***
Холодное зимнее утро. За окном в сумерках видно только падающий хлопьями снег. Ничего красивого или приятного нельзя заметить, особенно, когда это первый день в новой школе, и не ясно, будет ли он приятным, или одноклассники наоборот будут смеяться над твоими очками и щеками, которые, возможно, будут больше, чем у остальных. щеками. Антон ворочался всю ночь, думая: как ему представиться новым людям. Может быть они будут к нему жестоки, нежны или равнодушны. Все эти мысли мешали ему уснуть, примерно до четырëх утра. Антон ещë никогда так не боялся школы. Девяностые — они жестокие, пугающие и порой непонятные. После развала СССР, многие поехали головой и стали психами, которые не могли поверить столь внезапной смене власти и ужасу, что произошëл на главной площади в Москве. Всех пугало сообщение сообщение по новостям «Советского Союза больше нет…». В магазинах было много продуктов, но у населения не хватало денег, даже на хлеб. Выживали как могли, кто то хозяйством, кто то кражей. Был один плюс, теперь люди могли свободно говорить о том о чем думают. Народ мог спокойно ходить в церкви и за это их не засмеют или отвезут в милицию. Участились митинги, каждый боролся за то, что хотел. Прошëл год, уже январь девяносто третьего года, все люди ещё в смятении. Ни о какой толерантности и речи быть не могло, если на улицах увидят двух мужчин, держащихся за руки, при чëм почти одинакового почти одинакового возраста, все кричат — «пидоры», «ублюдки», вызывают милицию, и порой начинается драка, двух геев избивают, а позже их забирают в обезьянник, и в нëм парней избивают с ещё большей силой. Антону такая участь не грозила, он был точно уверен, что ему нравятся только девочки, тем более в его бывшей школе они все были такими нежными, ухоженными, приятными, как в них не влюбиться? Все одноклассники для мальчика были либо друзьями, либо врагами, которые могли первыми подойти к однокласснице и предложить погулять после уроков. Но все эти парни были какими-то гопниками, которые не могли сказать своë предложение девушке без «типо», «просто», «малыха». Никакого уважение к даме и хоть капля галантности. Мама зашла в комнату мальчика и разбудила его, пожелав доброго утра и напомнив о новом дне в школе. Антон протëр глаза, надел очки и пошëл делать утреннюю рутину: ванные процедуры, уборка постели, переодевание в школьную форму и спуск на первый этаж в кухню. На столе уже стояла манная каша, чай без сахара, рядом с ним две таблетки, а на тарелке лежало печенье. «Интересно, с чем оно? С шоколадом, ягодами или с нелюбимым изюмом?». Мальчик сел за стол и начал есть ненавистную кашу с комочками, она была такая без вкусная, ни масла, ни сахара — мерзость. Вдруг с лестницы послышались маленькие прыжки и тихий девичий смех. Это была Оля — младшая сестра Антона. Ей было шесть, но девочка уже имела очень красивую и милую внешность: маленький носик, большие зелёные глаза, наполненные любопытством, белокурые волосы, которые были и у мальчика, но на Оле они были такие прекрасные. Девочка накинулась на Антона и крепко его обняла, чмокнув в щëку и затем подбежала к маме, сделав тоже самое. — Что-то ты сегодня рано встала, Оля, — сказала Карина, обнимая девочку, — сейчас пол седьмого, не хочешь пойти спать? — Я хочу Антона проводить, и потом смотреть мультики! — сказала радостно Оля и села напротив него. Мама поставила перед девочкой тарелку манки. Антон рассматривал сестру, которая сразу же начала есть кашу и явно больше радовалась ей, чем еë брат. Через несколько минут тарелка девочки была пуста и Оля принялась за печенье, она хрустела им и дула на горячий чай, чтобы тот быстрее остыл. — Антон, твоя сестра управилась с кашей быстрее, чем ты, поторапливайся, иначе опоздаешь в школу, и не забудь выпить таблетки, — сказала суровым голосом мама и вышла из комнаты. Манка была такая не вкусная, прям противная, с утра вообще ничего есть не хочется, а теперь еще Антон чувствовал стыд за то, что уступил младшей сестре в «поединке за столом». Мальчик всë же начал есть. Идти никуда не хотелось, такая отвратительная атмосфера за окном прям и шептала: «Я съем тебя быстрее, чем ты думаешь. Ты потеряешься в моей темноте и никто не заметит твоей пропажи». Мерзость, однако ничего не поделаешь, если не начнешь обуваться и одеваться — точно получишь подзатыльник и упрëк от