Сон.
5 июля 2023 г. в 15:44
Морской воздух потяжелел, а с неба шел сильный ливень, ощущаясь соленым страхом. Молния рассекла черное небо, освещая низкие тяжелые облака, гонимые ветром, словно табун несется сквозь время. Раскат грома смешивается с ревом волн, что бьют маленький корабль, разбиваясь на бесчисленное количество слез. Тонны воды обрушиваются на палубу снова и снова, раскачивая судно, словно играя. Трубит сигнал тревоги. И как штиль превратился в шторм? А корабль все бьется в этом шторме, бьется за жизни тех, кого еще можно спасти. Казалось бы, можно спасти. Удар с такой силой, что выбивает воздух, когда летишь секунду. Слышишь скрежет, видишь, как корабль, повернутый бортом, накреняется в твою сторону, и тебя бьет об воду, погружая под ее толщу. А потом словно множество игл пронзает от холода и тело перестает слушаться. Снова и снова пытаешься выплыть, а легкие сдавливает, что хочется выплюнуть их. Особенно, когда они начинают гореть, заставляя биться в конвульсиях. В темноте не понятно, где верх, а где низ. Толчок, кучи пузырьков вновь врезаются в тебя, и опять начинает закручивать вода в водоворот смертельного танца. И ты кружишь в этом танце, потому что у тебя нет выбора — за тебя решило море.
Вода льется, словно из ведра, на голову, ногами чувствую твердую поверхность, редкие камни которой царапают кожу. От слабости в ногах опадаю голыми коленями на черный асфальт, где в лужах отражаются тусклые фонари. Ночная улица проявляет очертания до боли знакомого, ненавистного проулка. Пошарпанная пятиэтажка красуется той же некультурной надписью, теми же треснутыми окнами, только деревья вокруг стали пышнее. В дали слышится гул электрички, а из окна первого этажа — звук стучащей ложки по столу. Пытаюсь уйти в сторону людного проспекта, как вижу четыре силуэта, идущих вдоль дома. Они замедляются, рассматривая меня. Их непрезентабельный вид отталкивает. Или это потому, что они являются иммигрантами? Неухоженные бороды выглядят нелепо и смешно, словно кто-то нарочно посмеялся над ними, вырвав шерсть у ламы и приклеив к их лицам. Тот, что с тюбетейкой на голове что-то говорит, но меня штормит, словно я все еще на том корабле. Вода стекает с меня ручьями, и волосы липнут к лицу. Вижу, как рядом проходит давняя знакомая, вот только она словно не видит меня. Пытаюсь кричать, но получается хрипеть. Один из мужчин хватает за руку и предлагает развлечься. Прошу отпустить, но получается лишь тихое «нет». Меня не слышат.
Свет фонаря отдаляется все дальше, запястья горят, словно их обожгло крапивой. А потом они становятся липкими и мокрыми. Но не как от воды. В чем-то более густом и вязком. Не помню, в какой момент пришло осознание, что нож в тело человека входит плавно, сопровождаемый выдохом. Наверное, когда бежала через дорогу, или, когда внезапно закричала, а может, когда на меня бросились двое других. И я смотрела на них через пелену, что становилась все белее, пока не приобрела очертания густой паутины. Она покрывала всю улицу, дома, деревья. Откуда-то появился тоннель, заполненный коконами — крупными, тугими. В некоторых местах проявлялись очертания маленьких клеток, где сидели черные крысы с белыми глазами. Они почти не двигались, словно ожидая команды.
Участившееся дыхание заставило колотиться сердце, а глаза и щеки защипали от горячих слез. Серые тени — другие люди — ждали задание. Осознание того, что это игра на выживание пришло легко, будто вспомнил забытый продукт из списка, но сбледнул, ведь он главный ингредиент. Черные хитиновые «копья» проступали сквозь белесое полотно, прорывая себе выход. Множественное шипение заполняло пространство, и пауков становилось все больше и больше. Больших и поменьше, средних и мелких. Они были разными. Их было много. И нужно было пройти через их гнездо, не задев ни их, ни их коконы. Правда ты все равно бежишь в роли жертвы. Они загоняют тебя все дальше, в самый конец тоннеля. Не трогают. И не тронут. Пока ты не тронешь их — специально или случайно.
Споткнувшись в конце, цепляюсь за клетку ногой и вылетаю в бетонную пошарпанную комнату. Прохладную, пыльную и без пауков. Кроме лестницы вверх и бетонной плиты с механизмом а-ля лифт, здесь нет ничего. Арабские цифры на стене гласят 47. Они словно горят оранжевым пламенем. Или это краска на бледно желтом цвете так контрастирует? Выше — на пятьдесят втором этаже — горит костер. Часть стены отсутствует, открывая вид на ночной заброшенный город, что зарос многовековым лесом. Немногие бетонные постройки теперь можно гордо именовать руинами. И в какой момент в этой игре появились бывшие одноклассницы? Их вид отличен от привычного модного, — бесформенную одежду перекрывает пончо, на лице рисунки, как у индейцев. Даже перо в волосах. У той, что пересечен полосой подбородок, в руках искры от огня. Они то гаснут, то вспыхивают. Когда же приблизившись, чтобы рассмотреть, она кидает их в огонь, это оказывается золотой серпантин, что стал съеживаться и сворачиваться, сгорая. Вот уж точно — не все то золото, что блестит. Девушка посмотрела мне в глаза, говоря, что так всегда будет, пока буду придавать значение не нужным вещам.
Не знаю, сколько прошло времени, пока семь человек грелось у костра. Я сама себе игрок, в их команде по трое. И как так вышло, не понятно. Скрежет металла стал сигналом в напряженной тишине, бетонная плита начала катиться вверх.
Выпрыгиваю из импровизированного окна, чувствуя, что рост увеличился, спина стала шире, а ноги сильнее. Хватаюсь за перекладину и спрыгиваю вновь на сорок седьмой этаж. Черные короткие волосы лезут в глаза, а передо мной стоит парень. Молодой. Австриец. Мы из разных команд и оба нулевые игроки — вышедшие из игры. Его задорная улыбка и предложение приехать к нему в гости отзывается настороженностью и теплом. И тут я понимаю, что я в теле другого парня. Почему он приветлив к оппоненту?
Тату в виде двух зигзагообразных линий на левой щеке изображают волны, а точки меж ними — сосредоточие. Мы не успеваем пожать руки, как его плечо пробивает острием черной кости, и он падает на колени, напоминая подстреленную дичь. Глаза расширены. Протягивает мне талисман и просит отвезти семье. Хочу отказаться, но в этот момент, откуда прилетела стрела, появляется мужчина с длинными черными волосами. Он понял буквально «нулевой игрок» — погибший игрок обнуляется. На лице убийцы проступает оскал, когда он ставит ногу на павшего. А рядом сидит черная крыса с мертвенно-белыми глазами.
Краем уха слышу движение «лифта», кровь стучит в висках, выдох и прыжок назад — я поднимаюсь вверх. Бетонная плита несется выше, еще выше. Переворачиваюсь на спину, встречаясь с потолком, взрываясь яркой вспышкой. Счет обнулился.