Опасен горький миг любви.

      Пустота. Чувство, убивающее всё на своём пути. Оно безжалостно, оно стремительно, оно навсегда. Оно ощущается словно черная дыра в душе, которая не просто разрастается, а высасывает из тела всю жизнь или хоть какой-то намек на жизнь. Говорят, со временем, пустота внутри людей пропадает, заполняется кем-то или чем-то, но это далеко не так. Есть затычки, пробки, которые позволяют лишь на какое-то время перестать чувствовать эту бездонную дыру в себе, но она, по сути, никуда не уходит.       Именно это чувствовала Ясмин, глядя на медленно опускающееся тело, завернутое в белую ткань. Ничего, кроме пустоты.        Адиль был тем самым первым и, возможно, единственным, кто помог ей почувствовать себя хоть на минутку счастливой и любимой. До него, она прежде не испытывала чего-то, что люди называют любовью. И сейчас человека, пробудившего в ней это чувство, навсегда опускают в холодную, безжизненную, сырую землю.        Любовь. Ясмин впервые пробовала это слово на вкус. Такое обыденное, типичное, то, что человек слышит каждый день. Но не чувствует. А она смогла. Хоть на краткий миг. Хоть сколько-то, но смогла.        И непонятно, сможет ли снова? Сейчас, стоя на кладбище, в окружении совсем небольшого количества народу, она испытывала всю горечь последствий своей любви. Чертовой любви.       Возможно, если бы она не влюбилась в него, если бы не чувствовала того самого волнения в присутствии него, тех самых бабочек, она бы сейчас не стояла опустошенная, как хрупкая и такая красивая фарфоровая кукла, стоящая под палящим солнцем, одетая во всё черное, без единого признака на жизнь.       Ясмин почувствовала лёгкое касание на своем плече.       Обернувшись, она заметила Джека. Он стоял с опущенной вниз головой, и даже его спина, которая всегда находилась в идеально ровном положении, словно он проглотил шест, была сгорблена, будто под давлением неведомой тяжести. Парень, видимо, хотел ей что-то сказать, но в тот миг, как он посмотрел на неё, слова ушли из его головы, как-будто он и не обдумывал их, подбирая каждое слово, которое смогло бы выразить хоть каплю поддержки.       Лицо девушки было начисто лишено всяких красок. Она стояла словно призрак среди живых. Казалось, это тело Ясмин завернули в это белое полотно, закапывая его, а её дух стоит и наблюдает за этим.        Девушка и без слов поняла, что хотел сказать Эрнандес. Одного только касания, пусть и такого легкого, хватило для ощущения поддержки и опоры со стороны. Ясмин не знала, было ли ему известно об её отношениях с Адилем, догадывался ли он, понял ли он, да это было и не важно. Важно было то, что даже несмотря на свое неведение, он оказывал ей помощь, пусть и без слов. А самое душераздирающее было то, что это были её первые похороны.        Девушка оглядела присутствующих. Мало. Слишком мало народу на похоронах такого человека, пусть и «предателя», Мятежника, бедуина, торговца, да неважно кого, главное, просто человека с чистой, доброй душой. В толпе находились его друзья, которые и после его кончины будут продолжать бороться, его отец, который буквально кричал от боли, раздирающей его изнутри, даже его верблюд был, который словно человек, понимал, что здесь происходит и тоже стоял поникший, а самое главное, здесь была его возлюбленная. Та, ради которой он, фактически, умер.       — Он не заслужил этого. — послышался тихий голос из-за спины. Ясмин и Джек обернулись.        Сзади, скрестив на груди руки стоял Мустафа. Вечно веселый, с озорным огоньком в глазах, сейчас был крайне задумчивым и отстранённым. Он, как и Джек, не знал Адиля лично, лишь по рассказам своей невесты, но тоже решил прийти и поддержать её. Девушке это было важно. Хотя, по сути, именно Мустафа добился их присутствия на похоронах.        