матери, а если ещë и отец проснëтся - то мало не покажется. Антон как только мог тянул время — завязывая шнурки, надевая шапку и куртку. Взяв наконец рюкзак к нему подбежала Оля, крепко обняла и попрощалась с ним. Мальчик вышел на улицу. Было темно, густой лес, смотрел устрашающе, большие сугробы были белыми и блестящими из-за стоявших в них фонарей, которые тускло освещали тропинку, ведущую через громадные сосны, ели и пихты. В лесу было немного страшно, даже в очках нельзя было увидеть хоть что-нибудь через деревья, под ногами хрустел снег и Антон еле-еле видел путь, по которому должен был идти до школы. Он ходил туда с мамой, за учебниками, дорогу он помнил. Заведение было обычным, ничем не примечательным, школа как школа. Коридоры, наполненные учениками, жаждущими конца учебного дня и начала новогодних праздников. Всë как всегда и было. Из одноклассников Антон никакого не знал - класс ему не показали, зато со своей классной руководительницей он познакомился. Лилия Павловна — женщина средних лет, на вид около сорока пяти, она носила очки, за которыми не всегда можно было увидеть еë глаза из-за света. Еë голос был суровым, но без угроз, учительница говорила чëтко и ясно. — Наш класс — это множество интересных детей, которые, я уверенна, вырастут хорошими и успешными людьми, — рассказывала Лилия Павловна маме Антона в кабинете директора, — есть и отличники, и те кому порой стоит поучиться манерам. Я надеюсь, что ваш сын, Карина Андреевна, будет хорошим мальчиком и порадует меня хорошим поведением и оценками. — Да, конечно, Лилия Павловна, мой сын не будет вам мешать на уроках, он хорошист, — мамина речь так и показывала излишнюю вежливость, видимо Карина хотела понравиться учительнице, — в прошлой школе были и пятëрки, и четвëрки, но тройки иногда были в дневнике, по английскому и литературе. И по оценкам могу сказать, что он у меня отнюдь не гуманитарий. Ему нравится математика и физика. — Что ж, надеюсь, на моих уроках литературы и русского у Антона не будет никаких проблем, — впервые Лилия Павловна сказала свою речь с добрым намëком. Или это была та же вежливость, что и у Карины? Антон сидел и тихо слушал весь их разговор, не встревая и пытаясь понять личность учительницы. У мальчика была особенность, что он всех людей ассоциировал по запаху. Например, его мама пахла корицей и кофе, который она пила с утра перед походом в школу. А Лилия Павловна пахла чем-то смешанным между хвоей и чернилами. Запах точно учительницы. До школы было ещë далеко, но Антон уже вышел в посëлок, где дорога освещалась намного лучше, чем в лесу. Он видел множество домов, которые уже начинали включать свет, а из дымовых труб сочился дым, может быть он шëл из печей или каминов. Тропинка была покрыта снегом, и порой можно было провалиться по колено. Солнце уже еле-еле подымалось и на горизонте показывалось чуть розоватое небо, такое красивое и приятное для глаза. Возможно, оно предвещало хороший солнечный день, или наоборот цвет обозначал цвет крови, который проливался из тел пропавших детей. Вчера в дверь дома постучали. Мама открыла и на крыльце стояли двое мужчин форме милицейских. — Здравствуйте, прошу прощения за поздний визит. Лейтенант Константин Тихонов. Мы из местного участка. Вы знаете или видели вот этого мальчика? — милиционер показал объявление о пропаже ребëнка. На фото был мальчик десяти лет с котом в руках, как говорилось на бумаге он ушëл из дома в четыре часа дня и не вернулся. Последний раз его видели на мосту через реку Ольшанку. Она протекала около дома Антона и соединяла поле с лесом. — Здравствуйте, лейтенант! Лично я не видела этого мальчика, сейчас сына позову может быть он что-то видел. Антон! — мама громко позвала сына и он вышел из кухни, явно подслушивая весь разговор. — Здравствуйте! Я Антон, — сказал мальчик немного испуганно, и всë же он знал, что перед уважаемыми людьми особенно в форме, следует здороваться громко и чëтко. — Здравствуй, Антон, — сказал милиционер, и опустил взгляд на мальчика, — ты видел этого ребенка? Антон взглянул на объявление и бегло прочитал текст, что был на нëм. — Нет, товарищ лейтенант, я не видел его. Я вообще из дома редко выхожу, а вот чтобы еще с кем-то пересечься то это вообще не про меня. — Хорошо, Антон, — поблагодарил милиционер и посмотрел на Карину, — Как я знаю вы недавно