Ещё раз

Они стоят напротив друг друга. Чистая одежда, блестящий металл, новый корпус, та самая красная бабочка, та самая широкая улыбка. И абсолютно пустые глаза. — Хорошо… — вполголоса бормочет Леон, пока его рука соскальзывает с металлического плеча, пока взгляд внимательно изучает выражение на лице Карла, пока улыбка медленно исчезает с его лица. Интуиция никогда не подводила его. — Скажи мне, что любишь меня. — Я люблю тебя. — Ответ в привычной манере не требовал себя долго ждать, шепелявый голос раздаётся по комнате со знакомой усмешкой, со знакомой интонацией. Но взгляд выдаёт всё, взгляд совершенно чужой. — Я… — хамелеон вздыхает, опуская голову ещё ниже, начиная потеть от волнения. Неприятного волнения, которое он никогда не испытывал с роботом, которое он не знал даже в те моменты, когда думал, какие цветы сорвать для первого свидания, даже когда придумывал слова извинения после ссоры. — Не верю тебе. Скажи это ещё раз. — Я люблю тебя. Тишина. Раздаётся тяжёлый вздох, пока лицо геолога остаётся безмятежно спокойным, словно он ничем не обеспокоен. В горле Леона тяжёлый ком, наполненный подступающими слезами. Он уже всё понял, он не нуждался в словах, но в груди была тёплая надежда. Дышать становится труднее, но мужчина продолжает стоять на месте, в полуметре от Карла, смотря только в его глаза, не покидая их ни на секунду. — Ещё раз. — Я люблю тебя… Не «я очень сильно люблю тебя, Леон». Не «с тобой всё в порядке? Конечно, я люблю тебя». Не «в теории, если бы геология была живым существом, она бы приревновала меня, как только бы её поставили в известность, как сильно я влюблён в тебя». Не «я готов отдать тебе всё, чтобы ты поверил в серьёзность моих слов». Даже не «это снова твои глупые игры? Не говори глупости, позволь мне поцеловать тебя». Сглатывая ком, хамелеон ждёт. — Ещё раз. — Я люблю тебя. Долгие разговоры под открытым звёздным небом. Мимолётные взгляды друг на друга с детским страхом, что их раскроют. Обеденные перерывы, во время которых они не могли перестать болтать о том, что у них было в течение дня, о планах на оставшийся день. Долгие поездки вместе. Первое Рождество, которое они отметили вместе. Долгие изучающие и такие влюблённые взгляды по утрам. Обещания всегда быть рядом. Вечные такие запутанные тактики, которые придумывались на ходу во время боёв. Шум моря и горячий песок. Цветы, сладости, драгоценные камни, свечи, рисунки, зонтик в руке Карла. Много поцелуев, много прикосновений. Сложный переезд, который лишь укрепил их связь. Просмотр сериала под одним пледом с пушистым рыжим котом под боком, имя которого Леон когда-то едва смог выучить. Рваный вздох, мимолётный зрительный контакт, страстный поцелуй, сладкий стон и рука под футболкой. — Ещё раз. — Я люблю тебя. Приступы ревности. Разбитая посуда и громкие крики. Перемотанное запястье и страх ранить когда-либо вновь. Тяжёлый металлический запах в мастерской, очередные обещания быть осторожнее в шахте. Попытки оттолкнуть, уйти, оканчивавшиеся крепкими объятиями и слезами. Слова о том, что они несовместимы, что они не смогут продолжать так. Много слов, перетекавших в тяжёлые разговоры. Документы с сухими строчками. Попытки исчезнуть, спрятаться, осознание, что это ещё невыносимее, чем просто попытки уйти. Долгое молчание над коробкой, в которой был любимый пушистый рыжий кот, грязная лопата в руках Карла. Бессонные ночи ожидания знакомого звона ключей. Холод и одиночество. — Ещё раз. — Я люблю тебя. Два кольца с бриллиантами, которые он нашёл совершенно случайно. — Ещё раз… — Леон не выдерживает напряжения, и из глаз покатились первые слёзы. За пеленой слёз трудно что-то увидеть, но он видел, что на лице Карла совсем ничего не дрогнуло. Та же улыбка и тот же пустой взгляд. — Прошу, скажи это ещё раз… — Я люблю тебя. Что он будет делать теперь? Куда деваться, на какую стену лезть? Он был готов ко всему, ему казалось, что он предвидел всё и уже ничего не испытает их отношения, но сейчас он понимал, что он глупец, что он ничего не знал. Где облегчение, где спасение, где выход? Столько усилий, столько времени, столько слёз, столько работы над собой, столько разговоров и столько планов на будущее. Ради чего? Ящер не выдерживает. Он встаёт на колени перед шахтёром, прижимаясь к его телу, хватаясь за его одежду, словно маленький ребёнок, как любовник в отчаянии, пока его плечи вздрагивают. Он чувствует знакомое тепло, но он чувствует, что оно знакомое лишь физически. Душа отторгает его, она не признаёт того Карла, который стоит сейчас перед ним, как этот Карл не признаёт Леона. Просьба сказать эти слова ещё раз застряла в горле, заполнившемся слезами, он понимал, что в этом больше нет смысла. Больше нет смысла в его просьбе, как и в ожидающем его ответе. Он мог лишь плакать, ведь он всегда чувствовал, что все проблемы, с которыми они столкнутся, решаемы, даже если он не знал, что их ждёт завтра, но сейчас он не чувствовал ничего, кроме отчаяния. И полного одиночества. «Пока смерть не разлучит нас. Тогда это можно считать началом конца. Да, я так и скажу!» — В голове звенят собственные слова, произнесённые когда-то, на которые, невзирая на слишком громкие всхлипы, мешающие думать, бархатный голос в голове и сейчас спокойно ответил, что подобное никогда не произойдёт. И ведь он оказался прав, это не произошло. Смерть не разлучила их, но конец наступил всё равно.