Позывной – «Вольт»

– На разведку отправятся Даррен и Маккейн, – капрал Кэрнс, достав походный нож, сосредоточено ставил метки на подтаявшем, сплющенном батончике «Nuts», деля его на семь равных частей. Шесть пар глаз с жадным ожиданием следили за рукой капрала. Они сидели в этом чертовом полузатопленном подвале Лаборатории «Научно-исследовательского центра по изучению аномальных явлений» уже… Сколько? Вторые сутки? Пятые? Неделю? Две? Реальность и понятие времени стирались, как в детстве ластик стирал рисунок, сделанный карандашом на белом альбомном листе. Запасы воды были на исходе, если не считать ту, что хлюпала у них под ногами. А из еды оставалась пара белковых батончиков, которую всегда таскал с собой качок Маккейн, да пачка сухариков «Трикс». И вот этот, полурастаявший и смятый «Nuts». Неведомо каким образом оказавшийся в вещмешке капрала. Никто не знал, что стандартная операция по эвакуации сотрудников Лаборатории из зоны поражения обернется бесконечным, мучительным адом. Адом, в котором они уцелели просто благодаря случайности. Даррен вполне резонно считал, что они выжили только потому, что в момент... Взрыва? Детонации? Ядерного апокалипсиса? - находились на глубине нескольких метров. Да кто его знает, что там на самом деле произошло, в этой сверхсекретной шараге? Даррен, в составе их маленького подразделения – всего-то девять человек, включая капрала Кэрнса, спустился в подвальный этаж в поисках тех, кого надо эвакуировать из горящего здания. Отвратительно громко орала сирена, и в темноте всполохи огней вызывали пульсирующее мерцание в глазах. Не успели парни дойти и до середины гулкого каменного коридора с высоким арочным потолком, как их накрыло взрывной волной, бросило на пол, а барабанные перепонки чуть не разорвались от адского гула. А потом наступила тишина. *** Услышав от капрала свои имена, Даррен и Маккейн переглянулись. Что ж… Это будет уже хер знает какая попытка найти выход из лабиринта подвала огромного здания. И хер знает, чем она закончится. Идти не хотелось. Но медлить было нельзя. Судя по тишине за толстенной стальной дверью серверной, где окопалось подразделение капрала, Сущность ушла, и у них было несколько часов, чтобы предпринять очередную попытку выбраться на поверхность. Хотя было ли куда выбираться? Никто из них не озвучивал это вслух, но каждый думал об этом, особенно по ночам. Самое страшное было – просыпаться каждым условным утром. Условным – так как никто не знал, какое на самом деле было время за пределами этого подвала: день, вечер, ночь? Каждое «утро» двое из них, выбранные рандомно, должны были пройти весь этот бесконечный, гулкий, полузатопленный коридор, уходящий в темную бездну. Пройти в темноте, по колено в воде. Включая электрические рубильники по обе стороны коридора, через равные промежутки. В поисках выхода. С каждым включенным тумблером вспыхивал тусклый аварийный свет на очередном небольшом участке каменной галереи, освещая следующие несколько метров. И с каждой электрической вспышкой умирала ещё одна надежда. Потому что они, идущие бесшумно, крадучись, дыша друг другу в спину, видели, как за ночь снова изменилась эта реальность. Что они увидят на следующее утро, в следующий раз, не знал никто. Эта новая возникшая реальность, которую они прозвали Сущностью, была опасна и непонятна. Она была движущаяся, живая. Она менялась, перерождалась и жила своей неведомой жизнью. И она несла в себе угрозу. *** В этот раз погиб Маккейн. Он повелся на крики о помощи. Кричал мальчишка. Маккейн увидел зеленый луг, бескрайнее поле, синее небо. Ветер освежал от полуденной раскаленной жары, ласково играл в волосах, теребил ресницы. Всё, как в детстве, в их старом доме в Кейтнессе. И голос. Голос восьмилетнего Генри звал так испуганно: – Сэм! Спаси меня, Сэм! Пожалуйста! Спаси меня! И Маккейн даже не вспомнил, что в действительной реальности Сэм погиб в 2027-м, сорвавшись вниз с обрыва. Он рванул вперед, не оглянувшись на Даррена. Сейчас в его реальности не было Даррена. Был только голос Сэма, младшего братишки, за которым он, отвлекшись на игру с приятелями, когда-то не уследил. Бросив оружие и вещмешок с боеприпасами, Маккейн бежал на зовущий детский голос. И нечто, Сущность, возникшая из зыбкого, дрожащего пространства, впилась в него, поглотила его, разрывая, терзая, пожирая. Уолтера Даррена спасло тогда просто чудо. Точнее, не чудо, а… В момент, когда исчез Маккейн, Уолтер Даррен тоже был в иной реальности. Но ему Сущность показала не поле и рожь, как Маккейну. Нет, Сущность вытащила из мозга Даррена другую картинку. Он брёл по едва протоптанной лесной тропинке, слушая пение птиц, вдыхая запах весеннего леса, травы, поднимая глаза вверх и видя, как сквозь сомкнувшиеся макушки деревьев просвечивает прозрачное голубоватое небо. Как вдруг впереди раздался нежный звенящий звук, скорее похожий на свист. Тоненький, напевный, он проникал в голову, прямо в мозг. Маленький волшебный зверек, точнее - птица, крошечная, изящная, похожая на колибри, играла разноцветным опереньем, щебетала тонким клювиком и глядя блестящими бусинками глаз, звала Даррена за собой. Такая нежная, хрупкая, красивая... Совсем как Сэмми, любимая канарейка, что была у Даррена в детстве. И Даррен, забыв про все, десять тысяч раз проговоренные мысленно и вслух, инструкции и протоколы поведения в иной реальности, завороженный, уже сделал шаг навстречу чудесному видению. Как вдруг тонкая позолоченная цепочка, которую три недели назад, а по факту – в прошлой жизни, повесил ему на шею Нейл, выпала из-под куртки, зацепилась за пуговицу, потянула голову Даррена вниз. Даррен дернулся, стараясь освободиться, и холодные золотистые звенья цепочки болезненно впились ему в шею. И это отрезвило, встряхнуло, вывело из наплывшего морока. Дрожь пробежала по телу, сердце застучало громко и ускоренно. Сквозь пение птиц и запах весенних цветов Даррен ощутил холод воды вокруг, спертый воздух подвала и тусклый электрический свет, идущий от пройденной части коридора. Как ни пел, как ни звал нежный неведомый голос, Даррен больше не поддался. Он закрыл глаза, вдохнул, и сделал следующий шаг. Под рукой на кирпичной, обтрескавшейся стене щелкнул еще один рубильник. Резкий сухой щелчок разрушил наваждение. И Даррен выпал обратно. Открыл глаза. Он стоял в длинной, слабо освещенной галерее затопленного подвала, уходящего в темноту. По обоим сторонам прохода виднелись массивные стальные двери. И что было за ними в этот раз - не знал никто. Сущность меняла всё каждую чёртову ночь. Маккейна рядом с Дарреном не было. *** Когда Даррен вернулся обратно один, никто из парней не сказал ему ни слова. Капрал Кэрнс молча забрал из рук Даррена винтовку Маккейна и его вещмешок с боеприпасами и сложил в угол, где уже лежали вещи Нейла Кеннета и Гилмора Райта. А Даррен сел на пол в дальнем углу, за одним из компьютерных столов, на которых черными квадратами торчали абсолютные бесполезные сейчас, мертвые мониторы, обхватил колени руками, и закрыл глаза. Он не хотел ни слышать, ни думать, ни говорить. Раздался тихий шорох, и почти бесшумно на пол рядом с Дарреном опустилась знакомая стройная фигура. Нейл. Конечно, Нейл. За рядами компьютерных столов и кресел их не было видно, и это создавало своеобразную иллюзию их личного, интимного мирка. Тёплые руки Нейла обхватили Даррена за плечи. Нежные пальцы провели по тёмным густым волосам. – Ты не в чем ни виноват, Вольт, верь мне. Ты не мог его спасти. Вольт. Только Нейл так его называл. Больше никто. И это тоже было их своеобразной