переехали, попрошу быть аккуратными в посëлке и детей лишний раз на улицу не пускать, а лучше в сопровождении с ними идти. На этом всë. Ещë раз прошу прощения за поздний визит, доброй ночи! — чëтко сказал Тихонов и пошëл к машине. — Антон, ты всë услышал? Из школы домой сразу, чтобы тебя так тоже не искали, как этого Вову. Ты меня понял? — сказала мама закрывая дверь, — Бедные родители, наверняка уже обыскались мальчика, — с грустью сказала Карина и ушла на кухню. Наконец подойдя к школе, Антон смог еë рассмотреть. Окна, уже наполненные светом, слабый запах чего-то жаренного из столовой и вонь табака, которая доносилась от мужчины, стоящего рядом с калиткой. Возможно сторож или просто чей-то отец, который уже отвëл детей и просто оттягивает момент возвращения домой в столь отвратительное время. Антон подошëл ко входу и начал слышать шум, доносящийся изнутри. Коридоры были наполнены учениками, бегающих, смеющихся, а также некоторые уже начали поднимать руку на тех кто явно младше них. Группа девочек тихо хихикали в сторонке, наверняка обсуждая нового мальчика, которого видели впервые — его цвет волос, большие очки, школьную форму, рюкзак со значком трансформера, его глаза и скучное выражение лица. Антон тихо прошëл мимо них, стараясь не обращать на сплетниц внимания. Но в глубине души он чувствовал себя неуютно, его обсуждали и явно не в хорошем свете, может они даже посчитали его странным. Мимо него прошел толстяк с наглой и прыщавой рожей, он окинул Антона взглядом и усмехнулся. Антон встал у окна и разглядывал всë вокруг. Через несколько минут прозвенел звонок, детей и след простыл. Он зашëл в нужный ему кабинет, за столом сидела учительница. — Здравствуйте, Лилия Павловна! Я Антон Петров, — сказал смущëно мальчик, он не смотрел на класс, но слышал шëпот, доносящийся от его новых одноклассников. — Здравствуй, Антон. Дети, — обратилась учительница к классу, — это ваш новый одноклассник, попрошу вести себя прилично, — сказала Лилия Павловна своим суровым голосом, — Антон, присаживайся пока к Семëну, он всë равно один сидит. — А чë ко мне сразу?! — сказал тот самый мальчик из коридора, скорее всего он был главным хулиганом класса, весь его вид показывал, что он далеко не пай-мальчик. Он демонстративно поставил свой рюкзак на соседнее место, — я с очкариком сидеть не собираюсь. Весь класс начал смеяться и смотреть на Антона, как на новую грушу для битья. — Бабурин, давно бабушку в школу не вызывала? — сказала строго классная руководительница. — А чë она мне сделает? — ответил Семëн очень грубо. — Если она не может — это сделаю я. — Лилия Павловна, можно я сяду на последнюю парту? — тихо спросил Антон. — Да, лучше уж туда. А с тобой, Бабурин, я разберусь. Останешься после уроков дежурить! Семëн всем своим видом показывал, что ему было по барабану. И очень уж противно он улыбнулся новому однокласснику. Антон прошëл к парте, стараясь не споткнуться и не упасть, чтобы не было повода для новых насмешек. — Итак, тема: «Традиции русской и мировой литературы в рассказе Зощенко «Не надо врать», — сказала Лилия Павловна и взгляд одноклассников с нового одноклассника переместился к доске. Прошëл один урок, второй и на каждом Бабурин как-либо мешал Петрову: то плюнет кусочек бумажки через ручку, то харкнëт ему в тетрадь, а в столовой он как бы невзначай пролил на него компот. Мерзость и отвращение чувствовал Антон от его поступков, но ответить как либо не решался, уж очень боялся накосячить и сделать еще больше причин для насмешек. На перемене Бабурин, выходя из туалета, толкнул Петрова, и он полетел в толпу девочек, большинство успело отскочить, но Антон упал прямо в грудь старосте, из его класса. — Ты чë творишь, идиот?! — крикнула девочка, которую звали Катя, — совсем с катушек слетел?! — она оттолкнула его и мальчик упал на пол, — я пойду и маме на жалуюсь, — кричала девочка, показывая на Антона пальцем. — А что ты хотела, Смирнова? — сказал с усмешкой Семëн, он улыбался во все зубы, его прыщи, как будто ещё больше надулись, из-за чего его лицо стало ещё противнее, — как только пришëл сразу начал девочке лапать! — Я случайно… — тихо оправдывался Антон, — меня толкнули. — А может ты сам хотел меня полапать? — улыбалась Катя, — Тебя из школы выгонят, извращенец! — Толкнули, говоришь? Может ты просто уже на ногах не держишься, идиот слепой, — ехидно