***
Соври мне ещё, я не против Ведь правда такая пустая Ты самый мой сильный наркотик И меня не отпускает Отпускаю, и в небо улетает с жёлтыми листьями Наше прошлое лето с телефонными глупыми письмами Отпускаю, и слёзы высыхают на ресницах Ну как же синие звёзды нам с тобой могли присниться? Я не могу дышать, мне не видно неба Я не могу понять: был ты или не был? Егор Крид Ты мой самый сильный наркотик.
Холодная зима прошла, оставляя после себя жгучие и не самые приятные воспоминания. Особенно для Феликса. Мальчик, чьё сердце искренне любило и просто желало такого же в ответ. Ему ужасно больно. Больно вспоминать, какой надрыв случился в их отношениях с Чонином в такую холодную пору. Ян подсел на наркотические вещества после сильной ссоры с Ли, навредив этим не только себе, но и своему любимому. Это произошло необдуманно и младший мало что мог вспомнить из того дня: кроме моральной боли и незабываемой эйфории, после попадания вещества в организм. Теперь было всё равно на ссору, было всё равно на последствия, было всё равно на то, что его окружало — сейчас ему хорошо и большего в жизни и не нужно. «Вот бы остаться здесь, в этом моменте на вечность» — пронеслось ярко-красным текстом в голове, так и оставшись там. Весна вступила в свои права. Деревья начинали цвести, пришёл сезон дождей, но холод не ушел из их отношений, а на душе веснушчатого так и красовались ярко выраженные шрамы с не зажившими ранами, что будут напоминать о себе всю его оставшуюся жизнь. Он не смог отпустить чёртового наркомана, надеясь вытащить его из этого дерьма и жить дальше, будто ничего не произошло. Но сможет ли он? Дело даже не в этом… А хочет ли этого парень с отросшими крашеными чёрными волосами? Чонин сам не знал, хочет ли этого. Ему хорошо, ему хочется больше этого дурманившего чувства, а Ли, плача, пытается убедить его прожить без дозы, как раньше, где они были счастливы, не зная всего этого дерьма. Но, как раньше уже никогда не будет. Поздно. Да, когда он приходил в чувство, то с грустью смотрел на некогда солнечного мальчика, чьё свечение невозможно было потушить до нынешнего времени. Сейчас же это совсем не так. Увидеть улыбку на его лице — вот, что теперь казалось нереальным и недоступным, за пределами реальности.***
Нос Яна был перепачкан в белом порошке, а под глазами красовались ярко выраженные мешки, словно он вообще не спал. Глаза полны усталости, до боли худое лицо и кожа с нездоровым оттенком — это всё так и бросалось в глаза. Раньше взгляд приковывался к необычной внешности, что заполняла каждый уголок мозга, оставаясь там надолго, не желая покидать мысли. Сейчас же больной вид, казался более чем привычным, а некогда здоровый вид понемногу забывался. Ёнбок сидел рядом на полу и молчал, но и говорить здесь было нечего. Тёмноволосый снова и снова срывался, не оставляя надежды. Сейчас он пришёл в чувство, но опять же – это временно. Надежд вытащить его не было, да и желания становилось всё меньше. Хотелось просто проснуться и забыть весь этот ад, что происходил с ним на протяжении долгих месяцев. Почему старший всё это делал? Любовь? Жалость? Чувство вины? Всё вместе, но доминировала здесь она — привязанность, появившаяся за долгие месяцы вместе. Любовь постепенно сходила на нет, но привязанность оставалась. Жалость была по большей части к себе, а чувство вины постепенно росло. А друзья? А семья? Где же они все? Друзья не хотели лезть во всё это дерьмо, испарившись практически сразу. Единственный друг и опора — это Хёнджин, но старший не хотел и его впутывать в эти сети, из которых не было выхода. Феликс был из детдома, а младший потерял все связи с родителями ещё до отношений с веснушчатым, посему помочь им было некому. Они были вдвоем. И выбираться им придётся тоже вместе, вот только тащил пока что один старший. Но какой толк в отношениях, где ведёт один, а другой стоит, словно истукан на одном месте, противясь в каких-либо действиях со своей стороны?***