Смерть Адиля была до смешного клишированной. Он умер, защищая любимую. Однако, полиция, которая его и убила, не знала этого. И никогда не узнает. Потому что Адиль умер мятежником. Пусть и защищая, путь и спасая дочь главы партии, на это всем было всё равно.       Он умер от выстрела. От чертовой, маленькой пули, которая попала в самое сердце. В то самое, бьющееся и трепещущее ради Ясмин. Всех волновало только то, что погиб мятежник.       Кто-то был несказанно рад этому, а кто-то утратил свою единственную надежду на другую жизнь. Однако, никто из них знал, что, по сути, человек в синем не погиб. Ушел из жизни только один из них троих. Двое других, его верные друзья, Раджаб и Мади, продолжат бороться за то, что он начал. Они продолжат вселять в людей надежду, которой им так недостаёт.       — Никто такого не заслуживает. — ответил Джек, выводя Ясмин из её тяжелых раздумий, — Не важно, кем он был, кто он есть, он всё-таки тоже живой человек.        Как метко.       — Ясмин? — донёсся со стороны робкий оклик. Девушка повернула голову.        В стороне, чуть левее от Мустафы, стояла Синди. Неестественно сжатая под той же тяжестью, что и Джек. На щеке виднелась мокрая дорожка недавно пролитых слёз. Она так же, как и половина присутствующих здесь, не знала Адиля лично, но всё-таки пришла ради подруги.       Синди всегда тяжело давались похороны, даже незнакомых людей. Атмосфера смерти вечно витающая на кладбище была невыносима, от чего процесс становился ещё тяжелее. Тем более для эмпатичной девушки.        Обойдя Мустафу, Синди подойдя к девушке, повторила движения Джека. Так же невесомо коснулась другого плеча Ясмин, показывая ей свою искреннюю поддержку.       — Честно, я совсем не знаю, что стоит говорит, просто хочу сказать, что я всегда рядом. — шёпотом произнесла модель, пытаясь поймать остекленевший взгляд подруги.       — Спасибо.        Ясмин впервые подала голос с самого начала церемонии. Он прозвучал приглушенно, сухо и был охрипшим, что ясно давало понять, она страдала очень долго.       — Мы все рядом. — подхватил Джек.        Спустя несколько мучительных мгновений, тело оказалось на дне свежевырытой ямы. Оставалось только закопать. Присутствие на этом процессе было необязательно, поэтому Ясмин на негнущихся ногах отошла от могилы вместе с остальными. Стали слышны голоса, приглушенные разговоры, перешептывания, выражения сожаления семье и друзьям.        Подняв взгляд, девушка стала рассматривать людей близких с Адилем. Его отец был обессилен долгими криками и мольбами, что делало его похожим на живого мертвеца. Друзья Адиля были словно неживые восковые фигуры, которые уже не думая ни о чем просто кивали в знак благодарности.        После недолгих раздумий, девушка тоже решила подойти к ним. В самом начале похорон, Ясмин виделась с ними, здоровалась, но так и не смогла произнести слов, которые должны оказать поддержку.       — Я на минутку. — обернувшись к своим друзьям сказала девушка и, не дождавшись ответа, направилась к близким Адиля.        Подойдя к ним, она сразу же поймала на себе их взгляды, в которых читалась невыносимая скорбь и сожаление, адресованное ей.       — Я… — приглушенно начала девушка, пытаясь собрать обрывки мыслей хоть в одно членораздельное предложение, — Я, скорее всего, повторюсь как и многие, но я хочу вам выразить своё сожаление и сказать, что я всегда готова помочь вам. Если что-то понадобится, обязательно свяжитесь со мной и я…        Но договорить Ясмин не успела. Опустив взгляд, она увидела, как старик Али нежно взял её за руки, словно отец готовящийся что-то рассказать дочери.       — Дитя моё, — ослабевшими голосом начал старик. — не истязай себя. Он бы не хотел, чтобы ты так убивалась. Он всегда желал тебе только лучшего. А твои слова… Нам с мальчиками и без слов всё ясно, поверь, дитя. Не мучай себя, живи дальше, живи ради него.       — Я не смогу. — пытаясь сглотнуть всё нарастающий ком в горле, и с набегающими слезами прошептала девушка.       — Сможешь. Ты очень сильная девочка. И светлая. Душа у тебя добрая и чистая, как и у моего мальчика. Я чувствую его в тебе. Его частичку. А потому он всегда будет с тобой. И оберегать тебя будет. Ты всё преодолеешь, пусть и не сама, а с помощью друзей, но ты сможешь. Обещай мне, девочка.- в голосе Али были слёзы. Была скорбь. Была боль. Но так же, там была и надежда, которую он так хотел вселить в Ясмин.       — Обещаю. — сказала девушка, хотя бы для того, чтобы хоть как-то успокоить слабое старческое сердце. А самое главное, она почувствовала то, что пытался вселить в неё Али. И она решила попытаться потом пробудить это чувство в себе.        Ясмин повернулась к друзьям Адиля. Слова, которые она хотела сказать вылетели из головы, словно их и не было.       — Несправедливо, что никто не подходит к тебе. — высказался Раджаб.       — Ты его кальби, и, поверь мне, он желал тебе только лучшего, так что я присоединяюсь к словами Али. — подхватил мысль друга Мади.        Ком в горле у девушки увеличился так, что стало трудно дышать. Ясмин хотела что-то сказать, хотя бы поблагодарить, но после их слов, её сердце надломилось ещё сильнее. Кальби. Его кальби. Его душа, его сердце.       — Спасибо вам. — всё, что смогла из себя выдавить девушка ослабевшим голосом.       — Спасибо тебе, Ясмин, и твоему жениху. Ты очень сильная, раз смогла прийти сюда сегодня. — завершив диалог сказал Раджаб.        На большее, ни девушка, ни ребята не смогли бы. Всем было слишком тяжело, для того, чтобы продолжать беседы, однако они ощущали поддержку друг-друга, им всё было понятно и без слов.       Ясмин повернулась к последнему близкому существу Адиля. Верблюд Надим стоял понурив голову и созерцая всех присутствующих остекленевшими глазами. Глазами, которые порой казались человеческими. И сейчас они всё понимали.       Девушка подняла руку и погладила несчастное животное, так неожиданно оставшимся без хоязина. Теперь, его строптивый характер будут пытаться унимать Раджаб и Мади, что вряд-ли у них получится. Верблюд склонил голову ниже к девушке и дал ещё немного поласкать себя, скорее даже утешить.       Простояв так некоторое время, она в последний раз взглянула на Надима, верного друга её любимого, и ушла, оставив после себя ощущение чего-то светлого и нужного.        Ясмин, отойдя от отца и друзей Адиля, направилась прочь из этого энергетически тяжелого кладбища. Её друзья, Джек, Мустафа, Синди и даже Каролина, ожидали её около выхода. Подойдя к ним, она мгновенно оказалась в объятиях Каро.       — Я могу представить, что ты сейчас переживаешь, — вполголоса начала блондинка. — а поэтому не смей никого от себя отталкивать. Это не поможет. Разве он хотел бы, чтобы ты так страдала? Сомневаюсь. Мы тебе желаем только лучшего, а поэтому, пожалуйста, не отдаляйся, а постарайся принимать помощь.       — Обязательно, Каро. — шёпотом ответила Ясмин.       Выпустив девушку из объятий, учёная таким необычно теплым взглядом посмотрела на неё, мол, ты сможешь. Возможно, если бы не состояние, Ясмин улыбнулась бы, и пошутила, но не сегодня, не сейчас.       — Джаффар уже ждёт в машине. Я поеду с тобой. — уверенным голосом сказал Мустафа, подойдя к девушке.        Ясмин лишь коротко улыбнулась и кивнула в знак согласия. Попрощавшись со всеми, приняв слова сожаления, невеста и жених направились к ожидающей их дорогой иномарке. У машины уже стоял вечный спутник девушки, Джаффар. Он, как и практически все, тоже был поникшим и слишком отстраненным, что не сразу заметил приближавшихся людей.       