Пламя

После посещения очередного вечера одной из влиятельных чистокровных семей, я вёз Гедеона к нему домой. Он, сложив руки на груди, спал, опустив голову. Оскар остался ещё там. Конечно, с ним весело. Особенно слушать брань и споры под алкоголем. Один бокал шампанского не мог ударить в голову. Гедеон просто устал. Конечно, лишнее внимание к его персоне. Несколько девушек из чистокровных подходили ко мне знакомиться, как принято в высших кругах. Я запомнил одну, Амелия Лестер, дочь Бенджамина Лестера и Камиллы Лестер. Наследница творческой семьи. Она предлагала мне непристойные вещи для такой юной девушки. В её шестнадцать лет. Усмехаюсь, глядя на спящего друга. Она пыталась поговорить с Гедеоном. Но он вежливо отказывал. Вежливо, как мог. Господин Лестер говорил, что планирует после окончания его дочери академии, выдать её замуж. За Хитклифа. Гедеон казался для него самой выгодной партией для его дочери. Вцепился пальцами в руль, остановился у ворот к особняку. Прикоснулся лбом к коже. Я не хочу отпускать от себя Гедеона. Нет. Он должен стать моим. Он всё ещё мирно спал. Бред, зачем я думаю о таком? Если бы мы жили во времена творцов, то я бы с удовольствием нарисовал его нагое тело с виноградной лозой. Он будет Аполлоном или Дионисом. Нет. Он Эрот, сын Афродиты. — Сам дойдёшь до комнаты? Гедеон раскрыл глаза и тяжело выдохнул. Даже уставший он был красивый. — Они знают, что я отказываюсь от предложений союза, — он зевнул, ударяя кулаками о потолок машины. — Если бы мама была жива, то с радостью договорилась с кем-то о помолвке. — Мне тоже начали приходить предложения. Я всегда отказываюсь. Мы свободны и молоды! — Нам хватит и шлюх с Запретных Земель? Я цокнул языком и перевёл взгляд в сторону. Оскару достаточно и их. Как и многим чистокровным. А потом удивляются, почему много полукровок, не знающих своих отцов и предков. — Готье не дома? — Опять отправился со своими друзьями к этому крысенышу. — Ты его презираешь или недолюбливает? Гедеон улыбнулся. — Я беру полную ответственность на себя за него. Не только за брата. — Тогда и на мне лежит эта ответственность тоже. Я прикоснулся пальцами к подбородку Гедеона, повернул его к себе, чтобы видеть. Прикоснулся губами к его губам. Конечно, нам не нужны были никакие Лестеры. И даже этот поцелуй для него ничего не значил. Я никогда не говорил, что люблю его. Как и он мне. Конечно, когда мы были детьми, я первый его поцеловал. И это стало традицией прощания. Когда мы одни. Никто бы не догадался, что сам Гедеон Хитклиф тактилен словно кот. Думаю, он не глупый, понимает, почему я его целую. Да, мой Эрот. Если бы ты не отвечал мне сейчас на поцелуй, пытаясь углубить, то давно бы оттолкнул и ударил. Надеюсь никто из слуг не выйдет и не увидит нас. Гедеон разорвал поцелуй. Я стараюсь не действовать по порыву, чтобы обнять его, потрогать светлые волосы, накинуться, целуя его шею. Он никогда не позволял мне сделать это, выпуская когти. Очень опасный кот. Он вышел, поправляя парадный костюм. Я развязал душащий галстук. Может мы ходим с ним по краю? И мы оба играем друг с другом. Через пару минут пришло сообщение, что он ждёт меня завтра. Я отправился домой. Может завтра я смогу сделать то, чего хочет мой огонь. Моё пламя желания. Если никого не будет в особняке. Новый день наступил быстро. Гедеон стоял у ворот в черном свитере, его горло закрывал воротник, как и рукава руки. Я не успел выйти, как Хитклиф по-хозяйски сел на место рядом с