«Пожелай!»

* * * — Я в это не верю. Не верю, и всё тут! «Блин, какой печальный момент, ну как тут не спросить, где стакан…» Баль зевнул, не раскрывая рта — скулы у него аж свело от зевка и от желания сказать: «Так какого буя ты сюда вообще припёрся, придурок?!» Но говорить эдакое было нельзя — придурок принёс им бабки, и нехилые притом… а вот зевнуть — можно. Есь тяжко вздохнул рядом, соболезнующе покосившись на Баля, и тот, поморщившись, показал ему глазами на клиента — ему, мол, лучше пособолезнуй, ибо мозгов парню Бог явно недодал. Впрочем, по мнению Баля, Бог много кому мозгов недодал — навскидку, как минимум, двум третям населения Земли. Тем, кто попал в одну оставшуюся треть, следовало пользоваться такой возможностью. Поэтому девять месяцев назад они с Есем и открыли эту фирму под названием «Пожелай!». Название скреативил лично Баль, а рекламный слоган — Есь. Слоган был знатный, передранный большей частью у Михал Юрьича: «Что пользы напрасно и вечно желать? А годы проходят — всё лучшие годы! Мы поможем вам так сформулировать свои желания, чтобы они сбылись!» Михал Юрьича Есь страстно любил и так же страстно декламировал — аж оленьи глазки слезами наполнялись. Это убойно действовало на клиентов и особенно — на клиенток, производило, так сказать, неизлечимый эффект. Деньги на аренду офиса в центре города им дал Макс — взаймы на год, под минимальный процент, кратко объявив: «Если дело выгорит, войду в долю». Макс, правда, с неким скептицизмом отнёсся к названию и слогану, но, как оказалось, зря. Дело выгорало — точнее, не прогорало — от придурков, желавших научиться правильно желать, отбою не было. Вот только нервы надо было иметь железные, чтоб их излияния выносить. Или лучше молибденовые. Если б Баль давным-давно не разочаровался в человечестве, он бы сделал это, когда повалили клиенты. Просьбы их ко Вселенной были примитивны, как шлагбаум. Все, как один, желали получить здоровья, баб или мужиков, ну и, конечно же, кучу денег. Впрочем, были варианты. Некто Гамлет возжелал гибели конкурента по бизнесу в автокатастрофе, так что пришлось ему указать на пункт в договоре, гласивший, что человеконенавистнических желаний фирма во Вселенную не проецирует. А жаль. Баль мрачно покосился на хлопавшего глазами очередного придурка и поклялся себе, что сегодня же непременно завернёт в аптеку и купит мешок успокоительных таблеток под умиротворяющим названием «Вечерние». Скотч-виски наверняка помог бы лучше, но так ведь и спиться было недолго! Придурок, с радостной лыбой представившийся: «Гюго, очень приятно!», тем временем тарахтел, как зациклившаяся на режиме отжима стиральная машинка: — Понимаете, мне вообще-то с девчонками всё всегда самому удавалось, никаких проблем никогда не было, девчонки же любят таких, как я, весёлых… — И находчивых, — добавил Баль, переглянувшись с Есем. — Да! — с энтузиазмом кивнул Гюго, не распознав сарказма. — Но тут… — Он повесил голову и почесал в затылке. — В соседнюю квартиру въехала она… До-ося. Героическим усилием воли Баль отогнал от себя видение пачки стирального порошка с изображением розового поросёнка, лыбящегося так же безмятежно, как Гюго, и бесстрастно осведомился: — Не даёт? — Не любит? — выпалил Есь одновременно с ним, только сочувственно. — Ни того, ни этого, — тоскливо подтвердил Гюго. — Облом по всем фронтам. Баль новым героическим усилием воли удержался от того, чтоб не брякнуть: «Я б тебе и сам не дал», и опять переглянулся с Есем. — Я её куда только не водил! — продолжал горестно распинаться Гюго. — Она в ночные клубы или там в кабаки — ни-ни, в зоопарк тоже не захотела, потому что зверюшки там мучаются… так я её по всем киношкам провёл, где приличные фильмы показывают… — Например, «Парк Юрского периода-3»… — хмыкнул Баль, а Есь прикусил губу. — …и в Ботсад, и на набережную закатом любоваться… и даже на каток, хоть я там и падал, как говно из коровы… — Клиент наконец запнулся и даже покраснел. — Ой! Пардон… я стараюсь