Подойдя к машине, Мустафа учтиво открыл дверь девушке, а после и сам сел рядом с ней. Когда все устроились на своих местах, машина тронулась с места, увозя их прочь с кладбища, и подальше от пережитого. Часть дороги, Ясмин ехала глубоко в своих мыслях, повернув голову к окну. Слишком глубоко, откуда её, наверное, никто не смог бы вытянуть.       По приезде на кладбище, некоторые удивились её такому холодному выражению лица. Ни слёз, ни криков, ни рыданий. А всё исключительно потому, что в ночь перед этим, её кормилица, Зулейка, выслушивала всё это, и старалась ей помочь, если это было возможно в такой ситуации.        Страшно было не от того, что смерть настигла Адиля, а было страшно, что будет впереди.       — Я, наверное, сейчас совсем не вовремя, но как вы всё-таки добились присутствия на похоронах? Я думал, что его даже и похоронить не разрешат. — донёсся вопрос от Джаффара.       — Это надо сказать спасибо Мустафе.- ответила Ясмин. — Без него и похорон могло не случиться.       — Ой, ну вы меня в краску вгоняете. — пытаясь хоть как-то разрядить ситуацию произнес парень. — Я просто переговорил всё что нужно с нужными людьми. Присутствие Ясмин аргументировал тем, что хочет в последний раз взглянуть на того, кто нарушал покой. Синди, как её подруга. Я жених Ясмин, так что тут понятное дело. Джек и Каролина за компанию. А остальные — близкие Адиля.       — Грубо говоря, Мустафа добился справедливости. — сказала девушка.       И была права. Изначально, власти не хотели даже и похорон устраивать, преступник, в конце-концов. Однако, случилось, можно сказать чудо. Разъяснив всю ситуацию Мустафе, а именно то, что по сути, мятежник умер защищая дочь лидера партии от пули, Ясмин предложила это в качестве аргумента для того, чтобы Адиля хотя бы похоронили.       Любой человек достоин погребения и присутствие на этом процессе близких ему при жизни людей. После рассказа о том, что же случилось на площади, девушка упомянула и то, что Адиль очень многое сделал для неё и был ей дорог.       На переговорах с властями, и конкретно с отцом Ясмин, участвовал не только её жених, но и она сама, а так же Джек, что было до сих пор непонятно Кадиру. Мустафа приложил все усилия не только для проведения похорон, но и присутствие на них, хотя бы небольшого количества народу, за что девушка будет благодарна ему до конца жизни.       — Я очень извиняюсь, что меня не было на кладбище. Это…слишком для меня. С детства ненавижу такие места. — произнес охранник.       — Ничего, ты и так очень многое сделал и без этого. — отозвалась Ясмин.       — Если бы. — угрюмо ответил Джаффар.        Остаток дороги они проехали в полной тишине, каждый в своих мыслях и воспоминаниях. Пытаясь отвлечься от разъедающей пустоты, Ясмин созерцала меняющийся за окном пейзаж, попутно вспоминая строчки из недавно прослушанных песен.        Спустя какое-то время, машина подъехала к воротам золотой темницы девушки, хотя, ей всё чаще удавалось сбегать из неё.       Выйдя из машины, и зайдя во двор дома, Ясмин практически сразу попала в объятия Зулейки, что хоть на немного, но успокоило девушку. Теплота и забота, излучаемая кормилицей была осязаема и сразу окутала несчастную девушку.       Выпустив Ясмин из рук, Зулейка посмотрела на Мустафу, который всё это время наблюдал за долгими объятиями.       — Спасибо тебе. Ты не представляешь, сколько ты сделал. — благодарным голосом произнесла Зулейка.       — Я не мог пройти мимо чужой беды. — кивнув головой ответил парень, — А теперь, я вынужден вас покинуть. Принцесса доставлена в башню в целости и сохранности, а мне пора домой, решать бытовые вопросы.        Отвесив шуточный реверанс, в попытке разрядить обстановку, Мустафа собирался уйти, однако его остановил оклик невесты.       — Мустафа! — Ясмин подошла к жениху.