Very big and blown up L'manburg

Л'мэнбург уже умер дважды.

Уилбур осознает это только сейчас, стоя перед кнопкой, способной стереть город из истории раз и навсегда. Л'мэнбург впервые умер, когда Эрет примкнул к врагам и нанёс удар в самое сердце революции, станцевав на её костях. Смерть наступила в тот момент, когда сундуки оказались пусты, а острые мечи вонзались в тела доверчивых революционеров. — Эрет, как ты мог?! Л'мэнбург умер во второй раз, когда Уилбур пошёл ва-банк ради демократии. Ставка оказалась слишком высока для проигрыша. Люди предпочли новое безопасности, построенной на костях, и получили тиранию. Шлатт стал президентом, посмеявшись над всеми идеями, положенными в основу этого города. — мой первый указ, как президента Л'мэнбурга — это изъять гражданство Уилбура Сута и Томми Иннита. Наступает новая эра, следующая страница истории, которую будут читать наши дети! Л'мэнбург стал ошибкой, которую нужно было исправить давно. Сейчас Уилбур не чувствует ничего, кроме горечи на языке и холода на кончиках пальцев. Губы трогает острая и ломаная улыбка. Этот город был построен из его глупых историй, несбыточных мечтаний и пустых надежд. Но все это кануло в прошлое, и он сожжет его вместе с настоящим и будущим. Если Уилбур не сможет сохранить Л'мэнбург на страницах истории настоящим, то он сожжёт этот учебник до тла. Сут смеётся, читая некогда прекрасный гимн на потрепаных деревянных табличках. — я слышал, есть особенное место... — Уилбур оглаживает грубыми пальцами гладкую кнопку и делает шаг назад, раскидывая руки в стороны, — где мужчины могут освободиться от жестокости и тирании! Смех заполняет комнату. Уилбур кружится, пока ноги его слушаются. Его голова идёт кругом, а ноги всё продолжают выводить рваные круги на полу. Уилбур заполняет всё пространство собой. Он дотрагивается до стен кончиками пальцев, он устилает пол своим пальто и танцует. Кружится, кружится, кружится, а потом его ломает. Он падает на колени, вскидывая руки вверх и резко закрывая глаза. — что же, этого места нет, вам стоит беспокоиться, ведь это прекрасное место заполонили предатели и трусы, — ярость льётся через край, каверкая гимн до неузнаваемости. Сут срывает таблички, размазывая чернила на деревянной поверхности. Его голос срывается вместе с табличками, на которые без капли сожаления наступает, ломая их и оставляя лишь жалкие щепки. Его движение угловатые, резкие, грубые. Теперь он врезается в стены слишком узкой комнаты, теперь ему не хватает места, и, кажется, ярость задушит его, если он решит остановиться сейчас. Тело движется в унисон с его сердцем — быстро, беспорядочно. А потом она — ярость, — просто заканчивается, исчезая без следа. Уилбур загнанно дышит, осматривая щепки от табличек. Его танец становится плавным, но беспорядочным. Нет ни счета, ни цели, ни желания. Тело двигается по инерции от минувшей ярости. — большой и взорванный Л'мэнбург.. — Уилбур смеётся глухо и блекло, — Филза, ты пришёл. Ответом послужила тяжёлая и гнетущая тишина. Сут положил руку на кнопку и печально улыбнулся: — знаешь, этого никогда не должно было случится. — постой, Уил, ты же не... — одна из стен комнаты разлетается на мелкие осколки, открывая вид на огромную пропасть, что некогда была прекрасным городом, — Боже мой... — вот он! Мой Л'мэнбург, моя навсегда незаконченная симфония. Если не мне — то никому, — Уилбур подходит к самому краю и смотрит на то, во что превратился Л'Мэнбург. В его глазах вспыхивает пламя, словно у ученого, что наконец сделал открытие, перевернувшее весь мир. — а теперь убей меня, Филза, убей! — Сут с силой вкладывает меч в руки безоружного отца и делает шаг назад, — давай, убей меня. Они все этого хотят! — но ты мой сын! — Филза пытается протестовать, остановить это безумие хотя бы на последней ноте, но остаётся неуслышанным. — Столько работы было вложено в этот город, а теперь он просто... Исчез! Давай, убей меня прямо здесь— Меч окрашивается в алый. Кровь ручьями стекает на пол, а секундная боль застилает разум. Веки наливаются свинцом, опускаясь,словно занавес в конце спектакля, а колени подкашиваются, роняя тяжёлое тело на холодный каменный пол. — Уил! — что только что произошло? — Филза?! — оно продолжает взрываться! Крики доходят до Уилбура, словно через толщу воды. Он не различает голоса, всё слилось в единый гул испуганных и поражённых людей. А потом гул резко замолкает и вместо него слышен лишь далёкий звук спешащего поезда.