Необходимость вмешательства

— Ну и ну. — Хайтам одарил чертеж Кавеха нечитаемым взглядом. — Что? — архитектор повернул уставшую растрёпанную голову, жалостливо посмотрев на соседа. Под глазами залегли минимум трехкилограммовые мешки, которые выведутся только годовой комой. — Эта дыра в листе — Там указал пальцем на одну из начерченных дверей, которая, судя по десятку въевшихся и недостертых линий, была причиной такого состояния Кавеха — ...часть задумки? Архитектор уронил голову на чертежный стол и громко вздохнул, когда несколько карандашей свалились со стола и укатились в неизвестность. — Конечно. Просто после постройки здания я собираюсь снести ее к чертовой матери шар-бабой. Одолжишь деньги на аренду этой удивительной машины? — Построить дом и снести несущую стену, интригующе. Кави силой приложился лбом о столешницу и под ним, кажется, лопнула линейка. Судя по тому, насколько горестно после этого простонал архитектор, она была единственной. На этой неделе это уже третий сломанный предмет. Еще немного и Хайтаму придётся пожертвовать пару сотен моры на канцелярские принадлежности, потому что после улетевшего вчера в стену циркуля, блондин упер с кухни все стаканы. — Прими хотя бы душ. — После смерти мое тело все равно омоют, смысл тратить время на ванну? Сарказм Кавеха всегда проявлялся в те моменты, когда его настроение болталось где-то в районе плинтуса. Предположив, что архитектор на грани самоубийства от очередных правок заказчика, Хайтам решил оставить свои попытки задеть соседа своими гениальными замечаниями по поводу чертежа и ушел на кухню. Кави лишь громко простонал в ответ что-то невнятное, вероятно означающее «ну и катись». Там выудил из шкафчика одну из немногих оставшихся кружек (остальные Кави забывал относить на кухню) и включил кофе машину. Когда совесть ударила в голову и заставила раздражённо потереть переносицу, Хайтам достал ещё одну кружку и поставил рядом со своей. Не заставишь же этого придурка сменить свой абсолютно конченный режим сна, чтобы успевать доделывать проекты вовремя. Есть, конечно, способ, но секретарь пока еще не рехнулся, чтобы воплощать его в жизнь. Возможно, гениальный ум вернется к этой мысли попозже, если Кавех все таки в один прекрасный момент времени уснет прямо посреди дня, свалившись в обморок от бессонницы. Когда кофемашина утвердительно пропищала в знак того, что разогрелась и готова к работе, Хайтам налил в кружку экстренное количество сиропа и уместил ее под наливающий носик. «Бессознательное физическое отторжение индивида связанно с внутренним чувством неопределённости направленной на субъекта. Для преодоления данного препятствия рекомендуется личное исследование поведения и интимного избирательного чувства. Скрытое стремление приблизиться на физическом уровне связано с чувственным сходством, которое вызывает эмоциональную привязанность.» Кофе машина затихла и Хайтам перевел свое внимание от книжки к полной кружке с аппетитной пенкой. Наверняка, если отпить напиток, на языке сразу появится вкус чистого сахара. Там размешал сироп и уронил ложку в раковину с мыслями о том, что Кавех точно не соизволит помыть посуду в ближайшие сутки. Оставив свою кружку наполняться вкуснейшим кофе, аль Хайтам взял вторую и отправился в спальню к страдальцу. Кавех все еще устало лежал на столешнице, очень лениво болтая ногами. Секретарь аккуратно поставил чашку на стол, привлекая внимание архитектора к ней, и ушел в противоположную сторону от стола. Мужчина распахнул массивные шторы, чтобы пустить уличного света, ничего кроме настольной лампы до этого комнату не освещало. — Вали в ванну, к тебе подходить страшно, — Хайтам распахнул окно и в спальню тут же проник свежий воздух. — Мх...