— Чонин! — разуваясь кричал блондин. На улице давно растаял снег, но всё ещё было прохладно, чтобы избавиться от верхней одежды целиком, посему парень снимал свою тёмную куртку, оставшись в простой чёрной футболке. Он принёс вкусный ужин, надеясь застать своего парня в адекватном виде, что когда-то казался обычным. Хотелось просто вместе посидеть, поболтать ни о чем, как раньше, когда они не знали всего этого. Но все надежды разрушились, когда старший увидел белый порошок с каплями крови на столе. В такие моменты он ужасно пугался, боясь потерять единственного важного человека в своей жизни. И этот раз не исключение. Пакеты с вкусной, пока ещё горячей едой были безразлично брошены на пол, где стояла уличная обувь и всякий хлам. Подбегая к бледному парню, что лежал на диване, ловя собственными глазами яркие звёзды, Ёнбок очень испугался за него. Чёрт, тот снова сорвался. — Чонин, ты видишь меня?! — испуганно тараторил старший, махая руками перед чужим лицом. Биение сердца отдавалось глухим звоном в ушах, а в уголках глаз скопились маленькие капли солёных слёз. Казалось еще чуть-чуть и он заплачет. Что же может чувствовать близкий человек в этот момент? Момент, когда кто-то важный для тебя может вот-вот умереть, получив ту самую долгожданную свободу, избавившись от всего плохого в его жизни. Может боль, а может страх. Ли лишь чувствовал то, как дрожит его тело, в особенности руки. Ноги всегда становились словно ватными, и он просто падал на колени, мысленно молясь всем Богам, чтобы его парень выжил. В такие моменты, он сам был готов умереть за него. Продать свою душу, органы или ещё чего, но лишь бы тот самый был живым. — Ликси-и, — под кайфом тянул тёмноволосый. От облегчения, что тот живой, блондин смог нормально дышать, а дрожь понемногу успокаивалась, отходя на задний план. — Прости, я не сдержался, но я больше так не буду! — врал Ян и Феликс это знал, но согласно кивнул. Он больше не верил всем этим глупым детским сказкам, что рассказывали малышам перед сном. Конечно, тот будет так делать, по-другому он и не сможет. А Ли терпит, крича в голове самому себе: «Терпила!» Сев на диван к лежащему ни живому, ни мёртвому телу, он гладил младшего по волосам, успокаивая этим незамысловатым движением себя. Руки путались в пушистых, пока ещё чистых волосах, стараясь этими незамысловатыми действиями окончательно унять дрожь. — Ликси, — тот выбыл из своей прострации, поворачиваясь на приятный голос. А ведь когда-то Чонин мечтал быть всемирной звездой, выступать на сцене перед любимыми фанатами и увезти своего парня подальше от несправедливости. Теперь же этот парень только и мечтал, что спасти Яна от всех проблем. — Я правда так больше не буду, если ты сделаешь для меня кое-что, чтобы понять лучше. — Что же? — он с некой надеждой смотрел на младшего, ожидая услышать ответ, а тот, словно специально молчал. Но ,убрав чужую руку, осторожно заговорил. — Попробуй этот порошок, — Чонин достал из своего кармашка штанов маленький прозрачный пакетик с белым содержимым. А другой узнал это вещество, отказываясь верить в происходящее. Старший громко сглотнул, смотря на неестественно белое, с оттенком зеленого лицо, ожидая услышать смех или ещё что-то, но не это. Ему не хотелось верить. Тёмноволосый поднялся, приближаясь к шее любимого. Мягкие поцелуи бабочки, дурманили голову, но где-то далеко в голове ощущались они не так, как обычно, а так, словно от бабочек остались одни черви или трупы некогда красивых созданий, что могли дурманить голову и отзываться приятной щекоткой в животе. — Пожалуйста, — опалив горячим дыханием, шептал в шею младший. — Ради меня! — восклицал Ян, водя холодным носом по разгоряченной красной шее, что от таких простых действий покрылась приятными мурашками. Феликс громко выдохнул и, ничего не говоря, протянул трясущуюся руку, ожидая, пока ему отдадут пакетик с запретным