сдерживаться, такие слова не употре… это самое. — Блять, — любезно подсказал Баль, вновь косясь на поперхнувшегося смешком Еся, который сделал вид, что кашляет. — Можете употреблять. Вашей Доси здесь нет, так что не стесняйтесь. — Но я должен отучаться, очистить, так сказать, свой тезаурус! — горячо возразил Гюго, переводя полный надежды взгляд с Баля на Еся и обратно. — Помогите мне, ребята, а? Подскажите, как надо правильно просить Вселенную, чтобы Дося меня… — Полюбила… — вздохнул посерьёзневший Есь. — Захотела, — пробурчал Баль. — …хоть я в это и не верю, — закончил Гюго, — но я уже отчаялся, правда. Голос его задрожал, круглые карие глаза померкли, и Есь поспешно воскликнул: — Не надо отчаиваться! Мы постараемся вам помочь… — …а если не получится, и в течение шести последующих месяцев Вселенная так и не отреагирует на вашу просьбу, мы вернём вам пятьдесят процентов от суммы уплаченного вами гонорара, — пробормотал Баль давно заученную фразу. По правде говоря, гонорар был велик даже с гипотетической потерей пятидесяти процентов, за которыми, кстати, мало кто возвращался. Как ни странно. Баль отмахнулся от некстати явившейся мысли о том, что идиотские просьбы ко Вселенной с помощью фирмы «Пожелай!» всё-таки срабатывают… и пронзительно глянул на Гюго, как профессор Преображенский — на Шарикова: — Для начала давайте определимся. Чего вы хотите больше — чтобы ваша Дося вас полюбила или, всё-таки, чтобы она вам дала? Второе — проще в исполнении. Есь воздел к потолку свои голубые очи. — Чтобы полюбила, — решительно ответствовал Гюго. — Если… когда это произойдёт, дальше я и сам справлюсь. Я терпеливый. И упорный. «И скромный», — мысленно добавил Баль. — А почему вы говорите, что… второе проще? — с детским любопытством осведомился Гюго. — Потому что для Вселенной подстроить трах легко. Это же не отноше-ения, — философски пожал худыми плечами Баль. — Подвернётся случай, вы будете просто понастойчивее… — Нет, — подумав, Гюго помотал головой. — Понастойчивее я не могу, как можно с ней так, она же такая хрупкая, нежная, как цветок… Баль снова незаметно сморщился. Вот остолоп-то! Понятно, почему он так долго ходит за этим своим нежным цветком. — Вы сами влюблены, — со вздохом констатировал Есь. — И это… очень трогательно! Так я молил твоей любви с слезами горькими, с тоскою… — Стоп токинг! — бессердечно прервал его Баль. В конце концов, клиент не был бабой, чтобы глушить его тяжёлой артиллерией в виде Михал Юрьича. — К делу. Формулируем просьбу. Но вначале внимательно прочтём и подпишем договор об оказании услуг. — Он строго взглянул на надувшегося Еся, огорчённого внезапным обломом по лирической части. — Вот тут и тут. Он ткнул тощим пальцем в бумажку, которую Гюго подмахнул, даже не читая толком. Остолоп в квадрате. — Вы должны усвоить, — медленно и ровно проговорил Баль, невозмутимо взирая на остолопа, — что любовь — чувство иррациональное, и если ваша Дося не полюбила вас сразу, дело усложняется. — Я понимаю, — уныло прошептал Гюго, снова опустив голову. — Она говорит, что я слишком легкомысленный. Немудрено! — Но, возможно, с помощью Вселенной вы изменитесь до такой степени, что она вас полюбит! — пылко встрял Есь. Баль сложил руки на полированной дубовой столешнице — домиком, как любил делать в глубокой древности незабвенный премьер Черномырдин: — Что ещё не устраивает в вас вашу Досю, помимо того, что вы… м-м-м… легкомысленный, как она считает? Гюго вновь поскрёб в затылке и испустил тяжкий вздох: — Ну… я не горю на работе, не делаю карьеры, слишком люблю всякие тусняки… и дома у меня срач… бывает, — быстро поправился он, — потому что мне больше хочется на диване полежать, отдохнуть, чем посуду там помыть или бельё погладить… Баль криво ухмыльнулся, представив, что сказала бы нежная Дося при виде его собственной холостяцкой берлоги, где возле покрытого пылью компа вечно возвышалась гора пустых картонных коробок из-под пиццы и кофейных чашек. Да он сроду бельё не