сказал Семëн, присев рядом с упавшим, он дал ему щелбан, — это чтобы голова в норме была. —Ещë хоть раз меня тронешь, — пытался угрожать Антон, ему еще раз зарядили по лбу. — Ну тронул и чë? — Ещë хоть раз… — Ну на ещë, — голова Петрова отскакивала назад, — и ещë. И ещë. У мальчика уже темнело в глазах от удара Бабурина его жирными и вонючими пальцами. От него так пахло гнилью и сыростью, что Антона уже начинало тошнить — рожа Бабурина была такой противной, ехидно улыбающейся. Петрова достало такое отношение к себе, в нëм закипела ярость, злость, обида на все поступки Семëна: за тот харчок, за тот толчок, за тот пролитый компот, за весь стëб от него. Антон ударил наугад левой рукой и попадает Семëну прямо по его жирной прыщавой щеке. У Бабурина аж глаза на лоб полезли, он приложил руку к ушибленному месту, и с испугом посмотрел на Петрова. «Неужели я был первым, кто осадил его? За этот день, за эту неделю, за всю его жизнь? — мысли то появлялись, то исчезали в голове у Антона, — как бы то не было пора сматывать, делать ноги, да что угодно, лишь бы не сдохнуть прямо в школьном коридоре.» — Лилия Павловна, Петров Бабурина ударил! — звонким голосом завизжала Катя. Мальчик уже хотел убежать куда подальше, но его остановили дружки Семёна — парень, выглядевший как местный бандит, куда опаснее, чем Бабурин — Рома, и пацан с уродливой прической и с челюстью, в которой не хватало двух передних зубов— Бяша. — Куда собрался, на? — сказал пацан — Ты обожди, сыкло! — пригрозил Рома. Они подняли его за плечи и держали мертвой хваткой, ни шелохнуться, ни сбежать. — Слышь, урод! — шепотом сказал очнувшийся от удара Бабурин, чтобы слышали лишь его шайка и Антон, — тебе… Пиздец. Паника, ужас, страх от скорой расправы — все это захлестнула Петрова с головой, он вырвался из хватки, которая ослабла, и убежал в класс стараясь не расплакаться от угрозы. Неужели за его попытку защитить себя ему все равно грозит наказание, неужели его убьют и на этих хулиганов даже никто не подумает, все подумают на Антона, что тот сам провалился в сугроб и там же умер. Всё вокруг казалось кошмаром — таким злым и опасным. Антон хотел проснуться от всего этого, увидеть себя в своей кровати, рядом таблетки и чай, мама сидит рядом и будит сына. Но ничего этого не предстало перед глазами. Последний урок прошел как в тумане, на местах не было шайки Семёна и его самого, это внушало слабую надежду на спасение, что он выживет и дойдёт до дома без фингала или сотрясения мозга. Прозвучал звонок, обозначающий конец учебного дня, все ученики выбежали из кабинета и мигом очутились на первом этаже, на втором остался только Антон, ему так казалось. — Привет! Ты Антон, верно? — спросил нежный голос. — Да, — ответил мальчик, не обращая на собеседницу никакого внимания, он делал вид, что перебирает учебники. — Антон, слушай, ты так круто Бабурина сегодня уделал, я поражена, — с воодушевлением произнёс голос. — Да, пустяки, — сухо пробормотал Петров и обернулся на собеседницу — эта была самая красивая девушка на планете, которую он когда-либо видел, ни в журналах, ни в кино, ни в книгах он не мог ни описать, ни увидеть столь красивую особу. Красивые тёмные волосы, что-то между каштановым и чёрным, голубые глаза, словно морской бриз выглядывали из длинных и пышных ресниц, ее черты были аккуратными, а ее вид так и показывал всю женственность и красоту всего посёлка, — это было не так уж и сложно, — нагло наврал Антон, он не хотел показаться слабаком или трусом перед той, кто первой обратил на него внимания. — Пустяки? Да его даже старшеклассники побаиваются, он всегда такой сильный и жестокий, во всяком случае его вид такое показывает. Его бабушка рассказывала, что он не был таким, но как только перешел сразу, стал главным хулиганом школы, — говорила девочка, не отрывая взгляда от Антона. — И с чего же он таким стал, что случилось? — завороженно спросил мальчик, лишь бы поддержать разговор. — Не знаю, Тоша, я знаю, что я к этому не причастна. Я ко всем отношусь с добротой и сочувствием к таким…людям, — задумалась девочка, перед последним словом, явно стараясь такого урода, как Семёна назвать адекватным и не обижающим словом. — Я уверен, что ты очень мила со всеми, даже к такому, как мне, который ударил Семёна, после случайного толчка. — Вот здесь я уж точно знаю, что он это сделал