«Ты моя любовь, ты мое искусство
Ты моя любовь, ты мое искусство»
«Жан, я тебя так сильно люблю-люблю!» А затем скажет какую-нибудь глупость и счастливо рассмеется. «А вот смотря на звезды мы смотрим в прошлое, ты это знал? Но тогда получается, что если звезды смотрят на нас, то они предвидят будущее? Значит они знают когда мы умрем, а вдруг мы для них уже умерли?» — Некстати вспомнилось Жану. Ох, если бы его девочка знала, насколько она была права. Раньше он об этом не задумывался, но теперь эта мысль крутится на репите. Снова вдох и снова приступ удушающего кашля раздался в тишине пустующей комнаты, тут мебели то особо и не было: диван да небольшой столик. Марк даже не потрудился открыть окно, чтобы впустить свежий воздух. Нет, сигареты — это не его, но он с упрямством продолжает делать затяжки никотина, но уже гораздо меньше, создавая между ними больший интервал, чтобы воздух все же смог прорваться в его организм. Никотиновый яд обжигал легкие, создавая впечатление, что вот-вот они превратятся в обугленное месиво. Должно быть он пожалеет об этом, но это будет потом и она этого не застанет. Сигарета дотлела до фильтра, а пепел сыпался прямо на паркет, пачкая его. Не церемонясь с остатками курева, Жан кинул окурок на пол, не удосуживаясь даже потушить его. Звезды видят будущее — вот она истина, которую он понял так поздно. А она знала это с самого начала и имя у нее было соответствующее — Кассиопея.***
— Жан, а ты слышал о теории универсального столкновения? — Что, снова космический бред, Касси? — Уныло интересуется юноша, он слышал уже миллионы историй о великом космосе, что теперь одно упоминание о нем вызывает головную боль. — Сам ты бред! — Подумать только, её чувства слово сами являются взрывом, настолько ярко она их выражает. — Нет, ты хотя бы послушай, — Жан сделал неопределенный жест рукой, давая свое согласие на столь интересный рассказ. — Есть теория, что Вселенная циклично повторяет события, ну например такие, как Большой взрыв. Одна Вселенная сталкивается с другой образуя взрывом третью и так по кругу. Прикольно? Правда многие ученые считают это спорным фактом, очень жаль, теория ведь интересная. Столкновение многомерных выселенных дают начало экпиротическому сценарию. — Ну да, прикольно, — Тянет темноволосый парень, валяясь на зеленой траве и вглядываясь в ясное небо. Удивительно, по прогнозу обещана гроза, а на небе ни тени свинцовых туч. — Небо сегодня красивое, — Озвучивает свои мысли Делоне. — Ну Жан! — Её возмущению не было придела, так нагло её еще не игнорировали. — Да слушаю я тебя, — Лжец. Он её едва ли слушал. Её разговоры о космосе порой доходят до пугающего фанатизма, скоро Кассиопея Ариас будет сниться ему в кошмарах, где нудно будет рассказывать свои обширные познания. Осознание такого будущего заставило юношу передернуться, что не осталось незамеченным. — Тебе холодно что ли? — Такой невинный вопрос, будто бы не она сокрушалась на него праведным гневом пару секунд назад. — На улице 26 градусов. — Нет, все хорошо, просто представил кое-что и страшно стало, мурашки даже по телу побежали, — Как бы в доказательство протягивает ей свою руку, подтверждая наличие этих самых мурашек. — Даже спрашивать не хочу, что ты там представил, вероятно, как всегда какая-нибудь гадость. — Ты так добра, я тронут, — Отчетливый сарказм звучит в его голосе, а она обиженно дуется. — Ну ладно-ладно, прости, родная, — Тут же извиняется за свою оплошность, она на удивление ранима. — Иди ко мне, — Тянет свои руки, прижимая рыжеволосую девушку к груди, вдыхая полные легкие сладкого аромата её духов. Но ранима настолько, насколько и отходчива. Вздохнув, она прижимается к нему ближе, утыкаясь носом в район ключиц. — А хочешь расскажу о квантовом бессмертии? И он согласился, без раздумий. Пал жертвой пытливого сознания своей возлюбленной.***