— Кави почти сполз со стула, бережно держа кофе в ладонях. Хайтам подошёл к столу и выудил из рук Кавеха кружку, на что второй очень возмущенно выдохнул. — Я даже не отпил, верни! — Сядешь адекватно и я подумаю над твои предложением. — Это требование. — Кави обиженно расположил свою попу на стуле ровно и его законно-положенное кофе вернулось обратно. — Спасибо. Аль Хайтам вздохнул и поспешил удалиться из этой душной комнаты. По ощущениям, Кавех открывал здесь окна примерно никогда, потому что каждый раз, как секретарская рука открывает дверь, все тело тут же обдает затхлым воздухом. В их его доме температура на порядок ниже, чем в этой парилке. Хайтам вернулся на кухню, подхватил свой кофе и уселся на мягкий диван. «В связи с этим, вывод проведенной экспертизы будет влиять на дальнейшие действия субъекта по отношению к индивиду, следует вычислить необходимость вмешательства и...» Шуршание возле спальни Кавеха отвлекло и секретарь был вынужден повернуть голову в ту сторону, чтобы убедиться, что архитектор не умер от недосыпа по дороге в ванную. Но тот лишь супер медленно выползал из своей комнаты, укутавшись в теплое одеяло. — Хайта-а-ам...— Кави вымученно произнес имя соседа, облокачиваясь грудью на спинку дивана. Хайтам молчал, смотря на это беспомощное существо, которое норовит кувыркнуться и свалиться на пол, если чуть-чуть потянуть на себя... — Я бесконечно устал...— Кавех трагически сполз на колени и теперь Аль мог наблюдать только его блондинистую макушку, потому что остальное тело скрывалось за диваном. — Я не могу никак поспособствовать твоему отдыху. — Но ты можешь пожалеть меня. Кавех встал и неуклюже перелез через диван, бухаясь прямо рядом с Хайтамом. Секретарь лишь опустил глаза в книгу. «...реализации дальнейших действий, связанных со способностью вызвать позитивные эмоции и возникновения возбуждения.» — Мне вот интересно: у тебя есть что-нибудь не заумное? Романы какие-нибудь, например. Или, может быть, на крайняк стихи. — Эта книга вполне подходит под описание не заумной. — Прочитай мне строчку. — Ты не хочешь знать, что в ней написано. — Вообще-то, хочу. Кавех повертелся в своем одеяле и скинул его с себя на пол. Ища «удобное положение», он еле-еле коснулся макушкой бедра Хайтама, видимо надеясь, что тот не заметит. Секретарь единожды провел рукой по блондинистым волосам, пытаясь глазами выцепить из книги самую неочевидную строчку на тот случай, если Кавех все таки поймет о чем тут написано. — ...погладь меня еще. — Кави прикрыл глазки и прижал руки к груди, ожидая действий. — Порывистость индивида...— Хайтам стал перебирать пальцами золотые пряди, архитектор в предвкушении замер. —...в изучении субъекта будет означать благоприятно выполненные действия, описанные ранее. — А что там описывалось ранее? — Умственные заключения, основанные на анализе поведения индивида. Кавех помолчал, будто бы понимая, что только что ему рассказали. — Прочитай мне два предложения выше. Хайтам немного испуганно покосился на лежащего возле него парня. — Зачем? — Хочу понять текст. — А в душ ты отправиться не хочешь? — Пойду сразу, как только два предложения будут прочитаны вслух. Секретарь боязно нашел начало строчки и убрал руку с волос Кави, чтобы не выдать свою дрожь в пальцах. Дабы блондин не успел ничего возразить, а он уже планировал, судя по раскрытому рту в характерной букве «о», Хайтам поспешил зачитать: — Скрытое стремление приблизиться на физическом уровне — на этой строчке Кавех странно дернул головой — связано с чувственным сходством, которое вызывает эмоциональную привязанность. В связи с этим, вывод проведенной экспертизы будет влиять на дальнейшие действия субъекта по отношению к индивиду, следует вычислить необходимость вмешательства и реализации дальнейших действий, связанных со способностью вызвать позитивные эмоции и возникновения...— Хайтам запнулся —...возбуждения. Кавех еще несколько секунд провел не двигаясь, а после вскочил на ноги. Там мог заметить его покрасневшие щеки, будто тот и правда понял, о чем были строки. Хотя, учитывая, что иногда архитектору приходится читать и заключать договоры, возможно, он что-то в этом и смыслил. Да и написано не то чтобы сильно сложно...