с плохим замыслом, он ко всем новеньким так относится, хотя сам таким был, а потом Рома и Бяша взяли его к себе в компашку, и он стал мальчиком на побегушках: вымогание денег у малышей, частые драки, курево во дворе школы, хамство учителям. По словам его бабушки, в прошлой школе он был отличником, но в этой он прям скатился. Я должна его жалеть, но не могу он слишком жестокий, никто не смог ему дать отпор, кроме тебя, Тоша. — ее голос погрустнел, когда она рассказывала о своем однокласснике, но он источал добром пока девочка, не упомянула о самом Антоне, он стоял столбом и не могу ничего сделать. — Слушай, я так и не узнал твоего имени. — Полина Морозова, Для друзей Полина, а для дедушки «моя Поли». «Дедушка, неужели она жила в этом за захолустье только с дедушкой, а как же ее родители, если они живут в городе, я буду обязан, вывезти ее туда и познакомиться с ними, чтобы стать в будущем ее мужем и зятем для будущих родственников» — Антон витал в облаках и мельком слушал о девочке. —Я первая скрипка в деревне, мой дедушка оплатил мне репетира — нашего учителя музыки, всем остальным из школы она не интересна и преподаёт он только мне, — Полина заметила, как Антон внимательно слушал и выдала — слушай, Тоша, а можешь сегодня проводить меня до дома? «Что? Проводить до дома? Полину? До ее дома? Правда? Она не шутит? Девочка действительно хочет, чтобы я проводил ее до дома?» — Антон пытался выгляде6ть с серьезным лицом, но в мыслях у него был полный кипиш, неужели Полина сам предложила проводить её. — Да, конечно, Полина, в случае чего я смогу защитить тебя от того маньяка, что похищает детей. — сказал мальчик с максимально серьезным лицом, чтобы не выглядеть таким радостным, как будто ему не впервые в жизни провожать кого то до дома. — Правда? Как здорово! У меня сейчас будет урок скрипки 40 минут все и потом мы вместе с тобой пойдем и прогуляемся заодно, договорились? — радостно сказала Полина и схватив футляр для скрипки побежала в кабинет музыки. «Какая же она всë таки необычная — такая нежная, добрая, не то что прошлые одноклассницы, она пахла ежевикой, такой кисло-сладкой на вкус — просто прелесть! — Антон был очень рад, что погуляет с такой прекрасной девочкой, —Блять… Семëн! — мысли о будущей смерти или оплеухах настигли мальчика, страх окутал его, колени задрожали, сердце участило стук, он не мог понять из-за чего это. Из-за того, что его, возможно, убьют сегодня или он не хотел опозориться перед Полиной, — Что мне делать, блять?! Мне стоит пойти с ней и надеяться, что меня не прикончат по дороге или оставить еë и пойти на рожон одному?! А может они забыли про меня и пошли по домам? Или наоборот поджидают где-нибудь в лесу?» Мысли мелькали в голове, Антон ходил по всему коридору, из угла в угол, думая над решением. «Я ведь могу пойти домой наблюдая за каждым движением и если что просто сбежать от них, а завтра просто объяснить Полине, что забыл про обещание маме помочь ей? А если она подумает, что я просто устал ее ждать, разозлиться на меня и тогда нашей не начавшейся дружбе придëт конец?» — Антон, с тобой всë в порядке? Ты весь бледный — с беспокойством расспрашивала Полина. — Да, со мной всë чудесно, меня ведь не прикончат сегодня, правда? — ответил мальчик и понял, что ляпнул. Прежде, чем оправдаться девочка его опередила. — Так ты из-за Семëна так? Не переживай ты, они тебя не тронут при мне. У них что-то по типу кодекса чести. Мне знакомый хулиган рассказывал, что у них закон такой — при девочке он никогда не дрался и не собирается, — поспешила успокоить его Полина, поправляя шапку, из которой то и дело выступали пряди волос. — Правда? — с надеждой спросил Антон. — Конечно, но с маленьким шансом они при мне начнут с тобой драться! — Куда идëм, голубки? — противный голос раздался из-за кустов перед лесом. — Неужели сосаться и трахаться? — спросил другой голос. — Полина, не думал, что ты выберешь этого отброса, чтобы проводить тебя до дома! — это был голос Семëна. Бабурин вышел из кустов, а за ним и его шайка. — Ч… Что вы здесь делаете? — испуганно спросил Антон. — Тебя поджидаем, сосунок, на! — сказал пацан без зубов, — ты че думал, на? Так быстро съебешься от нас? — Тебя тогда училка спасла, а тут тебе в помощники даже звери не сгодятся! — сказал парень, — Семыч, он твой, а о Морозовой я позабочусь. — В смысле