Яблоко Эдема

Харрикейн ощущается как огромная игровая площадка для Уильяма Афтона. Разумеется, опыты над ОСТАТКОМ всегда были первостепенной целью, но… Нужно совмещать приятное с полезным. Хотя изначально это было незаметно для него самого, убийства действительно стали своеобразным наркотиком для него. Еще, еще, еще! Сладкие детишки, истекающие кровью в вонючих костюмах приводили его в почти что животный восторг. Такой несколько необычный способ снять стресс становился не просто привычным, но и желанным. Одно убийство, два, пять, десять, какая разница! С каждой жертвой хочется лишь перейти к следующей. У такой кровавой жатвы лишь один недостаток. Простое мясничество если не наскучивает, то превращается в рутину. Однако… Хороший мясник должен попробовать мясо, что разделывает, да? Афтон со стороны казался добродушным семьянином, который всегда может найти общий язык с детьми, в отличие от того же Генри, который был слишком нелюдим и депрессивен, чтобы поддерживать такой образ. Очевидно, самому Уильяму тоже нравилось его положение в обществе. У него в голове отпечатался момент, когда еще совсем маленькая Элизабет, играя с отцом, полушутя спросила: "Папа, почему у тебя такой большой живот? У тебя там дети?". Наверняка, спроси она это сейчас, всем было бы ужасно неловко. Да, Уильям Афтон в те времена был тучен, и, да, дети у него "там" действительно бывали, даже пару раз. Ах, как же он жалеет, что не додумался до этого в первые разы! К сожалению, ему уже никогда не узнать, какой на вкус была, например, Чарли. Уильям обнаружил гастрономические свойства трупов совершенно случайно. В любой другой ситуации, он как всегда попытался бы их спрятать, запихнул бы в аниматроников, просто выкинул бы, в конце концов! Но… Ох, это очень сложно объяснить. Бывало ли у вас когда-нибудь чувство, когда вы видите что-то настолько маленькое и милое, что вам хочется вспороть этому существу брюхо, как ягненку, расчленить его крошечное тельце, стянуть кожу аккуратным разрезом, снять мясо с ребер, можно даже не пытаться готовить, просто вонзиться зубами в эту нежную детскую плоть и полностью отдаться голодным инстинктам? Уильям Афтон не был слабовольным человеком, но перед соблазном он устоять не то что не мог, просто не хотел. Очередной ребенок пал от безжалостной руки Мясника из Харрикейна. Афтон стоит над истекающим кровью тельцем, тяжело дыша. Он не волнуется перед убийствами уже как пару лет, это совершенно другое чувство. Азарт ли? Страсть? Голод, в конце-концов? Темные мысли просачиваются в и без того неустойчивый разум детоубийцы. "Будет лучше, если тело не найдут. Никогда." Безжалостный голос разума пытается оставаться прагматичным, хотя сам Уильям прекрасно понимает, что сделает это не ради сокрытия тела. Никто не узнает, если он избавится от всех улик на месте же. Человеческая плоть подобна фрукту с дерева познания добра и зла. Не вкусив нельзя познать истину человеческой сути. Может ли быть людское слияние чище, чем поглощение одного другим? Серебрянные глаза Афтона впервые за долгое время загораются алчным блеском. Грехопадение уже совершено, совершилось еще тогда, когда он осмелился на первое убийство. Если ад и существует, он и так в него попадет. Так есть ли что терять?.. Он встает на колени перед трупом ребенка. Очаровательная маленькая девочка с застывшей эмоцией страха и агонии на бледном лице. Уильям бесцеремонно стягивает с нее одежду, обнажая неуклюжее тельце. Но не стоит долго на него засматриваться. Яростный взмах топора проламывает ребра и разрубает хрупкий позвоночник. В детской груди зияет огромная кровавая дыра, источающая сок жизни. Удар, еще удар. В детском теле недостаточно крови, чтобы залить ею весь пол, но ближайшее окружение, включая самого убийцу, оказывается залито красной плазмой. И без того широкая улыбка на лице Уилла кажется еще больше. В глазах сияет истинное безумие. Нет! Удовольствие. Близится темное пиршество. Превратив тело девочки в кровавую массу, Уильям припадает к месту, где раньше была грудь, чтобы достать сердечко. Мешочек с кровью лопается в его мощной ладони. Все это тело полностью в его власти. Все еще с легкой нерешительностью, он выискавает себе кусочек плоти, изрубленный топором. Кладет в рот, боится жевать, даже трогать языком, чтобы до конца отгордить себя от такого животного поведения. Но природное любопытство берет свое. Сначала мясо, кажется, не имеет вкуса вовсе. Какое-то подобие резины с вкраплениями крови. Уильям жует еще пару секунд, пытаясь уловить хоть какой-то вкус. Экстаз. Эйфория. Зрачки расширяются, почувствовав прилив греховного удовольствия. Кисловато-сладкий вкус, что-то между курицей и свининой, только более жилистое по текстуре. Детишки действительно сладкие, хе. Уильям закрывает рот рукой, все еще пытаясь осознать произошедшее и широкими глазами осматривая тело, лежащее перед ним на полу. Это так неправильно, но… Он засовывает в рот еще один кусок. Еще один, еще, всего еще один! Это даже не настолько вкусно, учитывая, что мясо сырое и не слишком хорошо обработано, но психологический эффект тоже играет роль. Это метафорическое полное владение над телом ребенка, пожалуй, заводит его еще больше, чем сам факт убийства. Уильям снова берет топор, чтобы расчленить остатки тела. Нога, и так едва прикрепленная к телу, с хрустом отрывается, только для того, чтобы отправиться в рот гегемона. Уильям кусает мясо так, будто просто пришел на барбекю. Если бы не его безумный взгляд, полный извращенного счастья, могло показаться, что просто сотрудник ужинает после длинной смены. Частично, так и было… Разве за свою работу Уильям не может немного побаловать себя? С подбородка стекает струйка крови, но Афтон даже не обращает на это внимание. Черт возьми, он даже не удосужился расстегнуть пиджак! Если кто-то увидит всю эту кровь, будет не очень приятно. Но сейчас не время об этом думать. Блюдо стынет с каждой минутой. Обглодав бедро, он решает далее не церемониться вовсе, поэтому впивается в бок девочки, даже не пытаясь отрезать себе кусочек. Он вырывает целые куски зубами, прерываясь лишь на стон удовольствия и маниакальное хихиканье. Только когда он добирается до тазовой кости, к нему ненадолго возвращается благоразумие. Он с легким недоумением осматривает свою "столовую" и тело ребенка, от котрого уже мало что осталось. Уильям слегка кряхтя встает и вытирает рот карманным платком. Было бы немного подозрительно, откажись он от ужина по возвращении домой, так что с этим нельзя увлекаться, хехе… Тело ребенка печально лежит в лужице крови. С легким отвращением то ли к трупу, то ли к самому себе, убийца прячет объедки подальше от любопытных глаз персонала. Тем не менее, сегодняшний опыт был крайне удачным. Оказывается, детей можно использовать не только как источник ОСТАТКА… Может, стоит обновить меню пиццерии?