тайной, их личным позывным. Ласковые сильные руки обхватили крепче, притягивая на себя. Даррен рвано выдохнул, напряженные мышцы застыли, а потом плечи расслабились. Он уткнулся носом в знакомую крепкую грудь, обтянутую серой форменной футболкой. И застыл. Сейчас Нейл был серьезен и собран. Но Даррен помнил улыбку Нейла, его смех. Помнил, как пахли мятой и морским ветром его волосы, когда Нейл, после утреннего душа, прыгал в кровать к сонному Даррену, который всегда просыпался долго и мучительно медленно. Как они валялись в постели, обнимаясь, целуясь. Как тёплые руки Нейла ласкали и гладили, и постепенно в глубине поднималось томное, сладкое, нарастающее желание. Губы, мягкие, горячие, касались губ. Из неспешных, ленивых, поцелуи постепенно превращались в жаркие, соблазняющие. Когда языки страстно сходятся и сплетаются, когда уже не можешь заглушить рваный стон, и всё твоё естество властно требует больше ласк, больше объятий. Худощавое, но сильное, крепкое тело Нейла прижимается к Даррену. Придавливает к кровати, и Даррен, ощутив на себе эту властную тяжесть, шумно выдыхает и подаётся вперед. Нейл всегда и во всём был сверху – так уж у них повелось изначально. Но иногда, очень редко, он отдавал Даррену лидирующую позицию, позволяя тому ласкать себя, проникать в себя, доводить до оргазма. А потом лежал довольный, расслабленный, снисходительно-нежно наблюдая за Дарреном сквозь полуприкрытые светлые ресницы. И в эти спокойные, неспешные мгновения, когда обжигающий огонь страсти и острого наслаждения сменялся томным, сладостным послевкусием, они как никогда ясно чувствовали, что весь мир, вовне их маленькой съемной квартирки на окраине Эдинбурга, существует где-то там, в другой вселенной. А их Вселенная начинается и заканчивается именно здесь. Так было там, в той жизни. Жизни «до». Сейчас, прислонившись к шершавой окрашенной серой краской стене, под тихий гул голосов парней, что-то обсуждающих в другом конце серверной, Даррен уснул. Уснул, так и сжимая на груди тонкую золотую цепочку, на которой висел медный медальон с номером 804/175/6 и гравировкой «У.Н. Даррен». Ему снилась та самая, неведомая разноцветная птица, похожая на колибри. Но во сне, в отличии от зловещей реальности, она несла не ужас и разрушение, а радость, нежность, покой. Легкий звенящий голосок переливался трелями, и убаюкивая, пел Даррену давно забытые старинные шотландские песни из его детства. На древнем, странном диалекте, непонятном, но таком успокаивающем. Их перемежал тихий шепот Нейла Кеннета: – Все будет хорошо, Вольт. Нас скоро найдут. Осталось совсем недолго. А может быть, это была Сущность, принявшая в искореженном, измученном тоской и горем разуме Даррена облик Нейла. Нейла, погибшего ещё в первые сутки вместе с Гилмором Райтом. *** Подразделение номер 804/212, меньше чем через час после пожара и взрыва в Центре Исследований высадившееся из военной вертушки на выжженное место, где раньше размещалась лаборатория, тщательно обследовало территорию, квадрат за квадратом обходя всё. Хотя обходить-то было особо и нечего. Всё было выжжено дотла. Вместо зданий оставалась лишь глубокая воронка. Не уцелело ничего. Ни сам Центр исследований, ни служебные постройки, ни даже массивный бетонный подвал главного здания, где, судя по схеме, размещались технические и серверные помещения. Капитан Мюррен, получив неутешительную информацию от своих подчиненных, забрался обратно в вертушку. Вздохнул, и выдержав паузу, отправил отчёт в штаб. – Территория обследована. Признаков жизни после взрыва не обнаружено. Подразделения N 804/173, командир капрал Смит, №804/174, командир капрал Томсон, N 804/175, командир капрал Кэрнс, считать геройски погибшими в полном составе, при проведении эвакуации гражданских.