позаботишься, Пятифаноф? Хочешь так же без зубов остаться, как Бяша? — Полина угрожала, но не понятно чем. Неужели, она выбила зубы Бяше? — Не боись, крошка, просто с нами будешь стоять, мы то тебя не тронем, а сосунок за всë ответит. — За всë ответит, на, — повторил слова Бяша, — а будешь рыпаться Антон я тебе пальчики сожгу! Жига то у меня всегда с собой. — Бяша, он мой, завали! — сердито сказал Семëн, схватил Антона за предплечье и прижал к дереву, — ты мне щас ответишь, сука. Вздумал меня перед шарагой и кентами позорить?! Завтра на тебя, блять, все смотреть будут на фотке вместе с пропавшими детьми! — Ч… Чего?! Ты меня убить хочешь? — сказал Антон, не зная, что ему делать. Бежать? Драться? Кричать о помощи? — Убить? — раздался громкий смех всей шайки, — не, сосунок, я тебе просто сейчас морду набью и ты запомнишь кого уважать в шараге! —Семëн уже разминал пальцы, а Бяша начал стягивать рюкзак Антона. — Чтоб не мешался, на. Драка так та на чистоту должна быть, — пояснил беззубый, снял рюкзак и кинул в кусты. — Я тебе сейчас так ебало начищу — тебе никакие очки ее помогут, — угрожал Семëн. — Слышь, харе языком чесать. Это сосунок тебе уже кулаком вмазал в шараге, восстанавливай репутацию, — сказал Пятифаноф, держа Полину сзади себя. Девочка стояла и с испугом смотрела на происходящее, но что-то сделать было не в ее положении — вокруг трое пацанов, один из них, она точно знала, был с ножом, другой жирный, за счëт чего и сильнее, а третий был просто борзый. — А знаешь чë, сосунок, поугарать над тобой хочу. Не хочешь, чтоб я тебя не бил и отпустил с миром, вылижи мне обувь языком своим, всю подошву, я специально по грязи ходил, чтоб работа была для тебя. Оправдывай свою кличку урода — сосунок! —Пятифаноф напрягся, но не стал как-либо вмешиваться, а Бяша улыбался всеми зубами, что остались. — А… А… — Антон долго думал, что сказать. Начинать ему драться или наоборот делать, что Бабурин сказал. «Нет, я не собираюсь позориться! Пусть меня побьют и я не выйду из драки чистым, но лизать ничего не собираюсь!» — А знаешь, что Семëн? — Чë знаю? Ручку тебе подать чтобы ты на колени встал и сосать начал? — Иди нахуй! — выкрикнул Антон во весь голос. Все деревья, все кусты, все овраги услышали его крик, — я не собираюсь ничего. У Семëна округлились глаза. «Он испугался? Я сказал всë правильно?». — Ты думаешь, это секрет почему ты перешëл в другую школу? Ты считал, что никто не узнает настоящей причины, почему ты унижаешь тех, кто слабее тебя?! Я знаю, что в прошлой школе тебя унижали и ржали с тебя, как ты делаешь это сейчас. Унижение, которые ты мне придумал было не просто мыслью из головы. — Антон говорил чëтко, без запинок. Бяша хотел вмешаться в его речь, но Пятифанов ему жестом показал стоять на месте. — Продолжай, Тоха, — поддержал парень. — Ты видимо уже лизал чью то обувь и решил, что с тобой такое прокатит?! Да ничего подобного! Я знаю, как тебя называли в прошлой школе! — О… Откуда ты знаешь?.. — с испугом спросил Семëн, не понимая всю жалостность своего положения. Его глаза бегали, он ждал поддержки от его дружков, но ее не было. — Да потому что такой как ты другого имени не заслуживает, потому что ты… СВИНЬЯ! — Антон заорал вновь, он вовремя понял, что правильно начал свою мысль и закончил еë просто идеально. Бабурин был в шоке, его губы дрожали, из-за рта текли слюни, глаза начинали становиться мокрыми. — Да как ты смеешь, тварь?! — Семëн замахнулся на Антона кулаком, но тот вовремя увернулся и ударил в живот. Бабурин завыл, захрюкал, согнулся пополам, в нëм кипела обида и ярость. Он попытался еще раз ударить Антона, но вместо этого промахнулся и упал в сугроб. — Фу, свинота, от тебя теперь несëт за километр, — Петров усмехнулся и повернулся с улыбкой на бывших дружков Бабурина и на Полину, что улыбалась в ответ. —Тоха, берегись! — закричал Пятифаноф, но не успел предупредить Антона — Бабурин вскочил и напрыгнул на него так, что тот упал на снег, он хотел уже ударить его, но Ромка с Бяшей оттащили его и бросили. Они начали пинать его ногами, крича разные расправы, например перерезание горла или отрубание пальцев. Антон не мог всë точно видеть — Бабурин забрал его очки и держал их так, что они уже наверняка треснули. — Пацаны, вы чë?! — ревел и хрюкал Семëн одновременно. — Мы то чë?! Это ты чë, ублюдок?! Не умеешь принимать поражение и унижение так завали ебалом и начни слушать того, кто показал тебе твоë место! — Пятифанов кричал на него, он был так зол, что уже потянулся за ножом. — Рома, не надо! — завизжала Полина, которая в ужасе смотрела на происходящее. Рома обернулся на неë и этих двух секунд хватило, чтобы Семëн выскочил из пинков Бяши и убежал прочь в глубь леса.