Хайтам попытался отдернуться от этой мысли, напоминая себе, что ни он, ни сосед его пока что явно не готовы. Неловкие ситуации частенько всплывали между ними двоими, отчего держать чувства при себе становилось ну просто невозможным. Чего только стоят их неловкие касания коленками под столом за завтраком, когда сонный Кавех «путает» место и садится не напротив, а рядом. Или как тот странно стал стесняться пить из одной кружки с Хайтамом. Это так по-детски, но, все же, Аль и сам понимал, почему это так смущает соседа. — Я займу ванну. — Кави сбежал и Там даже не успел упрекнуть его за сваленное у них (теперь уже у него) в ногах одеяло. Мужчина горестно вздохнул и поднял спихнутый комок на диван. Не то чтобы аль Хайтама когда-то волновали сплетни студентов академии, да и их странное поведение секретарь всегда считал неучтивым, но вот когда один из преподавателей, однажды занеся в кабинет документы, сказал что-то про Кавеха, Хайтаму захотелось взвыть. Никогда до этого раньше ему не приходилось иметь дело со своей влюбленностью и куда ее деть он тоже не знал. Спроси этот, будь он проклят, преподаватель про кого угодно: хоть чертов Азар, Аль бы и бровью не повел, потому что ну бред же полный. Но когда дело касается полной занозы в заднице, по совместительству его соседа, он просто не может быть не раздражен ситуацией. Хотелось выкинуть несколько своих органов, что отвечают за эмоции и чувство привязанности в мусорку, потому что влюбиться в настолько неподходящего человека — это надо быть нелюбимым ребенком самой судьбы. И вроде все будет в порядке: если вдруг Хайтам захочет с Кавехом чего-то большего, наверняка, тот не откажет, судя по взглядам украдкой и неловким касаниями с его стороны, но как же эта мысль противоречива в голове у гения. Он — сдержанный и собранный, безупречный и неуязвимый человек, как может испытывать дрожь, находясь рядом с амбассадором беспорядка? Что вообще должно было в этом мире схлопнуться, чтобы Хайтам почувствовал что-то кроме зудящего раздражения в сторону архитектора? Нет сомнений, тот действительно обладал невероятными способностями (если работать несколько суток подряд, живя на одном только кофе можно так назвать) и уму непостижимыми идеями, но вот в спокойную жизнь аль Хайтама Кавех точно не вписывался. Он громкий, требующий много внимания и, почему-то, заботы. Будто бы Аль заботливая жена, каждый день обеспечивающая своего мужа завтраками и ужинами. Кофе в постель не считается. Мысли о Кавехе нельзя было назвать негативными, да и Хайтам их не стеснялся. Стеснение — явно не то, что могло бы описать ситуацию. Это было что-то более возвышенное и, к удивлению самого секретаря, комфортное. Как такое вообще может быть? Уму непостижимо. Не просто так же он изо дня в день пролистывает эту книжку, мысленно отмечая что-то из нее и неосознанно кивая в конце почти каждой строчки. Сейчас эта мысль казалась глупой. Хайтам до недавнего времени был уверен, что Кавех все таки выполнит свои многочисленные, но пустые обещания о выдаче всех долгов и съезду на другую квартиру, тем более, парень даже начал стараться откладывать деньги. Да и заказанные им картонные коробки, в которых уже пылились некоторые из его ненужных (судя по тому, что тот к ним не притрагивался больше) вещей. Но сейчас, слишком уж часто перед уходом на работу засматриваясь на довольно пережевывающего очередной бутерброд архитектора, Хайтам уже ни в чем не уверен. Ни в бесконечных обещаниях, ни в своей стойкой непоколебимости. Видимо, все таки, уже не отпустит. — Там такой ливень жуткий, страсть! — Кавех уже успел выйти из ванной комнаты и засмотреться в кухонное окно, полностью покрытое крупными дождевыми каплями, а Хайтам, погрузившись в свои мысли, даже и не заметил. — Нам сейчас подоконник зальет!! Почему ты окно не закрыл? Нам. Кавех выглядел просто чудесно: мокрые пшеничные волосы, которые он одной рукой путал полотенцем, свободные молочные шорты до колен и абсолютно голый торс. Не часто встретишь в таком виде своего соседа на кухне. На их кухне. Хайтама тряхнуло. — Может хоть так посаженные тобой цветы выживут. Ты их совсем не поливаешь. Кавех осмотрел подоконник. Цветы там действительно были, но цвели и пахли живее всех живых. Хайтам точно не оставил их без внимания и, парень уверен в этом на сто процентов, некоторых из этих горшков раньше не было. — Тут моих то от силы...