водительским. И приказал ехать в отель. — Я тебе не личный водитель. — Плевать. Мне просто нужна поддержка. — И как я должен делать тебя? На руках? — Заткнись и езжай. Расскажу по дороге. Пришлось подчиниться. Отель Гранд Пари находился через несколько кварталов от особняка. Он славился кухней. И там, как оказалось, было назначено свидание для Гедеона и Амелии. Девушка через несколько недель должна пойти на первый курс обучения в нашей Академии. Она проходила и по уровню темной материи, и по знаниям. Значит она будет мельтешить часто. И не отстанет. Мешающаяся мошка. Амелия сидела за столиком у окна и, положив ногу на ногу, пила чай. По бокам у неё стояла охрана. Конечно, её отец хоть и директор театра, но мог нанять охрану для дочери. — О, мой жених пришёл! — радостно сказала она, протягивая руку для поцелуя. Гедеон сел на стул и не стал приветствовать её. Я тоже не стал уделять ей своё внимание. — Мой отец делает всё, что я хочу. А я сказала, что мы помолвлены, значит помолвлены. — А что, если я не собираюсь жениться. И меня не привлекают девушки вроде вас, — Гедеон пытался сохранять голос. — Дорогой, ради нашего счастья, прошу. Я стану лучшей женой. — Амелия, ты просто надумала себе детскую мечту. Я не идеал, как кажется внешне. И я не сказочный принц. Я заметил, как девушка багровела ни то от злости, ни то от смущения. Гедеон оставался холодным. Да, он не принц, он сам бог любви. — И у меня помолвка с ним, — указал пальцем на меня. — Я стану его мужем, а он моим. — Не боишься говорит это? Знаешь, что СМИ разнесут эту новость похлеще нашей. Моя мама напечатает это в газете. — А я скуплю весь тираж и сожгу. Какие же ещё сплетни вы напишите в вашей газетенке? Что я мужеложец? В нашей стране это не стыдно даже. А чистокровные изменяют своим семьям. И что будет, когда у благородных закончатся развлечения? Они перейдут на других. — Ты всё равно станешь моим мужем! — Чтобы я изменял тебе со своими любовниками? Твои юношеские амбиции. Ты не собираешься сторониться меня? Нет, даже детские желания. Ведёшь себя хуже моей сестры. Хочу то, хочу это. Я не собираюсь потакать твоим желаниям. Чашка полетела со стола и разбилась вдребезги. — Я опозорю тебя. — Давай. Сделай это. И сама окажешься не в лучшем положении. Ах, да. Я пришёл в свитере, чтобы не было видно ничего с прошлой ночи. Чтобы не было вопросов. — С прошлой ночи? Даже я удивился, услышав это. — Да. Ты вчера перестарался, — поймал взгляд Гедеона. Надо подыграть. Хоть вчера ничего кроме поцелуя и не было. — Я пытался, чтобы ты достиг пика удовольствия. Да, мы любовники. И ты, маленькая принцесса, пообещай, что не станешь на моём пути. — На нашем. Амели вскочила и убежала, вытирая слезы. Она кричала в голос. Всё прошло просто идеально. Гедеон, схватив за рукав, потащил меня куда-то к лифту, нажал на какой-то этаж. Предугадав вопросы, сам сказал: — Я арендовал номер на двоих. Поможешь спустить пар? И чтобы наша ложь была правдой. Неужели не только во сне я увижу тело самого Эрота, бога любви. Гедеон набрал код на одной из дверей номера и втолкнул меня. Я не знал, что делать. Прижать его к стене, покрывая шею поцелуями, или снять с него этот жаркий свитер. Но он сам всё снял с себя и отправился в душ. Я лишь заметил его спину. Светлая кожа тоже отличала чистокровных от простых. Гедеон не приказывал ждать. Значит я мог тоже раздеться и последовать за ним. Вода шумела, а светлые волосы, доходившие уже немного ниже плеч, прилипали к его