению, однако они держат максимальную дистанцию. — Кстати, а ты чем занимаешься? — Главный редактор в издательстве, — даже не задумываясь, выдыхает Паркинсон. Они замолкают, молча смотря друг другу в глаза. Слушают звук проезжающего по рельсам поезда, который начинает постепенно замедляться. Напряжение же, наоборот, в душном туалете накаляется. Пэнси первая отводит глаза и смотрит на раковину, но кожей чувствует заинтересованный взгляд Поттера, гуляющий по ней. Ещё минуту они едут молча, и ещё мучительную минуту Паркинсон избегает зрительного контакта. Неловкость настигает с новой силой, пока время неумолимо идёт вперёд. С каждой минутой вероятность, что кто-то захочет воспользоваться туалетом, стремительно увеличивается. — Нас могут заметить, — отрезвляя их обоих, бросает Паркинсон, — иди первый, мне нужно подкрасить губы. Максимально коротко и содержательно, потому что медлить больше нельзя. Она не понаслышке знает, с какой скоростью распространяются слухи и насколько они извращаются. Если их кто-то увидит — незавидной участи стать главным предметом обсуждения на повестке дня им не избежать. Пэнси точно не хотела бы фигурировать в россказнях бывших однокурсников, особенно вместе с главной звездой Хогвартса. — Приятно поболтали, — неожиданно говорит Поттер, аккуратно проходя к двери. Пэнси уступает ему проход, и в тот самый момент, когда Гарри оказывается максимально близко, снова чувствует ненавязчий, ласкающий обоняние аромат лаванды. Гарри открывает дверь и напоследок оборачивается, дружелюбно улыбаясь. Паркинсон всё же решается посмотреть на него в последний раз перед тем, как они, вероятно, больше не соприкоснутся в стенах Хогвартса, и искренне улыбается в ответ. — Вот теперь это настоящий пиздец, — говорит она сама себе, когда Поттер захлопывает дверь.