И у ангелов есть демоническая кровь.

Наверное, стоило ожидать гвалта возмущения или удивления, но в зале повисла гробовая тишина. Её нарушил Идрис, которому вместе с Клэри и Джейсом сейчас было смешно до "я не могу": — Я, конечно, бы не торопился бы, но если вы не подадите ни единого признака жизни в ближайшую минуту, я мог бы счесть вас умершими и похоронить с почестями, каких вы заслуживаете. — сказал он с глубоким сарказмом. Да уж, ангел... Потом прибавил, чуть погодя— Если вы их вообще заслуживаете. Наконец, один из этого сборища, видного за километр по своей "гениальности", а как потом выяснилось, это был Консул, встал: — Мы глубоко чтим ваш род, но почему же вы пришли с этими нефилимами, одного из которых вырастил предатель, а другая дочь этого предателя? — Я делаю, что, как, и где захочу.— прошипел Идрис,— А вы по своим суждениям о нефилимах и людях достойны быть максимум уборщиком в этом зале, а не Консулом. — Мой дражайший друг, а с чего мы должны вам поверить, а уж тем более подчиниться? По вашим речам,— проговорил Консул, подчеркивая "вашим",— Можно сказать, что вы анархист и предатель. А они с вами за компанию!— указал нефилим на ребят. — Тогда позвольте этому предателю вас обескуражить: я—Ангел и никто иной, а доказательство...— Идрис лукаво улыбнулся.— Пожалуйста. С этими словами он взмахнул руками, и все вокруг заполыхало пламенем. — Кто уверен в бескорыстности своих намерений и полной преданности Конклаву, может пройти. Никто не двинулся с места. — Я мог сделать два вывода,— сказал без малейшего оттенка злобы ангел,— Или вы не верите в правдивость моих слов, или вы знаете, что никто из вас не соответствует этому стандарту. — Я склоняюсь к второму...— между прочим сказал Джейс — Мы верим!— взмолился Консул. — А я-то думал, до вас дойдет, только если я вас всерьез захочу сжечь... Вы, конечно, в большинстве своем дураки, но инстинкт самосохранения не потеряли,— не без доли иронии заметил Идрис. Кольцо огня, оцепившее до этого весь Совет, потухло, не оставив не следа. Члены Конклава с опаской поглядывали то на ребят, то на Ангела, засиявшего от удовольствия солнечным светом. — Эх, размяться бы...— конец фразы брюнет произнёс, паря в воздухе над удивленным и в тоже время перепуганным до смерти Конклавом. — Так вот, что мне от вас надо,— сказал он, приземлившись перед Советом и улыбаясь белоснежной улыбкой во все тридцать два зуба.— Позвольте гибриду Рюдьмонду остаться в Нью-Йоркском Институте. Совет удивленно перешептывался. Глаза ангела, бывшие до этого полными радости и веселья, потемнели и приобрели оттенок опавшей листвы. Гнев и раздражение читались в них, как были видны рыбки в ясную погоду в озере Лин. — Я что-то не услышал ответа! Консул, немного помятый и забитый, встал со своего места: — Он... Он... Может остаться в Институте и его не будут преследовать.— выдавил он с нескрываемым, плескавшимся через край, страданием в глазах.