веществом. Чонин улыбнулся настолько ярко и широко, что Ли сам улыбнулся в ответ, вышло натянуто и немного не искренне, но никого это не волновало. Быть может лишь больное от печали сердце. Такую улыбку на чужих губах веснушчатый не видел очень давно, стараясь запомнить её надолго. Тёмноволосый постарался сесть ровно. Криво да косо, но это получилось. Аккуратно открыв пакет с содержимым, он высыпает нужное количество на столешницу. Руки знали все эти действия так хорошо, что будучи с закрытыми глазами, он бы смог прекрасно это сделать. Мозг Феликса кричит, прося остановиться, убежать как можно дальше и не возвращаться больше сюда никогда. Дрожащие руки сделали дорожки, вручая свёрнутую в трубочку бумажку. Ли вдыхает в себя порошок, не ощущая больше ничего в этом мире. Он смотрит на зависимого возлюбленного, не понимая собственных чувств и эмоций, словно всё вокруг стало более спокойным. Таким непривычным. Все переживания куда-то улетучились, не оставив после себя абсолютно — ничего. За окном машины не ездили уже так громко, а соседи не казались такими шумными и раздражающими. Эффект медленный, но отличный. Чонин котёнком жмётся ближе, опаляя алые раскрытые губы напротив. Тянется за поцелуем и получает этого. «Два чёртовых наркомана,» — пронеслось в его голове. Видимо остатки здравого ума всё ещё есть, но он ощущал, как с каждой секундой те становятся всё слабее, постепенно пропадая. Язык Ёнбока находит чужой скручивая их в страстном танце, не похожий на что-либо другое — это всё ощущается совершенно по-другому, не так, как на трезвую и отлично мыслящую голову, что даёт отчёт в личных действиях. Младший взбирается на чужие, немного тощие бёдра, двигаясь тазом к слишком быстро возбужденному члену. Старший сам и не заметил того, как быстро возбудился. Всё было иначе. Поцелуи выходят немного неаккуратными, зубы часто сталкиваются, издавая скрежет, но парни не делают на этом особого акцента. Отдаваясь ощущениям полной эйфории, Ян активно двигает тазом так, что их члены постоянно соприкасаются, отдаваясь приятной волной по всему телу. Стоны в редко прерываемые чем-либо поцелуи, так и сводят с ума обоих парней. Их желание друг к другу всё растёт, как и богурок в штанах. Перевернув младшего на спину, Ли устроился между разведенными ногами, намереваясь снять все вещи с того. И тот дал это сделать, словно всё это время читал его мысли. Мятая домашняя футболка оставляет после себя некий холодок, отчего появляются мурашки на верхней части тела, а может и на нижней тоже. Домашние штаны оказываются на полу, вместе со знакомыми боксерами. Красивый, с аккуратной головкой член ощущает свободу и легкую прохладу. Ёнбок хищно облизывается, ощущая во рту от этого простого и вполне обычного действия остатки порошка. Припав губами к твёрдым бусинам соска, он поочередно вылизывает их, иногда прикусывая, давая такими манипуляциями огромное удовольствие. Одна из рук ложится на стоящий член, размазывая по нему природную смазку. Ёнбок отстраняется от столь занятного действия. Младший удивлено смотрит, закрывая свой рот стонами. Лишь иногда он покусывал фаланги пальцев, стараясь сдерживать стоны от эмоций внутри себя. Блондин сплёвывает на руку, хорошенько размазывая по пальцам. Тёмноволосый же покорно ждёт, внутри сгорая от возбуждения. Тёплые мокрые пальцы нащупали сжимающиеся и разжимающиеся колечко мышц, что покорно ждало своего часа. Ян начинает кусать губы, от приятной щекотки. Он старался сдерживать себя, не насадившись самостоятельно на чужие пальцы, но Феликс не заставляет себя долго ждать, врываясь в разгоряченное тело одним пальцем и до конца. Палец хорошенько раздвигал давно не тронутые стеночки, дабы не причинить в будущем никому из них дискомфорта. Чонин же не знал куда бы себя деть, его руки крепко сжались, на одной из подушек, что лежала на диване. Ли же, сильно увлёкшись, не заметил этого действия. Второй палец входил медленнее