половина. — Я посадил только два. — Но ты заботишься о моих, значит, теперь они на— Не успел Кави договорить, как раскатистый гром оглушительно ударил по ушам, а весь дом залился белым светом, будто в только что закрытое окно залетел ворох фейерверков. Кавех звучно завопил и, закрыв себе голову полотенцем, упал на корточки. Его руки были поверх мокрой ткани, дрожа, они впивались в кожу головы ногтями, взъерошивая и без того взлохмаченные волосы. Чувствительный слух только что чуть не убил Хайтама. Хорошо, что дома он регулярно надевает на себя наушники, чтобы не слышать как Кавех чертыхается на чертежи. И плохо, что сейчас был не такой момент. Аль схватился за голову и согнулся в три погибели. Крепко зажмурившись, он пытался закрыть уши, но в мозгу все еще звенели отголоски ебаного, чтоб его, блядского грома. Казалось, что на их дом свалилось несколько сотен железных грузовых ящиков. Было так больно и невыносимо, что на пол скатилась одинокая слеза, но ее тут же размазал по полу босыми ногами подбежавший Кавех. Он взволнованно оглядывался и бешено хлопал глазами, не зная куда себя деть. Парень унесся в комнату Тама (куда, между прочим, вход был строго запрещен по понятным причинам), надеясь успеть до следующего раската. Мозг будто со скоростью света отскакивал от черепной коробки, пытаясь выдавиться наружу любым доступным способом. Хайтам стал считать про себя, но внутренний голос будто не мог перекричать звонкий вопль отголосков грома. Треск будто расходился по черепу, разламывая его на две части. Аль почти всхлипнул, но стиснутые зубы, скоро рискующие превратиться в крошку, сдержали порыв внутри. Хайтам попробовал снова. Один. Вроде, было слышно. Два. Точно, начало слегка отходить. Три. Четыре. Пять и Кавех материализовался перед согнувшимся от боли Тамом, пытаясь отодрать его ладони от ушей. Архитектор старался не говорить и не шуметь, чтобы не провоцировать голову секретаря на новые вспышки боли. Когда Хайтам наконец поддался и руками схватился за шорты Кави, тот резво надел на соседа наушники и прижал его голову к себе. Там уперся вспотевшим лбом в живот блондина и хотя бы разжал челюсти, потому что шумоподавление сработало. Мир стал в разы тише. В следующую секунду прогремел еще один раскат, так же ярко осветив кухню, на которой они находились, но звук был уже не такой страшный. Чуть меньше железных ящиков, в районе нескольких десятков. Кавех испуганно сжал пряди Тама в ладонях и склонился слегка вниз. Захотелось упасть в обморок. В прочем, Хайтам почти так и поступил, потому что хватка на шортах ослабла и все тело секретаря будто в миг обмякло. Кави содрогнулся и постарался уложить Тама на диван, чтобы тот не ударился и без того больной головой, попутно разбив себе нос и протаранив их деревянный стол, стоящий напротив. Сознание потихоньку покидало Хайтама, но голова уже не применяла попытки разорваться на части. Славно. Кавех сел на колени рядом с диваном и уложил лицо на подушки возле соседа. Тот размеренно дышал, но все еще жмурился. Разгладить складки между бровями и на лбу аккуратной белоснежной ладонью казалось...заманчивым. Реакция была мгновенная: Аль распахнул глаза и они заблестели. На подушку дивана скатилось несколько слез, но Кавех вытер мокрые дорожки и погладил щеку Хайтама большим пальцем. Хотелось горько усмехнуться, было слишком уж романтично. Так, будто они пара. — Спасибо. — Аль шептал, наверное, потому, что все еще не чувствовал своих ушей. — За наушники. Кави легонько кивнул, не зная, услышат ли его голос. Сейчас как никогда сильно хотелось, чтобы нет, ибо гроза и не думала заканчиваться. Ещё один раскат пришел как раз под эту мысль. Кавех еле взвизгнул и лицом спрятался в ладони Хайтама, покоящиеся на подушке рядом. Несмотря на прошлую свою смелость (которая растворилась как только Алю стало лучше), на самом деле, блондину было очень страшно. Он с детства боялся штормовой погоды и даже обычные пасмурные дни предпочитал проводить дома. В квартире снова сверкнуло, но на этот раз без оглушающего звука. Кавех застыл от страха и макушкой врезался в грудь Хайтама, пытаясь, видимо, притереться поближе. Мужчина не был уверен, делает ли сосед это осознанно или же потом будет очень громко истерить и оправдываться, но почему бы и не протянуть руку