Сердце сестры едино с моим

      Было невозможно забыть то, что произошло два года назад на сцене театра «Soupir d'eau». Именно там погибла Фокалорс де Нёвиллет, одна из звезд театрального искусства XIX века. Её отец, Генрих де Нёвиллет, всегда гордился своими дочерьми — он любил их обеих всем сердцем, несмотря на то, что они были такие разные. Фурина, сестра-близнец Фокалорс, оставалась в тени своей талантливой сестры, предпочитая не появляться на публике. Но трагедия в тот вечер изменила все. Свет был слепящим, а аплодисменты звучали как громовые раскаты. Молодая актриса мгновенно покорила зрителей, перенося их в мир мечтаний и страстей. Но внезапно все изменилось. Реквизит не выдержал, и огромная люстра летела прямо на сцену. У Фокалорс не было и шанса. Тот ужасный момент, когда свет поглотил ее, оставил горькую трагедию навсегда в сердце Фурины и их отца.       С того момента и после похорон Фурина полностью закрылась в себе и даже не думала выходить из своей комнаты. Генрих, разделяющий чувства дочери, не знал, как помочь и просто не трогал ее. Дни девушки проходили монотонно, словно один. Она пыталась вернуться к своим делам и обязанностям, но даже так она не могла отвлечься. Она любила Фокалорс и сделала своим смыслом жизни. Но судьба — жестокая вещь. Все рухнуло в одночасье, словно никогда этого и не было. Словно карточный домик. Генрих же старался держать себя в руках и, как он говорил, ему было ради чего жить. Потеряв свою любимую жену, он обрел новое сокровище — своих дочерей. Инцидент с Фокалорс сильно подкосил его душу и с тех пор он даже на театр смотреть не мог, не вспоминая сцены тех дней. По-своему заботясь о дочери, он не оставлял ее и часто вызывал врачей на дом.

***

      С тех дней прошел год, а Фурина все так же пребывала в тоске и апатии. Была прохладная и освежающая ночь, когда она вышла на террасу и оглядела небо, усыпанное мириадами звезд. В какой-то момент она разглядела в них образ своей сестры и почувствовала некое умиротворение в душе. Вспоминая прошедший год, она поняла, что так продолжаться больше не может. Потеряв сестру, она потеряла своих близких друзей, свою работу и, главное, она потеряла себя. Поэтому, взяв себя в руки, она решила, что во чтобы то ни стало напишет пьесу о своей сестре и хоть как-то сможет оставить память о ней и поблагодарить за все, что та сделала для окружающих.       Так она и взялась за написание текста. Дни сменяли ночи, а Фурина все переписывала сцены снова и снова, психуя и устраивая истерики до тех пор, пока она не пришла к готовому варианту. Завершив написание пьесы, она долго собиралась с духом и вскоре все же отправилась в театр, где когда-то сияла ее сестра. Начальство не сразу дало согласие на проведение спектакля, но после упорных уговоров все-таки согласились. И вот, каждый вечер, театр наполнялся звучанием репетиций и азартом создания. Фурина контролировала каждую деталь, каждый костюм, каждую реплику. Она жила этим представлением, как будто весь мир перестал существовать вне его. Было тяжело, но так она могла отдать дань уважения Фокалорс и ей это придавало еще больше воодушевления.