и в разы туже, но войдя полностью он стал раздвигать пальцы на манер ножниц. Младший же ощущал не просто дискомфорт, а словно его пытаются порвать на две равные части. От наркотика, что находился в его организме практически постоянно, любые ощущения в плане секса становились в разы ярче, как и растяжка. Со временем Яну перестало казаться, что его пытаются разорвать или убить вовсе. Когда чья-то рука обгладила простату, тёмноволосому показалось, что его ударили током. И это ощущение можно было сравнить с лучшим наркотиком, но всё вместе давало лучший эффект. Вторая рука Ли уже лежала на своём члене, поглаживая его. Из-за небольших своих пальцев, Ёнбок посчитал, что два будет мало, посему и добавил третий. Чонин был в конкретном шоке, сдерживая порывы отпрянуть и просто подрочить или оставить два пальца, но ни как не три. Как только пальцы прошлись по комочку нервов, вся боль сама собой забылась, уступая место наслаждению. Веснушчатому нравилось смотреть на то, как парень под ним извивался, умоляя о большем. В какой-то момент старший почувствовал головную боль, но та быстро отступила. Рука по-прежнему лежала на члене, обводя все самые чувствительные места. Конечно, это не сравниться с ощущениями, когда ты внутри кого-то, но тоже неплохо. Когда он ощутил, что в скором времени кончит, то отпрянул, вытаскивая за собой и пальцы. Чонин ощутил пустоту, посему он поднял негодующий взгляд на своего парня, требуя этим продолжения. Ли широко улыбался, словно дурак, а младший хмурился. Приблизившись, он продолжил дразнить своего парня, оставляя по его телу лёгкие поцелуи и переодически кусаясь. Укусив больного оттенка кожу в последний раз, блондин понял, что после него останутся синяки, но эта мысль будоражила, подталкивая на следующие действия. Сплюнув на свой венистый стоящий член огромное количество слюны, Ёнбок принялся хорошо её распределять, смешавшись с природной смазкой, она словно бы блестела от лунного света, что попадал через окно находящиеся неподалёку. Представив к сжимающемуся колечку мышц член, Ли на секунду задумался, но сразу же отогнал все мысли и сомнения. Немного надавив, Феликс вошёл в чужое податливое и нуждающееся тело мокрой и алой головкой члена. Чонин громко выдохнул, откидывая голову назад. Он выглядит сумасшедшим наркоманом, но разве он таким и не был? «Нет» — убеждал себя старший. Он же пообещал ему, что это в последний раз. Небольшие пальцы грубо сомкнулись на тазобедренных костях, так, что ногти впивались в мертвого оттенка кожу, не давая слезть или убежать, но младший и не собирался. Ему было хорошо в голове ни единой мысли, а сбежать уж тем более. Проталкивая половой орган дальше, старший до боли закусывал губу, ощущая узость и тепло внутри тела снизу. На ярких устах появились капли крови, что попали в рот, теряясь где-то там. Ян громко стонал, хоть веснушчатый и не вошёл в него до конца. Как бы тому не хотелось растянуть это удовольствие, он услышал охрипший голос: — Черт, Ликс! Войди уже до конца, — на этих словах он протяжно застонал, ощутив как чужой член резко вошёл в него до конца, надавив при этом на простату. Но Ли не дал времени привыкнуть, выходя практически полностью, лишь головка оставалась внутри, соединяя их тела. Двинув бедрами вперёд, по квартире раздался характерный хлопок. Ян стонет так громко, так нуждающе. В глазах Феликса же всё плывет, словно эффект блюр. Он бешено врывается в чужое тело. Толки размашистые, попадающие каждый раз по небольшому комочку нервов. Пальцы на на ногах младшего сжимаются, а глаза сами собой закатываются. Хотелось продлить этот момент настолько долго, насколько это возможно. Чужие две половинки ужасно болели, окрасившись в фиолетово-розовый оттенок. Член появлялся и пропадал, где-то там глубоко. Описать то, что эти парни сейчас чувствовали невозможно — таких слов просто нет. Тут в голову старшего резко ударили старые воспоминания с его парнем и