- Я ещё раз повторюсь, но спасибо тебе. Я теперь тебе до конца жизни должна буду.       — Это всё от чистого сердца, так что не переживай.        Кивнув, девушка сделала то, чего от себя не ожидала. Она порывисто обняла парня, как плюшевого медвежонка, пытаясь найти в нем силы и опору.        Мустафа на секунду растерялся, но ответил на внезапный порыв невесты, и сомкнул руки защитным кольцом вокруг её талии.       В этих объятиях не было чего-то интимного, чего-то романтического, в них была чистая забота и переживание друг о друге. Это было что-то дружеское, что-то родственное. Выглядело это так, как будто старший брат успокаивает младшую сестру, что делало этот момент ещё более сокровенным как для Ясмин, так и для Мустафы.        Отстранившись друг от друга, молодые люди обменялись взглядами и распрощались, оставив во дворе после себя ощущение теплоты, которой так не хватало в этот пробирающий до костей, и оставляющий после себя опустошение день.       Словно робот, выполняющий программу, девушка вошла в дом, дошла до комнаты, переоделась и сразу же легла в постель.        Ей не хотелось ничего. Даже свобода, к которой она так тянулась, была ей отвратительна. Из-за этого желания, из-за этой свободы, из-за её безрассудности, погиб её любимый человек. Если бы она не пошла в тот день на эту чертову площадь, то Адиль сейчас был бы жив.       Они смогли бы видеться, хоть мельком, но могли бы. Они могли бы быть вместе, могли бы стать свободными и быть счастливыми.       Но судьба распорядилась по другому, убив одного, а вторую кинув в пучину вязкого одиночества, от которого ей теперь было не скрыться.       Казалось, что поглощающая её дыра пустоты расширялась с каждой минутой, всё больше убивая девушку. Медленно, заставляя страдать и мучаться от собственного бессилия.       Долго пробыть в своих тяжелых раздумьях Ясмин не смогла. Заранее предупредив Зулейку о том, чтобы та её не беспокоила, девушка решила поспать и начала проваливаться в объятия неизвестности.        Толпа. Окружающая толпа облепляла её со всех сторон настолько, что порой передвигаться было невозможно.       Ясмин, вместо того, чтобы послушать Джаффара, решила всё-таки прибыть сегодня на площадь для того, чтобы услышать выступление Мятежника. А точнее, Адиля.       Он, конечно, предупредил девушку о готовящемся выступлении, что дало ей преимущество, прибыть на площадь за долго до того, как ней соберется толпа. Однако, даже заблаговременный приход не избавил девушку от нервной массы людей, которые явно были сегодня взбудоражены больше, чем обычно.       Ясмин ждала даже не столько выступление и слов Мятежника, сколько самого Адиля, и возможности просто увидеть его. Она переживала за него. Было ощущение, что именно сегодня, именно в этот день случится что-то. Что-то непоправимое.       Это липкое и зудящее чувство не покидало девушку с самого прихода на площадь. И вот, случилось то, что люди ждали больше всего.       В середину площади вышел человек в синем. Тот самый «спаситель», которого восхвалял народ, в ком он нуждался. Мятежник начал свою речь. Однако, даже пытаясь отогнать навязчивые мысли, Ясмин не удавалось уловить смысл его слов. Мысли путались, а звуки стали слышны как из-под воды. Она чувствовала, как падает куда-то вниз.        Кричащая толпа. Звуки сирен и криков били по ушам, создавая отвратительную и раздражающую какофонию. Люди бегали туда-сюда, пытаясь скрыться от прибывших стражей закона.       А самыми пугающими в этой ситуации были звуки выстрелов. Их не было в прошлые разы, когда полицейские разгоняли толпу и пытались поймать организатора и зачинщика всего этого. Видимо, в этот раз власти решили действовать радикальнее. Намного радикальнее.       