телу, закрывая шею. Я обнял его сзади, убрал мешающиеся волосы, вода с душа уже не лилась. — Всё хорошо, — шептал я, покусывая правое плечо. Гедеону это нравилось. Он подставлялся. Я ладонями блуждал по его бокам, прессу, добирался до груди. Конечно, я редко спал с девушками. Они всё равно не могли заменить этого властного, но податливого человека. Когда кусал мочку уха, Хитклиф тихо застонал. Я продолжил трогать его где мог. Он был возбуждён. Он хотел этого. — Мог бы, как ты сказал, использовать девушек из низших для удовольствия, — шептал ему на ухо. — Заткнись. Я знал, что ты пойдешь за мной. — Тогда я потрогаю тебя ниже. Я пытался дотронуться до возбужденного члена моего Эрота. Но он не дал даже потрогать. Сам старался довести себя до разрядки. — Так скучно, наглый белый кот. Ты же дашь себя поцеловать? — Может мне ещё задницу оттопырить, чтобы ты понял? Или встать раком? — Лучше на кровать. Там будет удобнее. Пока Неделе принимал душ, подготовил место для утехи. Кровать оказалась удобной. Я представлял разные позы, которые можно попробовать. Но хотелось не причинять боли, не давать пламени взять вверх. Хитклиф вернулся спустя час. Он сказал, что подготавливал себя. Гордый и величественный. Я снова обнял его, пожимая сильнее. И, сквозь поцелуй, трогал его. У него мягкие ягодицы. Как же приятно трогать его тело. О, оно достойно картин и статуй в музее. Он — древнегреческое божество, спустившиеся с небес. Он лег на кровать, тянул и манил за собой. Его яркие светлые глаза. В них можно тонуть. При всех Гедеон Хитклиф жёсткий властитель. Но передо мной он убирает когти и может просто поститься, ждать. Мне нравятся его острые ключицы, подтянутый живот и возбуждённый член. Гедеон сам ласкал свою грудь. Но нельзя было заставлять его ждать долго. Нам обоим надо спустить пар. — Укусишь, убью. Я лишь засмеялся. И приставил головку к его анусу. — Будет немного больно. Если что, хватайся за мою спину. Гедеон послушно впился ногтями. Я медленно входил в него, давая время привыкнуть. Да, он подготовился хорошо. Растянул себя, используя припасенную в номере смазку. Не верится, что это не сон. Мой Аполлон, мой Эрот, мой Дионис. Потихоньку увеличивал темп. Приятно было ловить в поцелуе стоны. Он тоже желал этого. Неистово. Долго. Но не говорил прямо. Он, готовый идти по головам ради своих целей, сейчас постанывал, пытаясь выкрикнуть моё имя. Мне стало плевать на царапины. Сейчас я мог лишь поддаться пламени и чертить дорожкой поцелуев на теле моего Эрота узоры. Я клянусь, что когда-то изображу его тело на картине. Даже если в будущем наши пути разойдутся. Сейчас я пытаюсь владеть каждым моментом, чтобы запомнить. Пик наслаждения. Я не хотел пачкать его внутри. Успел. Хоть придется теперь нам обоим вернуться в душ. Мы лежали, тяжело дыша, смотрели друг другу в глаза. И сейчас, поправляя его мокрые волосы, я могу сказать кое что: — Гедеон, я влюблен в тебя. — Я это всегда знал. Меня чуть не увели у тебя из-под носа. — Я никому не отдам своего Эрота. — Думаешь, что я очень похож на бога любви и сына Афродиты? — Для меня, да. Для других ты Люцифер во плоти. Так мы и лежали. А после душа, сменив постельное и переодевшись, уснули. Я никогда не мог мечтать, чтобы Гедеон так крепко дрых в моих объятьях. Прикоснулся губами к макушке. Да, нас могли разлучить. Не знаю, справятся ли наши чувства с другими препятствиями? И третьим. Не знаю, лишним или нет. Оскар же тоже часть жизни моего белого кота. Значит и меня.