тем самым другом. Время, когда он был счастлив. Время, когда от проблем было лишь слово. Толчки не прекращались, но мысленно тот был не здесь, а где-то далеко со своими воспоминаниями. Было бы хорошо вернуться назад, где всё хорошо. Младший начал сжиматься, намекая этим, что оргазм близок. Приблизившись к губам, что громко стонали и выкрикивали его имя, он словил их втянув в мокрый и пошлый поцелуй. Ян вскрикивает изливаясь на чужой пресс, но толчки прекратились ни сразу. Ёнбок почувствовал как сильно сжался Чонин, посему не протянул долго, кончив глубоко внутрь. Его светлые волосы прилипли к потной шее, а тело всё было мокрым, словно он попал под ливень. Выйдя из младшего, Ли сел рядом. Из чужого отверстия полилась белёсая жидкость, капая на диван, после чего останутся пятна. Но этим все не закончилось. Наркоману явно было мало, он перекинул ноги, усаживаясь на чужие бёдра. Веснушчатый смотрел удивлено с вопросом. — Что ж.. Теперь я буду сверху, — ухмыльнулся тот. «Псих»***
Проснувшись на утро, Феликс обнаружил себя на полу. Спина ужасно болела, но головная боль и сушняк были были сильнее. Кое-как встав, он направиться на кухню, дрожащими руками наливая в стакан воду из под крана. Но этого было мало, приблизившись ртом к крану, он стал жадно пить. Напившись вдоволь, Ёнбок шатаясь направился к шкафу, беря чистые вещи. По пути в ванную, он обнаружил ужин, что они так и не съели. В отражении зеркала, что находилось в ванной он увидел ни себя, а другого человека, смотрящего прямо на него. Под глазами были яркие синяки, а шея была вся в засосах, веснушки настолько поблекли, словно блондин не был месяц на солнце. Ужаснувшись, он схватил тональный крем, замазывая всё: синяки, укусы и засосы на шее, веснушки, что и так почти не было видно. Одевшись, он снова взглянул на себя. Выглядел уже похожим на человека, но не на себя. Казалось, будто потух окончательно. Разглядывая себя, он почувствовал сильный порыв тошноты. Упав на холодный кафель коленями, он выплюнул всю пищу и в добавок желудочный сок. Времени было мало, вытерев рот тыльной сторон руки, он поднялся. Выходя из ванной, Ли обнаружил всё ещё спящего парня, измученно улыбнувшись, он обулся и ушёл.***
Желание возвращаться после трудного дня домой — не было, как и выбора тоже. Устало попятившись домой, Феликс мечтал, как придёт домой и ляжет спать. Весь день ему хотелось пить, а есть было невозможно. За всё это время он ходил и блевал раза так три. И веснушчатый точно пометил себе в голове, что больше никогда в жизни не будет употреблять наркотик. Входная дверь со скрипом открылась, впуская хозяина домой. В квартире было тихо, а свет был выключен, будто никого дома и нет. Закрывая за собой, парень выкрикнул: — Чонин! Но никто не ответил. Сил не было, чтобы разуваться и бежать сломя в голову, как всегда. Устало вздохнув, он спокойно снял обувь, проходя в квартиру и включая свет. На диване лежало тело. Ян лежал на спине, а голова его была повернута на бок, из рта виднелась белая пена. Глаза Ли чуть ли не полезли на лоб. Он принялся трясти своего парня, надеясь, что тот всё ещё жив. На кухне лежал фонарик, схватив его в спешке, блондин рукой открыл чужие веки, направляя в них свет. Зрачки были сужены, а реакции на свет — ноль. Дыхания не было и вовсе. Голос куда-то пропал, фонарик с громким звуком упал на пол, катясь куда-то в угол. Слёзы обожги лицо, смывая тональный. Руки мелко поддергивались, а сзади него лежало мёртвое тело его парня. Он знал, что рано или поздно так случится, если тот продолжит употреблять. Наркотик — это зло, зависимость и яд. Начиная принимать наркотики, человек будет испытывать искусственное, ненастоящее удовольствие, в то время как организм с первого попадания в нег начинает бороться с ядом. В один момент организм не справляется с таким сильным отравлением из-за чего наступает передозировка. Такие случаи происходят у большинства зависимых, как Ян. Дом казался, как некогда холодным и неуютным. Вдруг, эхом раздался треск стекла. Все тарелки, вазы, кружки летели на пол. Рассудок покинул молодое тело, а крик всё же прорвался наружу, смешиваясь со звуком битого стекла. Горячие слёзы падали на руки, что были в крови от осколков, но эту боль нельзя сравнить с душевной. Внутри он сгорал, пылая ярким огнем, а телом ощущал мертвый холод и желание умереть. Кровь, смешанная с слезами падала на пол к стеклу, ноги не выдержали тяжести, подкосившись и упав прямо в эти осколки.***