Ясмин стала метаться из стороны в сторону, пытаясь поймать взглядом яркое синее пятно. Сердце стало биться чаще, так и норовя выскочить из груди. Руки стали дрожать, а разум поддаваться панике. Она переживала. Вовсе не за себя. А за Адиля. Если его поймают, ранят, или… Или нет.        Об этом девушка даже думать не хотела. Он выкрутится. Он сможет. У него всегда получалось, значит получится и в этот раз. Однако, она не просчитала одного. Что сама может оказаться на прицеле.       Послышался слишком отчетливый и громкий выстрел. Дальше всё произошло слишком быстро. Ясмин повернула голову и в следующее мгновение увидела перед собой человека в синем, который заслонил её собой. Она не успела издать и звука, как вдруг послышалось тяжелое дыхание и взгляд уловил, как Адиль стал медленно оседать на землю.       Нет.       Наплевав на всё, Ясмин мгновенно оказалась перед ним, подхватывая его под руки. Она не видела его лица, что было скрыто под синей маской, однако она ощущала тот самый родной и теплый взгляд, которым он мог смотреть только неё.       Нет.       Девушка опустила взгляд ниже, о чём пожалела. На синей ткани, слева прикрывающей грудь, стремительно разрасталось багровое пятно, всё больше лишая Адиля сил.       Нет.        Паника захлестнула девушку с головой, мешая рационально мыслить. Вот оно. То, что предчувствовала Ясмин. Она не ошиблась. А может, он выживет? Ведь не всегда умирают от пули, ведь верно? Он сейчас выкарабкается, сможет, всё будет хорошо.        Послышался шёпот, который смогла услышать только она.       — Я…Ясмин… Моя кальби… моя мятежная принцесса… я люблю тебя. — так нежно и так искренне промолвил Адиль.       — Что…? Что ты такое говоришь. Нет, не смей. Сейчас. Сейчас я тебя выведу и мы поедем в больницу, Тебе помогут. Тебя спасут. Я тебя спасу. — надрывающимся голосом и со слезами на глазах стала шептать девушка. Она надеялась. Она всё ещё надеялась.        Ясмин почувствовала лёгкое касание к своей щеке. Адиль стал вытирать быстро сбегающие из глаз слёзы, в последний раз смотря на любимую.       Нет-нет-нет-нет.       — Я тоже тебя люблю. — прошептала девушка, с уже угасающей надеждой.        Это было последние, что услышал Адиль Бадави перед своей смертью.        Ясмин вновь почувствовала, как падает куда-то в бездну. Куда-то глубоко. Куда-то в неизвестность. Это её не пугало, скорее успокаивало, может, она наконец почувствует облегчение?       Девушка почувствовала под собой теплый, обволакивающий песок пустыни. Так хорошо. Так спокойно.       Подняв голову, она увидела тёмное небо, усыпленное бесчисленным множеством звёзд, которые были похожи на фонарики, освещающими путь заплутавшим в пустыне. Так умиротворенно.       — Кальби… — послышался до боли знакомый голос из-за спины.        Повернувшись, девушка увидела Адиля, спокойно созерцавшего ночной пустынный пейзаж. Её Адиль. Живой Адиль, стоящий сейчас на расстоянии вытянутой руки. Всё так, как и должно быть. Как было в её мечтах и желаниях.       Однако, девушку не покидало чувство, что это слишком просто. Слишком сказочно. Слишком… нереально?       — Ты же знаешь, что это сон. — с мягкой улыбкой на губах и смотря прямо на Ясмин сказал бедуин.        Вот тут хрупкий мир девушки разбился вдребезги. Всего лишь воображение. Игра мозга. Как легко и наивно повелась она на эту иллюзию, от чего ей стало больнее.       В сердце словно воткнули самый острый кинжал, протыкая его насквозь. Она не стала плакать или кричать, лишь молча продолжила смотреть на любимого, в надежде на то, что это может что-то изменить. Даже после всего того, что она пережила, в ней ещё теплилась капелька надежды, такая маленькая и хрупкая, но она была.       — Отпускай меня. — подходя ближе к девушке прошептал Адиль, — Давай, моя душа. Ты ведь сможешь. Ты у меня сильная.       — Как? Как мне это сделать, зная, что я виновата? — пытаясь не сорваться на крик проговорила Ясмин. Внутри всё кричало от боли, исходящей из самых глубин её души, — Я ведь… если бы я не полезла туда, ты был бы сейчас со мной.       — Это был мой выбор. Это я побежал спасать тебя. Мы сами ответственны за наши решения. Это результат моих. И я не против. Не против погибнуть защищая тебя.       — Но… — пытаясь что-то выдавить из себя, девушка приложила руку к лицу бедуина, очерчивая его контур, задержавшись на его щеке, исполосованной шрамом, который вовсе не уродовал, а наоборот, притягивал и придавал какую-то загадочность его владельцу.       — Ты пообещала отцу. Так исполни обещание, кальби. — в ответ, Адиль тоже стал касаться её лица. Так нежно, так невесомо, — Исполни ради меня, прошу.       — Я…       — Давай, ты ведь можешь.       В горле Ясмин встал ком. Она бы очень хотела исполнить то, о чём её все просят, но она не может. Больно. Слишком больно и слишком свежая рана для того, чтобы затягиваться. Чувство вины висит непомерным грузом, что ещё больше усложняет задачу девушке.        Вдруг, она почувствовала облегчение. Какое-то странное, такое неестественное. Непонятное ей. Девушку стало отпускать, словно хорошо сжатую пружину, а тело начало казаться таким легким и невесомым, что, казалось, она может взлететь.       — Видишь? Ты можешь. Пусть это только начало твоего пути, но оно поможет тебе. Я помогу тебе.       — Как? Как ты сможешь помочь? — не понимая ничего спросила Ясмин.       — Я у тебя в голове. Это всё у тебя в голове, плод твоего воображения. Но, поверь, наша любовь пройдёт через многое. И вот онá реальна.        Любовь. Именно из-за неё все эти страдания, все эти мучения и боль. Девушке хотелось себе вырезать сердце, однако её оставляло то, что лишь любовь осталась у неё. Лишь её одну она сможет хранить вечно в своем сердце, как что-то столь дорогое и хрупкое. Как что-то бесценное, которое не за какие богатства мира не купишь.       — Помнишь, как было в песне, кальби? — нежно смотря на девушку спросил бедуин, — Любовь опасна, как змея…       — Но ей вручаю я себя. — ни на секунду не задумываясь о словах продолжила Ясмин.       — И сердце, что давно кричит…       — О яде просит, но болит…       — Опасен горький миг любви. — и тут Адиль замолк.        Слёзы застыли в глазах девушки, словно росинки. Именно сейчас, в этот самый момент, до неё дошел истинный смысл сокрытый в этих строках. Она сама сейчас переживала то, что описывалось в этой столь лиричной песне. Она чувствовала каждое слово на себе. Каждый миг.       — Моя мятежная принцесса… Живи дальше. Не убивай себя. Ради меня. Пообещай теперь мне.        Ясмин подняла взгляд и встретилась с такими бездонными голубо-синими глазами, в которых отражалась глубина океана. Внутри девушки как-будто что-то защемило. Адиль смотрел на неё своим теплым, выражающим очень многое, взглядом, ожидая ответа от неё. И она решила.       Решила, что исполнит его последнюю волю. Как бы тяжело не было, как бы ей трудно не было, она выполнит это обещание. Она сможет. Слишком сильно разверзлась пустота, так что теперь остаётся только заполнять её.       — Пора прощаться, моя кальби.- слишком неожиданно произнёс Адиль. — Я люблю тебя. Всегда любил. До самого конца.       — Я тоже. Я всегда буду любить тебя. — с застывшими слезами на глазах прошептала Ясмин.       Она понимала, это конец. Логическое завершение всего. В последний раз взглянув в такие родные глаза и почувствовав теплые руки на своём лице, девушка снова провалилась в тёмную бездну, но уже другим человеком.        Ясмин вскочила на кровати. Её не волновало, сколько сейчас времени, какой день, сколько она проспала. Она ощущала только одно. Такое слабое, но очень ощущаемое на фоне всей тяжести пережитого. Облегчение.