Часть
5 июля 2023 г. в 12:47
Кацуки срывает шишки, которые в отличие от дурацких плодов Изуку должны быть полными. Он хотя бы всегда проверяет, за какой ерундой лезет на верхушку дерева. А не улыбается, как идиот, когда содрал коленки о кору и заработал зелёные занозы. В итоге получая ничего. Деку настолько Деку. Провалился, так ещё и своими царапинами и вечной отмашкой «всё в порядке» довёл его до чёртовой сосны.
Хотя знает, что Кацуки лес ненавидит. И знает, что Кацуки не идиот.
— Каччан!
Но похоже «Каччан» да, потому что поддался.
— Каччан, осторожно!
Иголки впиваются в кожу, как пиявки, видимо, он тоже заработал пару заноз. Лучше бы они пошли на рыбалку ещё раз, чем гуляли по этим вечным чащам. Кроны деревьев уже бесят одним своим шорохом в его сторону. Но нет, вместо того, чтобы поймать судака — Кацуки строит из себя не мудака, который умеет слушать своих друзей. Который умеет слушать конкретно Изуку.
— Всё нормально, задрот.
Он спускается и прижимает шишки к груди, чтобы, не дай бог, они не упали и не затерялись в траве. Бывало уже, научились.
— На, придурок.
И Деку радуется этим чёртовым орехам, будто Каччан слетал в космос и достал ему звезды.
— Спасибо!
Иногда кажется, что Изуку всё это специально делает. Проваливается, опускает руки и плачет. Да так ещё горько, что самому повеситься хочется (Деку никогда об этом не узнает). А потом, будто по указке, Кацуки сам идёт и ловит чёртову рыбу, сам говорит с тупыми деревенскими статистами, чтобы отстали от придурка, и сам лезет на ебаные деревья.
Деку прокачал его навыки выживания и коммуникации, и за это, наверное, надо быть благодарным. Но идёт эта патлатая малявка к чёрту. Даже сейчас он не может сам отковырять орехи. Придурок слишком ребёнок в свои четырнадцать.
Опять всё самому.
— Отдай.
Кацуки раскрывает маленький нож, которым сегодня, в худшем случае, должен был распарывать кролика. Но с придурком всегда есть, куда хуже, поэтому сейчас он аккуратно вытаскивает один кедр за другим.
— Вот.
И Изуку снова светится от счастья. Его на самом деле так просто зажечь.
— Спасибо, Каччан.
Они садятся на какой-то булыжник, который Деку любит называть «их» местом. И вгрызаются, как бешеные белки, в эти несчастные коричневые капельки съедобного. Всё-таки надо было поесть перед выходом.
— Каччану не нравится?
Да нравится всё Каччану. Он бы развернулся и ушёл ещё на перекрёстке между тропой и дорогой домой, если бы всё было не так. Но у Изуку, наверное, всё же есть какие-то задатки аналитика, раз он умеет различать у него довольные нахмуренные брови и немного сердитые.
— Есть хочу.
— Тогда пошли к реке.
— Придурок, уже смеркается.
И это факт. Солнце уже почти скрылось. Не то, чтобы до этого его хорошо было видно за густой хвоей. Однако старая карга ему с рождения вбила в голову какие-то биологические часы. Всё ради того, чтобы он возвращался домой до выхода всякой «нечисти» или просто не бродил, где попало. В любом случае, если вернётся поздно, его ждёт жестокая расправа. Тоже факт.
— Надо уже домой, а то ведьма же взбесится. Ты ко мне?
— А можно?
— Придурок.
Знает же, что его всегда там ждут.
— Надо маме сказать, она же будет волноваться.
— И расплачется, конечно же. Позвоним с нашего, в прошлый раз всё же нормально было.
Изуку вдруг морщится и плюёт в сторону. Походу один кедр да и был плохой. Так придурку и надо. Если честно, то для приличия мог хотя бы расстроится на минуту, но нет. Поворачивается, смотрит прямо на Кацуки и опять улыбается.
— Каччану повезло, в этот раз горьких не было.
— Ага, теперь 1:1.
Он встаёт, разминает немного затёкшую спину и протягивает Изуку руку. Деку такой Деку, всегда поскальзывается на ровном месте.
— Домой.
И тот, конечно же, его слушается. Если это когда-нибудь изменится, мир встретит конец света.
— Каччан.
— Что?
— Спасибо.
— Серьёзно, за руку?
— Нет. Просто.
Изуку часто благодарит его за всякий бред. Но сейчас почему-то это приятно. Как будто понимает, что Кацуки всё-таки важен и нужен ему.
Он если честно, тоже не так его бесит. Деку не такой бесполезный рядом с ним. Иногда выворачивает, конечно, свои причуды, но в остальном пойдёт. Держать его за руку не противно. Лазать на деревья и рыбачить с ним тоже не так плохо. С ним играть немного лучше, чем со статистами. Может быть, потому что что-то да понимает.
Некоторые вещи Кацуки бы вообще заменил придурком. Это было бы даже логичнее. Чёртов будильник поменял бы на его бубнеж — удобно, мгновенно бы просыпался. Повырывал бы колючие иголки и вставил бы на их место его волосы. Они мягкие да и цвет тот же. Такие же веснушки Кацуки нарисовал бы на каждом, потому что ему нравится их пересчитывать и находить новые.
А солнце бы заменил на его тупое лицо. Ведь это несправедливо, что оно теплее, даже иногда обжигает.
— Каччан, смотри!
Была бы у него суперспособность, весь мир превратился бы в Деку.
В планету под именем Изуку. Земля как раз его стоит.
— Ну что?
— Там светится! Сильно-сильно.
— Ты чёртова ворона, на каждую блестяшку вопишь.
— Нет же! Там правда что-то есть!
Кацуки цокает и поворачивается к месту, куда Деку тыкает пальцем. Вглядывается. Даже немного щурится. Но среди поднадоевших сосен и травы, не видит ничего.
— Эй, придурок, ты что издеваешься? — раздражению не дают перерасти в гневную тираду, словам вообще не дают выйти.
Почему-то красный Изуку неожиданно сокращает между ними жалкий метр и ловко тянется коварными лапами к его лицу. Кацуки даже понять не успевает, что это уловка не ради уловки и цель вовсе не смех. Задрот хватает его за шею, другой рукой придерживая щёку.
И целует. В самый угол губ.
— А-а! Промазал! — и то ли со стыда, то ли от смущения Изуку прячет пунцовое лицо в ладонях.
Господи. Чёртов Господи.
— Какой же ты всё-таки неудачник, Деку.
Кацуки готов потерпеть этот лес, заново забраться на дерево и спать на их камне. Ещё и утереть нос придурку, показав как надо прикасаться к чужим губам.
Всё-таки если бы он правда мог давать вещам правильное название, то люди стали бы немыми. Потому что он никогда бы не позволил кому-то другому произносить Его имя.
— Изуку.
Поцелуи тоже Кацуки запишет на подкорке как Изуку. Ну потому что, чёрт. Это очень приятно.