Разве это не то, что ты хотел?

Саша любит своего Олежку. Любит ежедневные прогулки по Самаре, объятия, поцелуи, радостные речи и милую Олегову улыбку. Саша очень любит видеть своего мальчика каждое утро сонным и потягивающимся в постели, любит смотреть на него, когда тот собирается на прогулки с Димой, его лучшим другом, любит трепать пушистые волосы, получая в ответ испуганный визг и удивленный взгляд двух изумрудных глазок. Саша очень любит делать своего мальчика счастливым. Да, ему нравится дарить неожиданные подарки и делать, такие любимые младшим, сюрпризы. Нравится петь и танцевать вместе с Олегом. Нравится чувствовать то, что его брат счастлив. Старший Шепс клянется, что никогда в жизни не станет таким, как отец и никогда не предаст. Олегу очень тяжело поднять голову и взглянуть в глаза родному человеку. Ему действительно трудно сделать такое до боли простое и знакомое действие. Для него оно значит многое, но кажется, только для него. Боль. Олег помнит невыносимую боль в душе при каждой ссоре. Помнит каждый чертов повод для такой перепалки. Да, он помнит, как его любимый человек без особой жалости швырял в него всевозможные предметы, помнит, как истошно кричал и просил больше не появляться в его жизни. Он никогда не забудет всю ту боль и ненависть бушующую в его любящей до потери пульса душе. Он любит. Любит в нем все: его, до трясущихся коленок, красивые глаза-океаны, в которых было страшно утонуть и захлебнуться, казалось бы, в такой чистой воде, любит мягкие и вечно уложенные (Олег бы даже сказал, прилизанные) волосы, на которых виден отблеск рассвета, любит мягкую и заботливую улыбку с вечно выпирающими беленькими клычками и этот нос орлиный тоже любит, и худощавое телосложение, и тонкие запястья, и чувствительную шею, и эти старомодные, по мнению Олега, пиджаки. Все любит в нем. Да вот только, любят ли его также? – Олег, да что ты пристал со своими тупыми вопросами? Не видишь, что я занят?! Даже рот не смей свой открывать, никаких телячьих нежностей, понял меня? Да мне тебя даже пальцем трогать противно. Че вытаращил глазенки свои? Развернулся и съебался в туман, чтоб я тебя не видел остаток дня. Если настоящая любовь выражалась в вечной необоснованной ревности, в регулярных скандалах и криках, в разбитых об стену и чуть ли не о самого Олега тарелках, в чрезмерной заботе и запретах на курение и алкоголь в доме, в таких уже заученных «Какого черта ты опять лезешь ко мне?» и в привычном «Олег, отъебись», то да, Саша любит. Но не так, как Олег, нет. У него наверное свое виденье этого светлого чувства. И Олег его не винит. Потокает во всем: затыкается, когда читают нотации о его поведение, когда очень громко, до звона в ушах, кричат из-за любой оплошности, и молча терпит, когда из не успевших зажить ран на руках хлещет алая кровь. – Нет, мы не пойдем гулять, даже блять не думай. Ты себя видел? Если меня с тобой увидят, на смех поднимут. Я с Линой и Димой прогуляюсь до мастерской, они в отличие от тебя не будут надоедать своими тупыми вопросами и чертовыми обнимашками. Ни за что, слышишь?! О том, насколько сильно любит Олег можно писать целые романы и поэмы. И он бы с удовольствием посвятил самую красивую Саше. Безусловно. Тогда бы Саша ни за что в нем не разочаровался и наконец-то обнял, прижал к себе, поцеловал в лоб, и сказал бы: «Я тебя люблю, Олег». Олегу таких слов очень давно не говорили. И не обнимали просто так его столько же. Саша резко изменился, когда они переехали вместе в Москву и стал тем, кем клялся никогда не стать, но Олег все еще видит в нем заботливого брата и все еще бесконечно любит, как тогда. – И какого хера она липнет к тебе, скажи мне?! Почему эта швабра стоит рядом с тобой, я не понял. Ты забыл, как я тебя башкой твоей пустой об стену бил за такую хуйню или что? Могу повторить. А любит ли Олег, когда к нему тут же, в момент раздумья, подскакивает Саша и с особой ненавистью хватает того за горло, постепенно перекрывая руками кислород и оставляя на чувствительной коже тысячу синяков, за то, что не слушал нравоучения? Олег думает в очередной раз, что любит. Ну и что, что через считанные дни придется ходить в водолазке, чтобы следы от Сашиных рук скрыть? И что, что Саша не станет относиться к нему лучше? Ну и что, что Олег привязан настолько, что даже в момент дикой боли и отчаяния все еще любит и хочет немного ласки в ответ? Но получает удар лицом в грязь. Больно. И сыро. Грязно. Невыносимо. – Нет, не люблю, Олег, не люблю. И любить не буду. Никогда в своей жизни никаких поцелуев с тобой, мне противно даже рядом находиться, просто уйди, пока не получил добавки ко вчерашнему. А любит ли Олег, когда стоит на крыше огромной многоэтажке, когда его тело готово в любую минуту пошатнуться и улететь с огромной скоростью вниз? Любит ли, когда в голове появляется мысль о падении? А когда он без особого страха делает уверенный шаг вперед и понимает, что это конец? Любит, когда летит со свистом все ближе и ближе к серому, словно весь этот чертов мир, асфальту, когда его хрупкое и такое любящее тело с грохотом ударяется о поверхность земли и его сознание постепенно отключается, испытывая непозволительно сильную боль и страдания? «Тело молодого юноши было найдено около подъезда многоэтажного жилого комплекса «****», находящегося по улице *******, новости Россия 24..» Любит ли Саша, когда видит страшные новости и с ужасом бежит по серым, словно его жизнь, ступенькам вниз? А любит, когда находит около подъезда буквально мешок с костями, который до этого был очень красивым юношей? Любит ли, когда припадает на колени к своему мальчику и из глаз бегут дорожки слез на перегонки? Любит, когда в горле встает ком, а в голове кружится одна и та же фраза? «Никогда в жизни не стану, как отец, никогда не предам». И ответ четкий и ясный. Любит. Блять, как же он любит своего мальчика. Как же он ненавидит себя за свое поведение. Как же ему больно и паршиво. Также больно, как и любящему Олегу все те пару месяцев. Олег снова брошенная игрушка, которую растоптали прохожие и бросили в лужу. Олег гладит по голове своего любимого Сашеньку и твердит ему, что он не виноват, когда тот захлёбывается слезами и прижимает бездыханное тело к себе, пусть оно и выглядит чертовски убого и противно. И Олег думает, что его наконец-то любят, и Олег по-настоящему счастлив. – Мне больше не больно, Сашенька, не плачь, родной, я избавил тебя от своего надоедливого присутствия, я сделал все так, как ты просил, любимый, разве это не то, что ты хотел?