Я не закончил

Знал ли Эфе о том, что сядет за решетку вместе с Карталом? Разумеется, знал. К гадалке не ходи, но эти двое связаны на небесах, как правое и левое яичко, но такой прочный союз никак не радует Эфе. Особенно сейчас, когда на соседней койке, закинув ногу на ногу, лежит Картал, держа в руках книгу “Сумерки”, и только Аллах знает, где он ее достал. — Умереть за любимого человека — не самая худшая смерть. Эфе смотрит на него, как на ебанутого. Картал воистину вознамеривается довести его сначала до белого каления, а потом до чего-нибудь еще. Цыпленок берет измором и вместе с тем штурмует его терпение, как крепость Аланьи, вот уже несколько часов. — Хуже смерти оказаться с тобой в одной камере, — отмахиваясь, проговаривает Эфе, делая вид, что ему все равно, лишь скрещивает руки под головой, продолжая лежать. — Хэ-хэ-хэ, — в своей манере смеется Картал, на грани смеха и асфиксии. Эфе знает, что на этом лице широченная улыбка и привычка обязательного переглядывания. — Без меня ты бы умер со скуки, — нараспев произносит Картал, распуская свои руки, как птица в танце. Эфе с сомнением смотрит на него исподлобья, а потом косится на книгу в его руке. Молчание в этом случае — знак согласия, но не в случае Эфе. — Поцеловал бы руку, не пришлось бы скучать, — Эфе даже не пытается скрыть скепсис, что лишь сильнее веселит собеседника, заставив отложить книгу в сторону. — Большая разница, — спорит Картал, поднявшись на кровати. Он садится на край, всем присутствием угрожая, что чтить цыганские традиции есть самое ценное. — Я кучу раз видел, как тебе целовали руки, – не унимается Эфе, но, кажется, эти доводы никак не убеждают Картала. Комиссар всегда считал эту традицию ниже достоинства человека и искренне не понимал ее значения до некоторых пор. Эфе даже согласен, где-то в глубине души, что Картал правильно ответил на “знакомство” коллег по тюрьме дракой, но не перед тем, как им нужно быть ниже травы, не перед заключенными, с которыми нужно договориться. — А я — нет. Это другое. Только отцу поцелую, тебе-то что? Мог бы и сам, раз для тебя это ничего не значит. Эфе равнодушно пожимает плечами, и улыбочка на его лице, и без того едкая, цветет всеми оттенками издевки. Даже в четырех стенах, без подмоги он умудряется хранить гордость. — Проще простого, – бывший комиссар закатывает глаза и фыркает, но Картал наигранно разочарованно покачивает головой и звонко цокает языком, едва ли не со смехом наблюдая за ним. — Правда? — он широко усмехается, хотя скорее скалится, и впивается пальцами в старый матрас. Горе-полицейский будет учить его тому, что нужно уметь проигрывать, нелепость-то какая. Картал медленно, с ленцой обходит кровать с правого бока и упирается коленом в матрас, а после одним скользящим движением оказывается ближе, оперевшись по двум сторонам от головы Эфе. А затем, перенеся вес на одну руку, пальцы другой подносит к губам, заставляя повернуться к себе. — Эфе, — шелестит над головой голос Картала, и Эфе шипит, смотря снизу вверх. Картал излучает покой всем своим существом, но именно сейчас это нисколько не успокаивает. — Пошел ты, — Эфе отчаянно грубо пихает ладонями в грудь нависшего над ним, такого неожиданно тяжелого и широкого, Картала. Эфе чувствует себя идиотом, и его это злит. — Полегче, комиссар, полегче, не ты ли сказал, что это проще простого, — елейным голосом проговаривает Картал, не шелохнувшись, скопировав ту самую издевку. Эфе дергается, как от оплеухи, и теперь, вместо того чтобы отталкивать, наоборот впивается в руку Картала пальцами, не позволяя отстраниться. Вот уж не ради спора, драк и увольнения он пережил экзистенциальный кризис, переродился в феникса и пошел на сделку с попертой ногой гордостью. Не сегодня и не в этой жизни. — К черту, я не стану упрямиться, — сдается Эфе и подтягивает чужую руку к себе, легко и коротко касаясь губами и обжигая кожу дыханием. Очарование сникает, сменяясь здравым опасением за сохранность своей жизни, но Картала это не пугает, лишь наоборот — забавляет и стимулирует продолжать. Он поехавший, не отпускающий хватки, и на самом деле испытывать его терпение — все равно что играть в русскую рулетку: никогда не знаешь, когда тебе в висок прилетит пуля. — Если бы я был лучше осведомлен, то обязательно приобрел бы по пути цветы, — шутит Картал и хитро улыбается, проводит большим пальцем по его нижней губе, скользит пальцами по правой стороне лица с поразительной для такого, как он, мягкостью, но в конце хлопает по щеке. — Хороший мальчик. — А теперь твоя очередь, — Эфе мягко улыбается, но под этой фальшивой улыбкой слишком очевидный обман. — Не стану, говорил же, — противится, но все же не отпускает своей руки и скользит по ней ладонью, дотрагиваясь до шеи, наблюдая за тем, как Эфе прикрывает глаза и теснее льнет к его пальцам, с намеком на упоение прислушиваясь к прикосновениям. Для него все это тоже впервые и так же странно, и напрочь отнимает всю концентрацию. Картал чувствует всем своим нутром – это противное чувство, из-за которого между лопаток неприятно сводит. Эдакое ощущение стремительно грядущего со спины пиздеца. В любое другое время он бы и подумать не мог, что сделает нечто подобное, но сейчас инстинкты вкупе с рефлексами диктуют свое. Эфе ослабляет хватку неожиданно, и Картал, выпустив из пальцев его руку, заваливается на кровать от резкого полицейского броска, как-то нелепо сучит ногами и медленно отползает назад до тех пор, пока не упирается в изголовье кровати. Подловил-таки. Эфе без лишних цацканий дергает его к себе и садится сверху, фиксируя руки на месте. — Я не закончил, — сахарно и как-то нараспев мелодично выдает Эфе. У них с Карталом практически одинаковые весовые категории, а возможность оказать сопротивление он предусмотрительно отсек, когда схватил и зажал его руки. Вжатый в кровать самодовольной тушей, Картал чувствует себя глупо, беззащитно и… комфортно. Осознание последнего заставляет невольно и как-то нервно облизнуть нижнюю губу. — Аллах, да слезь с меня, — устало выдает Картал, беззлобно усмехаясь, когда Эфе рассматривает его с видом человека-комиссара. Он сдавленно воет и мотает головой, чтобы в следующее мгновение недовольным взглядом уставиться в нависающее над ним лицо. Эфе хватает его за шею и подается вверх, впиваясь в его губы. Он целует грубо, обрывает дыхание и пальцами впивается в жилистую шею. Картал сдавливает коленями его бока и толкает его в плечо, опрокидывая Эфе на спину и взбираясь на его бедра, победно надкусывает, губами ловит болезненный стон и языком слизывает соленую кровь. Улыбка Эфе – это улыбка змеи, которая точно знает, что сегодня она станет чьей-то проблемой в будущем. — А теперь закончил?