помощи, если, все же, настолько страшно? Там ладонью огладил ямку под ушком Кавеха, закопался пальцами в пшеничные пряди и притянул того к себе. Кави послушно поддался и и потерся виском о ключицу, пытаясь одновременно влезть на диван и не отлепляться от своего спасательного круга. Аль Хайтам тихо усмехнулся и подвинул рукой трясущееся тело к себе, которое тут же свернулось калачиком и врезалось головой в плечо. Голый торс приятно прижимался к тонкой домашней одежде и не огладить теплые изгибы было бы просто преступлением. Хайтам провел ладонью по ребрам Кавеха, тот дернулся, но не отстранился. Видимо, у Аля были слишком холодные руки для распаренного тела. Тем более, сейчас, наверняка, блондину прохладно еще и от страха. Секретарь завел руку за спину и нащупал там шерстяной плед, который Кави как то притащил с работы. Лишних расспросов не было, главное, что из цветов интерьера не выбивается. Он был явно теплее одеяла, что сейчас скомканное покоилось у них в ногах. Хайтам расправил плед и тот податливо обрамил рельефы обоих парней, повторяя почти каждый изгиб, кроме совсем глубоких. Кавех благодарно выдохнул соседу в грудь и головой нырнул под ткань, чтобы сохранить тепло. Аль взял ладони парня в свои и аккуратно прижал их к губам. Нежный поцелуй тепло отозвался в груди, захотелось распробовать уже наконец-то этот пугливый комок, парень лизнул несколько чужих пальцев, а потом прислонил их прямо к сердцу. Кави обалдело уставился на соседа из под одеяла, то ли ожидая объяснений, то ли опьянев от ситуации. — Просто пытаюсь тебя расслабить. Кавех очень аккуратно кивнул, будто от этого зависели бы следующие действия Тама, но взгляд все еще был напуганным. Злоупотреблять ситуацией, конечно, не в стиле Аля, но так хотелось...он и так терпит весь этот беспорядок у себя в квартире каждый день, так почему бы и не взять небольшую оплату? Парень наклонился к уху блондина, опаляя его горячим дыханием, шепот был почти неслышным, но Хайтам точно уж постарался, чтобы тот был разборчивым. — Что для тебя страшнее: целоваться со мной или очередной раскат грома? Кавех вытаращил глаза на секретаря, руками упираясь тому в грудь, но не чувствуя в этом действии совсем никакой опоры. — Ты решил убить меня моим же испугом? Боюсь тебя разочаровать— Хайтам подвинулся ближе, чтобы их лица находились на одном уровне. Руку он положил на скулу Кавеха, большим пальцем гладя по щеке. — Продолжай. — ...вообщем...эксперты... У архитектора закружилась голова, он попытался спрятать лицо в пледе, но ладонь Тама не давала этого сделать. — Эксперты? — ...эксперты смогут установить точную причину моей смерти...даже если ты... Кавех слишком часто запинался, отчего приходилось повторять чуть ли не каждое слово. — Даже если я? — Ты!! — Блондин взорвался, пытаясь руками оттолкнуть Хайтама в грудь. — Прекрати издеваться надо мно— Будто перебивая Кавеха, гроза ударила с такой силой, что в голове затрещало пронзительным отзвуком. Оба дернулись и вжались друг в друга от неожиданности, Кави завизжал и снова втерся в Тама, пытаясь спрятаться от оглушительного звука. Всхлипнув, Кавех скомкал топ Аля в кулаки, излишне растягивая ткань так, что потом ее даже глажка не исправит. Из под пледа, несмотря на шумоподавление наушников, донеслось до слуха шмыганье и тихий скулеж. — Кавех? Тот не отвечал, только сильнее уперся макушкой в подтянутый торс и замотал головой, будто стараясь выбросить из мыслей звуки и страшные воспоминания. Ладони мяли одежду и натягивали плед, стараясь обнять себя всем, до чего только дотянутся. Хайтам обхватил трясущегося блондина двумя руками, вжимая его в себя. Гладя того по волосам, секретарь тихо-тихо шептал успокаивающие слова прямо над самым ухом, пытаясь унять содрогающееся тело. Кавех шмыгал прямо в грудь и всхлипывал, блуждая руками по спине соседа, не в силах остановить их на каком-то месте. — Я рядом, Кави. — Хайтам рукой отодвинул пшеничную челку и приложился губами ко лбу. Так робко и аккуратно. Архитектор смазано кивнул, вытирая свои слезы о чужую одежду. Он впервые за эту тревожную ночь спокойно вздохнул и засопел, носом зарывшись в серебристые пряди.