Языки пламени ласкали горящее здание — до недавнего времени являвшееся красивым домом. Все, что он мог сделать — это стоять и смотреть. Смотреть на то, как сгорает его любимая звездочка. Огонь безжалостно пожирает все, что находится на его пути, а он ничего не может. Да и другие не спешат тушить пожар, продолжая пялиться на сущий Ад на Земле. Эгоисты, жалкие мерзкие черви, но и он не лучше, раз продолжает бездействовать. Она мертва и этого никак не исправить. Его жизнь угасла вместе с ней.***
Солнечный луч все же смог пробиться сквозь неплотно запахнутые шторы, юноша сморщился от яркого света, попадающего прямо на лицо и по привычке потянулся рукой на другую половину кровати с желанием обнять возлюбленную, спящую рядом, но предательский наткнулся на пустоту, окружающую его. Он тут один. Это повторяется из утра в утро, изо дня в день, из месяца в месяц. Не важно сколько времени пройдёт, Жан никогда не привыкнет к пустоте, пожирающей его душу и сознание изнутри и так сильно осязаемой невидимыми пылинками в воздухе. Эти пылинки везде: на мебели, в воздухе, в его легких. Устало вздохнув, Жан поднялся на локтях и осмотрел комнату. Здесь все напоминало о Касси. В дальнем углу, недалеко от платяного шкафа, на аккуратных деревянных ножках стоит мольберт с холстом, а на нем незаконченный пейзаж. Она любила рисовать и ей неважно, что она рисует, Кассиопею занимал сам процесс — он дарил успокоение и духовное равновесие — как она любила выражаться. А на стене, прямо над кроватью, висела гирлянда, разноцветные огонечки которой, вероятно, не загорятся больше никогда. Так много разных мелочей, напоминающих о ней находились в комнате, но он так и не решался убрать хоть что-то из них. Даже маленький ночник, который девушка купила просто потому что он ей понравился, все еще стоял на прикроватной тумбочке. Изначально эта комната принадлежала ей, лишь потом они стали спать здесь вместе. Сейчас же Жан старается не заходить сюда лишний раз, но вчера он все-таки уснул на этой кровати. Её кровати, розовый плед на которой был скомкан, но юноша им так и не укрылся. Мягкая и приятная на ощупь ткань все еще хранила её, Касси, запах. И Жан боялся, до мурашек боялся, что уснув с ним в обнимку, он снова обманется и проснется с мыслью о том, что все хорошо и не было той трагедии. Но как бы зеленоглазый парень не старался, сны все еще напомнили о том, что Касси больше нет. Лишь сегодня ему снился не кошмар. Впервые за долгое время после смертоносного пожара ему приснилось что-то хорошее. Она была жива и счастлива, а он радовался вместе с ней. Кассиопея снова говорила о космосе и Вселенной. О, Боги, Жан бы отдал все на свете, лишь бы снова услышать её милые лекции о времени и пространстве, о Марсе и Луне, о черных дырах и Млечном пути. Но как жаль, что от его желания больше ничего не зависит. Смерть никогда никого не щадит, вот и её не обошла стороной. Потянувшись и выпустив еще один вымученный вздох, Жан все же встал с постели и поправил плед — тут должно быть идеально чисто, она любила чистоту. Пожалуй, держась за прошлое, он причиняет себе боль, расцарапывать заживающую, но все еще кровоточащую рану. Но можно ли забыть весь этот ужас? Ответ очевиден — конечно же, нет. Единственный допустимый вариант для парня — это смирение. Бегло оглядев комнату еще раз и убедившись, что все стоит на своих местах и в комнате действительно стоит идеальный порядок, Жан направился к выходу из комнаты. Когда дверь за юношей захлопнулась, то Жан понял одно: сюда он вернется еще не скоро.***
