«Отношения»

      Энди смотрит в глаза Миранды и впервые действительно ясно понимает, что не знает о ней ничего. Образ женщины, что она упорно рисовала себе несколько прошедших недель, разбивается от четко выверенных ударов плети. После каждого удара, жгучей болью расползающегося по телу, Энди ждет, что Миранда остановится, прижмет к себе и будет долго-долго извиняться и целовать, вымаливая прощение. Но этого не происходит, и Энди даже затрудняется сказать, сколько длится ее пытка.       Ей кажется, что ее Миранда не может быть на такое способна — может, она и не знает, сколько лет ее дочерям и какую кличку носит их собака, но в чем-то столь важном она ошибаться просто не может. Но когда женщина, стоящая напротив нее в коридоре протягивает руку, чтобы коснуться ее ладони, Энди яркими вспышками видит лишь то, как эти тонкие изящные пальцы сжимают ее горло, лишая кислорода.       — Не подходи, — она отшатывается назад, рука Миранды послушно замирает между ними.       — Андреа, — собственное имя обжигает не хуже капель воска, падающих на обнаженную грудь. Энди отчаянно пытается услышать в ее голосе хоть каплю раскаяния, хоть что-то, за что можно зацепиться и построить на сгоревших дотла руинах новую сказку, но не слышит. Миранда остается все так же холодна и невозмутима, и кажется разве что немного разочарованной.       Энди пытается понять, как она вообще могла быть такой идиоткой, и не находит ответа. Кажется, что даже светло-серые стены дома Миранды над ней смеются.       — А чего вы ожидали, Андреа? — своим проклятым ровным тоном спрашивает Пристли, и Сакс чувствует, как внутри нее с громким звоном разбитого стекла рушатся последние надежды.       «Не этого, точно не этого», — хочется кричать ей, но она не кричит. Ей хочется орать до хрипов в голосе, хочется плакать, хочется ударить Миранду, в конце концов — отвесить болезненную звонкую пощечину и наслаждаться красным пятном, что наверняка останется на ее фарфорово-бледной коже, но она понимает, что женщина на самом деле не заслуживает ничего из этого. Миранда ее предупреждала, Миранда не раз говорила о том, что именно ей нужно. И то, что Энди не желала ее слушать, предпочитая рисовать в голове воздушные замки — не ее вина. Осознание этого больно саднит где-то внутри, тисками сжимая грудную клетку.       — Ничего, Миранда, — тихо отвечает она и выходит из дома.       Они обе знают, что больше она не вернется, но Миранда не пытается ее остановить. Лишь на секунду обернувшись в дверях, Энди видит на лице женщины какую-то новую, еще неизвестную ей эмоцию, но решает, что это больше не ее дело.