— горло тебе перережу, слышишь? — заорал Рома на весь лес. Каждый сучок, дерево, куст, слышали этот крик, и радовались происходящему, что вскоре они увидят расправу над еще одним человеком. — Свинья! — мальчики загоготали. — Тоша, ты как? — Полина подбежала к мальчику, который был лишен четкого зрения. — Я в порядке, только вы теперь такие размытые, — Антон улыбнулся и прищурился, всматриваясь в глаза врагов и девочки, — а где мои очки? — Гандон этот стащил, — сказал Рома и харкнул на снег, — Тоха, ты хоть че то без своих окуляров видишь? Антон кое-как поднялся и не разбираясь в окружении сказал наугад, — Да, более-менее, — мальчика развернули на сто восемьдесят градусов. — Заводить дружбу с деревьями — плохая затея, на, — Бяша отряхнул мальчика от снега. — Да уж, Тоха, домой ты точно без очков не дойдёшь, — Рома констатировал факт и достал пачку сигарет, Полина, заметив это, отошла от него, — Бяша, курим одну на двоих, а ты, — он взглянул на щурящегося Антона, — объяснишь нам какого хрена ты с Морозовой шлялся. — Он меня просто провожал! — возмущенно сказала девочка. — А я не с тобой говорю, мадам, это пацанские разборки, — сердито сказал Рома и затянулся сигаретой — Полина боялась идти домой одна и попросила меня пойти с ней, щас ведь не пойми кто ходят по поселку, — ответил Антон и пытался различить эмоцию одноклассника на его лице. — Ну допустим, так как ты свинью отхерачил, который и так проебался я забуду это, но чтобы больше такого не было, а то наваляю мало не покажется, ты, блять, меня понял? — Рома выдохнул пар сигареты в Антона, от чего тот закашлялся. — Да понял, конечно, — отхаркиваясь сказал Петров, он всем нутром не хотел переставать общаться с Полиной — это единственная девочка, которая с ним заговорила первой, не требуя ничего, кроме прогулки вместе с ней. Девочки в старой школе Антона не интересовались им, только просили списать домашку или помочь на контрольной. От Полины пахло на свежо и тепло, он все время хотел прикоснуться к ее волосам и понюхать их, они так красиво развивались на ветру в ее милой шапочке с понпоном. Антон соврал гопнику. — Ты точно понял, на? — Бяша подошел сзади «слепого» и отвесил ему слабый подзатыльник. — Понял я, — Антон хотел ударить его в ответ, но чуть не врезался в куст — Рома схватил его за капюшон и потянул назад. — Вот как мы поступим, — мальчик бросил тлеющий окурок в сугроб и начал говорить, — так как Морозова боится идти одна, то ты, Бяша, ее проводишь, а дальше чапай домой, от нее тебе ближе и блеять не будешь, — Бяша подошел к Полине и отвесил ей поклон, мол, «Миледи, я теперь ваш слуга и провожающий до вашего обителя», — а я пойду с Антоном, ведь ты, крот слепой, нихрена не видишь, а в лесу, когда почти темно, очень легко потеряться и не проводить тебя до дома будет считаться что я тебя кинул и ты потеряешься и не дай бог коньки откинешь в этой глуши. — Я и сам могу дойти, — Антону было стыдно признавать, что из-за своей близорукости ему нужна помощь. —Тоха, я тебе помощь предлагаю, что редкость, да, Бяша? — Да, на — Давайте пойдем уже, а то уже почти совсем темно, — сказала Полина и начала идти в сторону своего дома. — Меня подожди, на, — Бяша пожал руку Роме и побежал за девочкой.***
— Тоха, ты вот че скажи, нахера вы сюда переехали, тут ведь глухомань, — Рома с Антоном шли под руку под кронами деревьев. — У отца здесь новая работа, да и мама раньше жила в селе с бабушкой. Мы в ее доме живём, — мальчик повторял уже приевшую ему фразу. Антон скучал по городу, там ведь было столько интересного и разного: тот же самый макдональдс, или аттракционы, на которые он ходил вместе с Олей по выходным. Пока родители не начали часто ругаться. Во время ссоры были слышны крики, звуки разбитой посуды, иногда шлепки по лицу от мамы. Антон знал, что у отца что-то не хорошо на работе — к ним все время приходили люди в спортивных костюмах или кожанках и говорили: «Батю позови, надо делишки обсудить». Мальчика всегда интересовало что за «дела» им надо решить. Он спрашивал у своих друзей во дворе из-за чего к ним могут приходить и они говорили, что скорее всего его папа вязался в обреченный бизнес или проиграл кому -то в долг. Антон никогда не решался об спросить, так как после разговоров отца с людьми в кожанках он шел на кухню и начинал говорить всё маме, а дальше начинались крики. — А тебе нравиться Полина? — Петров сменил тему, чтобы Пятифаноф не задавал еще вопросов. — Да, нравиться, потому повторяю: увижу тебя еще раз с ней вне школы вместе мало не покажется. — Рома зажег еще одну сигарету и очень строго ответил. — Ладно, а как к вам попал Семён? — Ну, он перевелся еще в сентябре к нам, такой же паинькой как ты был — не высовывался, ну и мы решили его к себе взять, так как его видом можно было легко припугнуть малышню. А дальше он уже втянулся и начал делать как мы — хамить учителям, стебать малышню и мучать паинек. Но меня напрягало, что он строит из себя такого круто перед нами, своими кентами, ведь если бы я с ним раз на раз вышел ему бы мало не показалось, да только повода не было ему навалять — все делал по указаниям. И тут ты появился, весь такой «хороший», ну и я сказал ему показать кто главный в классе. Вот только этот баран не сразу понял, что с тобой надо было по жестче и ты ему вмазал, а для нас это было признаком, что он жестко проебался и не сделал что ему было велено. А щас ты его вообще унизил, нам такие сосунки нахуй не нужны. Вот ты, Тоха, молодец вмазал жирному, тока эта тварь твои очки спиздила, но мы ему покажем что он проебался как мог и поступим по-пацански — отошьем его нахуй и будем так же унижать, как и всех. — А меня вы тоже мучать будете? — Мы с Бяшей завтра покумекаем что с тобой делать. — Ладно, спасибо тебе, Рома, что домой проводишь, я действительно сам бы не дошел. — Должен будешь, да и уважение к тебе появилось, когда жирного уделал. — Подожди, Ром, — мальчик вглядывался в темноту леса, вдалеке он увидел силуэт девочки, очень похожей на Полину, — Рома, там не Полина случаем стоит? — Где? — Рома посмотрел туда куда, показал Антон, — Тоха, ты че спятил? Там нет никого. — Тоша, иди сюда, мне нужна твоя помощь, — девочка кричала и махала руками, — я застряла здесь и не могу вылезти, помоги мне, Антоша. — Рома, да вон там стоит Полина, за деревом, вроде, она же кричит даже, ты что не слышишь? — Тоха, ты поехал кукухой? Полина дома уже должна быть, там куст какой-то. — Полина, подожди я бегу к тебе, — Антон освободился от хватки Ромы и побежал вглубь леса. — Тоха, блять, стой! — Рома побежал за ним, но мальчик будто растворился, — Тоха! Антон! — кричал он, но никто не отзывался. Антон бежал, стараясь манировать между стволами и кустами, он видел как Полина машет ему держа в руках что-то светящееся, будто она была маяком. — Тоша, я здесь, беги сюда! — Полина, я почти рядом! Мальчик выбежал из леса на поляну, где в центре было маленькое озеро, похожее больше на лужу глубокую, вся вода была покрыта льдом. — Полина, Полина, ты где? — Антон оббежал водоем, но девочки нигде не было. — Тоша, — послышалось со стороны озера, — иди сюда, Антоша. Мальчик повернулся и увидел на водоеме слабое свечение, будто лампочка горела подо льдом. Он медленно подошел к озеру и старался не наступить на лед. — Тоша, помоги мне, — голос издавался под водой, будто человек был на поверхности воды. — Полина, ты упала в воду? Как так случилось?! Бяша ведь должен был тебя проводить. — Я не знаю, Тош, помоги мне. Мальчик лег на лед и начал медленно двигаться по озеру. Луна вышла из-за облаков и стало видно прорубь, в котором был огонек. — Полина, ты меня слышишь? — Да, Тоша, иди сюда быстрее. Антон подполз к прорубу, и в этот момент свет потух. — Полина, ты здесь? — мальчик вглядывался в воду, но ничего не видел. — Антон! — кто-то кричал в лесу. — Я здесь! — как только он крикнул что-то схватило его и потащило в воду. Она была ледяная, Антон барахтался и пытался всплыть, но он уплыл под лед, там где нет дыры. Он не мог набрать воздуха, ему было безумно холодно, у него не было сил на биение льда, да и он был наверняка толстым, раз выдержал вес подростка. «Неужели я так умру? — думал Антон, пытаясь выжить, — я умру по своей неосторожности? Я блять просто так умру? А как же мама? Папа? Оля? Полина?» У него закончились силы плыть и искать выход, тело окоченевало.