Шум — единственное, что его сейчас окружало. Самое страшное, что Жан так и не мог понять, откуда он исходил. Был ли он в голове, словно помехи на старом сломанном телевизоре или же это люди, окружающее его, как маленькие суетливые муравьи, которые все никак не могли успокоиться, издавали эти звуки, смешивающееся в гомон сотни голосов. Неважно, говорили они шепотом, обсуждая новую сплетню, а может громко-громко выражали свою радость от встречи, как будто не виделись тысячу лет. Брезгливо сморщившись, Жан оглядел людей сидящих недалеко от него на лавочках или спешно проходящих мимо. Раскидистый дуб спасал его от невыносимо яркого солнца, но даже это не до конца помогало от удушающей жары. Воздух был горячий, а ветер, трепавший его темные волосы, ничуть не помогал, а лишь наоборот усугублял ситуацию, заставляя тяжело вздыхать. Будь он под прямыми лучами солнца, то давно бы превратился в уголёк. Жаль, что воды нет. Он бы сейчас многое отдал, лишь бы спасительная жидкость уничтожила пустыню, которая уже наверняка успела образоваться у него во рту. Наверное, еще чуть-чуть и он упадет в обморок от этой адской жары. Этот день как один из кругов ада, а он жалкий грешник, который варится сейчас в котле. Первым, что он увидел перед собой была протянутая рука с бутылкой воды, лишь после он заметил темноволосую девушку с яркой улыбкой и красивыми карими глазами. Внешне она была совершенно обычной, единственное, что бросалось Жану в глаза, так это длинные и неестественно красные ресницы, видимо это какая-то мода на яркую косметику. Что ж, это выглядит весьма необычно, но достаточно притягательно. — Держи, — Заговорила Незнакомка — именно так Жан прозвал её у себя в голове. — Вода холодная. А то ты выглядишь так, словно сейчас мертвецом тут ляжешь. — Спасибо, я на пути а этому исходу — Спустя минуту ответил Жан. Сделав пару больших глотков, наполовину осушая бутылку, он продолжил: — Ты мне очень помогла. Могу я хотя бы узнать твое имя? — Меня зовут Аврил. Аврил Мартен. — Что ж, приятно познакомиться, Аврил Мартен. Я Жан, — Слабая улыбка впервые за долгое время появилась на лице парня. Вероятно, начало новому знакомству положено и это действительно хорошо. Жан уже больше полугода живет в состоянии амебы и наконец нашелся человек, который сможет вывести его из многомесячного коматозного состояния.***
«Мы так непохожи, но что же нам надо делать
У тебя есть то, среди миллионов поделок
Сорванные люди, мы ищем вторую часть
Если мы и любим, то это не так и часто…»
Аврил. Аврил. Аврил. Аврил. Он хватался за нее, как утопающий за протянутую соломинку. В общем, её и можно считать соломинкой, которая способна спасти Жана, дать ему надежду и подарить счастье. Девушка с синдромом спасателя и совершенно-безнадежно сломанный парень. Она яркое солнце, способное осчастливить каждого, а он свинцовые тучи, готовые залить своей апатией кого угодно. Они как два совпадающих кусочка одного пазла, идеально дополняющие друг друга. И именно их не хватает до завершения головоломки. — Как тебе идея сходить в кино, Жан? — Спрашивает кареглазое недоразумение. Аврил была действительно неуклюжей девушкой. На ровной дороге споткнётся о маленький камушек, выйдя на минуту позже — точно опоздает на автобус, захочет погулять в лесу — со стопроцентной вероятностью заблудится. А помимо всего прочего, Аврил ненавидела рисовать. То ли от неумения, то ли от неусидчивости, но ни краски, ни пастель, ни даже цветные карандаши ей не покорились. Единственное, что она безупречно умеет — игра на скрипке. Лучше всего получилось играть в непогоду. Пока многие люди прячутся под одеялами из-за грозы, она настежь открывает окна и, пока прохладный ветер треплет шторы, играет на своей аккуратной скрипке. По словам самой девушки, в этом есть своя романтика и уют. Воздух пахнущий озоном, перестукивание дождя и небо, которое заполонили тяжелые тучи, раз через раз разукрашиваемое витиеватыми молниями, которые каждый раз создавали необычный узор. Для Жана будет вечной загадкой, каким образом раскаты грома и вспышки молнии влияют на мастерство. И если бы он не был свидетелем столь чарующей картины, то никогда бы в жизни не поверил, что можно играть настолько захватывающее. Игра на скрипке в такие моменты давалась Аврил действительно великолепно. Лирическая мелодия инструмента, прерываемая частыми раскатами грома, звучит волшебно и заставляет не отрываясь наблюдать за рукой, направляющей смычок. Аврил будто новое воплощение Вивальди, создаёт