В этот же вечер Ли направился на излюбленную в последнее время крышу. Это место ему показал единственный друг, что скорее всего уже спал в столь ранний час. Четыре утра — в это время любой нормальный человек, будет спать, но не Ёнбок, что потерял самое ценное в своей жизни. Сев по удобнее в своей излюбленной куртке, он ощутил на разгоряченной коже холодный ветер, что колышет его длинные и волнистые блондинистые волосы, путая их между собой. Слёзы закончились, оставляя после себя безразличие к миру, но это было хуже, чем боль. Ведь лучше чувствовать что-то, чем ничего. Сидя он думал о том, как сожалеет. Взгляд был направлен вперёд, но со стороны казался не живым, а мертвым. Сердце, словно билось всё медленнее и медленнее. Чонин был зависим, и Феликс злился на это, желая, чтобы тот одумался. Но ведь и Ли был зависим, только не от наркотика, а от Яна. Ему не хватала сил уйти, избавиться от того, забыв, словно ночной кошмар. Рука потянулась к карману куртки, где лежало лезвие. Аккуратно достав его, он покрутил его в руках, будто бы разглядывая. На самом же деле, он думал о том, что получит освобождение от всех своих рук, что преследовало его. Оттянув рукав куртки, Ёнбок взял лезвие по удобнее. Надавив им по сильнее, он увидел кровь, что хлынула из вен. Первая глубокая полоска, вторая, третья.. И он отключился, умирая медленно, но верно. Суицид был ни только выходом, но и спокойствием, свободой.***
Хёнджин на утро звонил своему другу, ведь тот не вышел на работу, да и на сообщения не отвечал. Паника понемногу охватывала его и здравый рассудок. Ноги сами собой тащили на их любимое место, где они могли отдохнуть от городской суеты и парня наркомана. Войдя в здание, шаг перерос в бег и он бежал, ожидая увидеть парня, что просто не видел чужих звонком и сообщений, задумавшись о своем. Резко открыв дверь, он увидел напротив неё мёртвое тело, кровь, лезвие. А в руках была записка: «Джинни, прости меня.» Упав на колени перед ним, Хван плакал, низко опустив голову. Он сожалел, что не спас своего друга.***
С каждым днём на улице становилось всё теплее. Черные короткие волосы, падали на красивое лицо. Хёнджин стоял ровно и смотрел, находясь где-то далеко. — Ликси, прости меня. Я не смог тебя спасти. Я видел, как ты гаснешь на моих же глазах, но моей помощи было мало. И я знал об этом, но не успел сказать самого главного то, о чём молчал так долго. Я люблю тебя уже два года. Забавно да? А ты ведь даже не знал об этом, думая, что я хороший друг. Мне больно и жаль. Прости, пожалуйста. Он опустил взгляд, ощущая дрожь всем телом. Хёнджин почувствовал на щеках горячую влагу. Слёзы капали с подбородка на мертвую землю, поливая её, словно дождем. — Я похоронил вас рядом, ведь знал, как сильно ты любишь своего парня. И я не могу винить тебя в этом. Виню я только себя, что не уберег. Надеюсь на небесах есть какой-то мир и там ты счастлив. Он опустился на колени, отлаживая мягкой рукой холодную каменную могилу. Легко, улыбнувшись он встал и ушел. Знал, что вернётся сюда ещё раз. Поэтому и не прощался. Они мертвы. И он больше не увидит двух влюбленных и счастливых парней. Один из которых занял его больное раком сердце.Но, кроме зависти холодной, Природы блеск не возбудил В груди изгнанника бесплодной Ни новых чувств, ни новых сил; И все, что пред собой он видел, Он презирал иль ненавидел. М.Ю.Лермонтов Поэма «Демон»