гладил! Чего его наглаживать-то? Бессмысленный расход времени, сил и электроэнергии. — Вселенная может сделать так, чтоб мне понравилось гладить и мыть посуду? — вопросил Гюго, с надеждой уставившись сперва на Баля, а потом на Еся. Баль устало поморщился. — Давайте без ненужной конкретики, ладно? Без скатертей-самобранок и утюгов… хм… самогладок. Есь фыркнул. Гюго тоже. Странно этим довольный, но решивший не расхолаживать присутствующих, Баль строго на них посмотрел: — Формулировка просьбы должна звучать следующим образом: хочу стать более организованным, собранным, деловым и решительным. Гюго начал поспешно заносить формулировку в свой мобильник. — На бумаге продублируйте, а то ещё потеряете сотовый, не дай Бог, — озабоченно посоветовал Есь, подавая клиенту блокнотик и ручку, и Гюго благодарно закивал. — Посыл номер два, — Баль встал и принялся расхаживать по офису, поскрипывая туфлями. — Чтобы Дося меня полюбила. Гюго закивал ещё активнее и добросовестно повторил: — Более организованным, собранным, деловым и решительным, чтобы Дося меня полюбила! Ур-ра! — внезапно проорал он и полез обнимать шарахнувшегося в ужасе Баля. — Держите себя в руках! — пропыхтел тот. — Что за нелепые фамильярности? В конце концов, ваша Дося вас ещё не полюбила! — Но теперь-то обязательно полюбит, зуб даю! — жизнерадостно заверил Гюго, набрасываясь на Еся, который, однако, не сопротивлялся, а, чуть зардевшись, неловко обнял клиента в ответ. — Ваши зубы нам ни к чему, — назидательно произнёс Баль, отдышавшись. — Гонорар мы принимаем в российских рублях. — Конечно! — с жаром воскликнул Гюго и полез за бумажником. — И знаете что… пожалуйста, сдерживайте свои… порывы, когда ухаживаете за Досей, — с некой грустью в голосе подсказал Есь. — Вы можете её напугать. — Понял! Я буду, буду сдерживать! — Гюго проникновенно прижал к широкой груди ладони с бумажником. — Но попробуйте иногда позволить своей страсти прорваться, — продолжал Есь с воодушевлением. — Как травинка пробивается сквозь асфальт… как лава Везувия дышит сквозь… сквозь… — Только без последнего дня Помпеи, пожалуйста, — перебил его Баль, методично оформляя чек и копию чека. — Хорошенько заучите формулировку просьбы и не изменяйте её. — Вы мои спасители! — вскричал Гюго, пожимая руки обоим «спасителям» и пятясь к дверям. — Спасибо, спасибо вам! — И последнее, — Баль потряс в воздухе слипшимися от чересчур крепкого рукопожатия пальцами. — Эту формулировку вы повторяете вовсе не тогда, когда лежите на своём диване. — А когда же? — изумлённо захлопал глазами Гюго. — Исключительно во время работы — уборки, глажки, мытья посуды, мелкого и капитального ремонта, вспашки огорода… у вас есть огород?.. Нет? Так заведите! Посадите картошку, помидоры, окучивайте, поливайте… — Заключайте деловые контракты, — подхватил и Есь, сообразив, куда направилась мысль партнёра, — проворачивайте сделки, встречайтесь с клиентами, а сами — повторяйте, повторяйте, повторяйте… …Спустя пять месяцев в электронный почтовый ящик фирмы «Пожелай!» брякнулось письмо. В нём было только одно слово, написанное капсом: «СПАСИБО», штук пятьдесят восклицательных знаков и столько же улыбчивых смайликов. К письму были прикреплены фотографии — мегабайт на двадцать. На фотографиях красовался Гюго, в смокинге и с блаженной лыбой, обнимавший тоненькую хорошенькую блондиночку в белом подвенечном платье и фате. Блондиночка тоже счастливо, хоть и несколько смущённо, улыбалась и выглядела вполне довольной. — Слава Богу! — с жаром воскликнул Есь, умилённо рассматривая фотографии. — Когда Бог хочет наказать нас, то исполняет наши желания, — философски подытожил Баль и поспешно отвернулся от укоризненного взгляда партнёра. У него почему-то сжалось сердце. Так странно. Он был уверен, что давно забыл, где у него вообще находится этот девайс. — Баль… — Прохладные пальцы Еся легли на его руку и невесомо погладили. — Ну чего? — проворчал тот, но руку, однако, не отдёрнул. — Баль… Ты тоже… пожелай!