***

      За день до того события Фурина принесла приглашение отцу. Она не рассказывала ему, чем она занималась на протяжении еще одного года и потому боялась его реакции. Она не хотела, чтобы тот злился или был расстроен, но знала, что если ему сейчас не расскажет, то это ему нанесет серьезный удар. Глубоко вдохнув-выдохнув, она вошла в кабинет отца и протянула тому письмо с приглашением, в молчании ожидая его реакции. Генрих, вскрыв письмо, стал читать содержимое и по мере прочтения на лице его проступала боль и горечь. Закончив с ним, он лишь коротко кивнул. Девушка поняла его и покинула кабинет, облегченно вздохнув. Он не стал сердиться или запрещать ей проводить спектакль. Но она не знала, придет он на выступление или нет, поэтому ей оставалось только надеяться.       Наступил судьбоносный день. С самого утра рабочие театра готовились к вечернему выступлению. Ассистенты тщательно проверяли крепежи и реквизиты, все они помнили события двухлетней давности, что давило на всех, словно гора. Они проверяли освещение, портьеры. Гримеры возились с актерами и костюмами. Когда подготовка была завершена, а зрители заняли все свои места, в зале погас свет. И с этой минуты началось представление, посвященное трагически погибшей актрисе — Фокалорс де Нёвиллет. Зрители зачарованно смотрели за прекрасной игрой актеров. Музыка лилась, будто сладкий и мягкий мед. Освещение в нужные моменты то погасало, то вновь охватывало всю сцену. Фурина лишь наблюдала и не могла избавиться от своей тревожности. Она думала, что сможет избавиться от этих оков, если люди увидят ее пьесу, но то было лишь иллюзией, что она создала для себя. В результате она все равно возвращалась к исходной точке и не могла этого стерпеть. Ей хотелось выбежать на сцену и прервать действие, но она понимала, что уже поздно. Ей оставалось лишь ждать и терпеть. Вскоре наступил антракт и большая часть зрителей покинула зал. Лишь тогда девушка смогла перевести дух и хоть немного, но расслабиться. Но недолго длилось ее сиюминутное спокойствие. Актриса, играющая главную роль — роль ее сестры, неожиданно рухнула на пол. Работники, что были ближе, быстро среагировали и попытались привести в чувство актрису. Другие же помчались за доктором. Фурина, глядя на эту картину, почувствовала сильную тревогу и страх — те же чувства, которое испытывала два года назад. Паника охватила ее, и казалось, что все усилия по организации спектакля были напрасны. Она чувствовала вину за то, что не справилась. Ей было стыдно за то, что она почувствовала себя всемогущей. Обхватив голову руками, она лишь извинялась перед всеми: за то, что не смогла вовремя предвидеть подобный исход; за то, что бросила отца, когда тому требовалась помощь и поддержка, а вместо этого все время тратила на себя; за то, что не смогла помочь сестре. Ей было невыносимо больно и стыдно, пока перед ее взором вновь не появился образ ее Фокалорс. Та лишь по-доброму на нее смотрела и мягко улыбалась. Не выдержав, Фурина расплакалась. Сердце ее разрывалось от боли. Образ сестры никуда не исчез. Он плавно подошел к ней и сел рядом, после чего крепко обнял и поглаживал мягкие и волнистые волосы Фурины, такими же были и у Фокалорс. Спустя некоторое время Фурина успокоилась. Все произошло довольно быстро. Она не сразу смогла справиться со своими эмоциями и поддалась панике. Но сейчас она вновь вернулась в себя и теперь взяла все под контроль. Времени было достаточно для того, чтобы отправить актрису в больницу на лечение, а самой переодеться в костюм, но вот на хороший макияж уже нет. Поэтому гримерша быстро нанесла ей косметику и Фурина смогла выйти на сцену.       Занавес поднялся. Теперь она была не Фуриной. Под ее кожей теперь текла живая кровь сестры, и с каждой минутой, с каждым ее действием Фокалорс пребывала в теле Фурины и играла свою роль. Она безукоризненно исполняла свой танец. Актеры, ее помощники, помогали ей. Каждое их движение было единым целым. Это было поистине восхитительное представление. Когда все завершилось, зал вспыхнул аплодисментами. Она создала шедевр в память о своей сестре. Теперь же на них со сцены смотрела Фурина и, вновь не сдержав своих эмоций, она пустила слезы. И теперь они не были такими тяжелыми, как было ранее. Теперь же они походили на весенний легкий ветерок, который давал чувство свободы и безграничного счастья. Генрих де Нёвиллет, сидевший в первом ряду, также плакал, после чего встал и поднялся на сцену к своей дочери и крепко обнял ее.