свой собственный цикл «Времена года», или, быть может, она как Чайковский, со своей увертюрой «Гроза». Девушка много раз рассказывала, как ей пророчили светлое будущее в мире искусства. Сама же Аврил намерена быть чём-то большим, чем просто отражение великих композиторов, она хочет превзойти каждого из них и войти в историю, как гениальный музыкант. — Да, было бы неплохо, — Зеленоглазый парень тепло улыбается Аврил. — Не хочешь тогда выбрать фильм на который пойдем? — Прекрасно, — Девушка радостно хлопнула в ладоши и немного задумалась. — Недавно новый ужастик вышел, давай на него. Они такие разные, но Жан уже в который раз ловит себя на мысли, что его невероятно тянет к этой необычной девушке, которая протянула ему руку помощи. Но, к сожалению, парень все еще неосознанно проводит параллель с Кассиопеей, а это, пожалуй, огромная проблема, которую он всеми силами пытается решить. Он никогда не забудет о своей первой любви, но отпустить её — это лучший выход, к которому он так стремится. Аврил заслуживает быть любимой, ведь сама девушка уже давно испытывает прекрасное чувство любви к этому нелюдимому и закрытому юноше.***
«Ты ловила меня, когда падал я в бездну
Ты держала за руку в прогулках по лесу
Что ты делаешь, когда он в моей голове
Почему мне с каждым днем становится больней?»
Чтобы не произошло, Аврил всегда рядом. Неважно какие перепады настроения у него будут. Раздраженный или неразговорчивый, хмурый или радостный — она всегда найдет у нему подход. За это он её и любил, как жаль, что на осознание чувств ушло почти два года. Два года, он накручивал себя, что совершенно точно не достоин этой прекрасной девушки и ищет в ней лишь замену погибшей возлюбленной. Но пару месяцев назад к нему снизошло осознание. Он понял, что действительно любит её, дорожит ей и живет ради нее. Ради их прогулок, ради её прекрасной улыбки и, конечно же, ради её нежных, немного неловких поцелуев. Когда она впервые поцеловала его, то в животе не было бабочек, щекочущих внутренности, не было волнения. Но было спокойствие, радость и безграничное чувство любви. Он и впрямь её любил, любил так, как никогда не любил, это удивительно. Раньше ему казалось, что он будет навсегда предан лишь одной, к сожалению, ушедшей из его жизни девушке. Нет, он её не забыл и никогда не забудут, лишь отпустил. Но Аврил, милая Аврил, ставшая его спасением и миром, была седьмым чудом света, маленьким и невероятно хрупким одуванчиком, бережно оберегавшим Жана, хотя должно быть наоборот. Тем не менее у них впереди еще целая жизнь, поэтому Жан сможет наверстать упущенное, он больше не будет хвататься за прошлое, как за спасательный круг, а окунется в светлое чувство с головой, отдаваясь ей целиком и полностью, ведь она этого заслужила.«Я все убегаю подальше от этих мыслей
Каждая встреча с тобой — самоубийство
Я хочу забыть и все начать с чистого
Все начать с чистого, только чтобы быть с тобой»
— Аврил, я тебя люблю, — Жан наконец шепчет заветные слова. Не ожидавшая этого признания, девушка с неверием смотрела в изумрудные глаза, успевшие стать родными, в которых снова горела искра жизни. — Ты же не шутишь, да? — Спрашивает Аврил. Она так долго ждала этого признания. — Нет, не шучу. Мне жаль, что я не смог сказать этого раньше, прости. — Жан и правда чувствовал себя виноватым. — Не смей извинятся, ты не можешь винить себя в этом! — Возмущается темноволосая. Поддавшись порыву чувств, Жан приблизился к любимой девушке и коснулся её губ своими. Это был легкий, почти невинный поцелуй. В нём нет места пошлости, лишь чувственность и любовь. Отстранившись от парня, Аврил с запозданием ответила: — Я тоже люблю тебя, Жан Делоне.«Я не помню вдох, но я помню после
Помню каждый наш дом неосознанно
И любили безсознательно, просто чувствуй
Ты моя любовь, ты мое искусство.»
Если звёзды видят будущее, то знали ли они, что в его жизни снова появятся краски и мир вновь обретёт цвет? Да, наверное, они знали это…