***
Особняк семьи Хьюстон
-Пап, я говорила уже, этот твой замок, будет не лучшим местом, где можно провести семейный ужин в присутствии Кларк. -Да, почему нет?! Ты обожаешь это место! А она обожает тебя... Развёл руки старший Хьюстон, смотря на свою хмурую дочь, что волнуется с самого утра и не может найти себе места, расхаживая по местности особняка и коридорам самого здания. -Мне кажется всё это - пафосом... -Дочь. -Густус сократил расстояние с Лексой, обхватывая еë плечи. -Мы устраиваем семейный ужин, в нашу семью она уже вошла, а значит, ей нужно привыкнуть к подобной роскоши! Тем более, почему бы не похвастаться тем, что доставляет тебе уйму эмоций! Например, сад. Это - прекрасное место, особенно твои цветы. Та же лесная тропинка, по которой ты ходила больше, чем читала свои отчёты и отчëты своих подчинённых. Лекса - этот "замок" - олицетворение твоего внутреннего мира. Я уверен в этом. -Вот теперь я волнуюсь ещё больше...может, стоило самой за ней заехать? -Из-за разбирательств в суде, ты не виделась с ней - трое суток. Ваша последняя встреча, благодаря занудству Титуса, вышла очень и очень короткой, тебе хватило двух минут, чтобы попрощаться с ней тогда? Не уверен, что хватило...а значит, если ты поехала бы за ней сама, то вы опоздали бы на ужин, если вообще не приехали бы...а этого я позволить не могу! -Ты настолько хочешь познакомиться с ней? Я думала, ты делаешь это из вежливости... Густус обиженно опустил руки с еë плеч. В глазах проскочила грусть и разочарование. -Ты правда так думаешь? -Его тон был таким приглушённым, будто его грудь сдавили тиски. -Я...пап...я не это имела ввиду. -Я дружил с еë отцом с детства! Я знаю, знал...Джейка - как облупленного! Мне не только интересно, кто она и переняла-ли она повадки отца, но и то, в кого влюбилась ты. Кто - побудил в тебе столь глубокие чувства, кто - смог вытащить тебя из этой холодной глыбы! Кто - заставил тебя так улыбаться и говорить о себе с блеском в глазах...и это малая часть того, что я ощущаю и что мне интересно, Лекса. Я...-Мужчина нежно улыбнулся. -Я так горд, что моя дочь умеет так любить и что кто-то любит еë так-же! Девушка обняла отца, прижимая его крепко к себе. -Мне так не хватало услышать это от тебя...-Прошептала Лекса, пряча лицо в плече Густуса. -Я рад, что смог сказать тебе это! Что могу поделиться с тобой всем, что у меня на душе...я боялся, что из-за своих ошибок, из-за своих решений в прошлом, я мог никогда больше не увидеть тебя, никогда больше не услышать тебя, не прикоснуться к твоему милому личику...я был так глуп, так рисковал...но понял лишь спустя года, что терял себя и свою жизнь рядом с единственной, любимой и родной дочуркой...-Густус говорил и говорил это в макушку дочери, пока не ощутил, что она подрагивает в его руках, а после до его ушей дотянулся всхлип. Он отстранил от себя Лексу, заглядывая в еë заплаканные, хвойные глаза. Тушь стекла, образуя неаккуратные мазки по щекам. В эту секунду ему захотелось хохотнуть, но сердце щемило от вида еë красных опухших глаз, что напоминали ему мордочку енотика. -Ну ты чего... -Я...я так люблю тебя, пап...-Всхлипывала она. Хьюстон прижал к себе дочь, целуя еë в макушку и поглаживая спину шептал, что тоже любит, сильно-сильно, что больше не оставит еë одну, что будет рядом, когда нужен, поможет, когда она будет нуждаться, обнимет, когда станет грустно. -Так, прекращай реветь! Я бы дал тебе волю так расчувствоваться в других обстоятельствах, но не когда к нам домой приезжает Кларк. -Лекса улыбнулась покачивая головой и неохотно отстраняясь от отца. "Прав, как всегда прав..." -Я сейчас...-Лекса вышла с кухни, поднимаясь вверх по лестнице. Густус проводил её грустным взглядом и снова приступил к готовке, откидывая навязчивые мысли о своей жене, о прошлом, что стало грузом и разделило его и Лексу на многие годы, о дружбе и красных от слёз глаз младшей Хьюстон. -Утка...Густус, нам нужно приготовить твою изысканную утку, какую никто и никогда не готовил...брось...плакать ты не будешь...-Говорил он сам с собой, нарезая овощи к гарниру. -Но...она ведь заплакала, моя Лекса...дочка расплакалась в моих объятиях, впервые в жизни...-Слезы застилали глаза мужчине и он отложил нож, упираясь руками о гарнитур и прикрывая глаза, шумно выдохнул. -Так, Кларк приедет к пустому столу...всё, берём себя в руки! -Твёрдо проговорил он, но всё равно пустил слезы, продолжая нарезать овощи. Лекса вошла в кабинет, что принадлежал её матери. Она села за её пустой письменный стол, где когда-то сидела сама Фелисия Деб, занимаясь обеспечением защиты граждан. Девушка провела ладонью по красному дереву стола, представляя, что здесь когда был бумажный хаос, а за столом сидела молодая Фелисия, с деловым видом. Она довольно ярко представила эту картину, ведь отец не раз описывал ей мать, рассказывая о еë привычках, эмоциях, хобби... "Ты копия своей матери, иногда, я даже удивляюсь, насколько вы похожи внешне..." Улыбка растянулась на лице Лексы. Ей нравилось слушать от отца, рассказы о их знакомстве. О том, как Густус впервые влюбился в кого-то настолько сильно, что дрожал от одного еë взгляда. Он любил еë больше всего на свете, был готов отдать ей весь мир, лишь бы она смотрела на него, своими прекрасными хвойными глазами, какими смотрит на него теперь дочь. Они безгранично много думали о их будущем, они любили обсуждать свои планы, обсуждать то, как буду жить, когда родится Лекса...имя, Густус не раз упоминал, что Фелисия с детства хотела дочку и с детства думала о том, что назовёт первую дочурку именно Лексой. Александрия, Алексия, Лекса... Когда она заберемена, он дорожил ей, заботится о ней в миллион раз больше, чем было до этого. Он берег еë - как зеницу ока. Фелисия, в свою очередь, не раз шутила на эту тему... "Ты так обо мне заботишься, мне кажется, что после родов я буду нуждаться в этом..." Семья Деб, а именно родители Фелисии, были против их брака с Густусом Хьюстон. Родные бабушка и дедушка Лексы, отрицательно относились к их браку, они не давали своего благословения, не поддерживали связь, только после еë смерти, пришли на похороны и то, ни словом не перекинулись с Густусом, убитым горем и оставшимся с младенцем на руках. Амалия и Николас Деб, два старика, сидящие на скамейке у могилы единственной дочери, даже слез не обронили, они лишь молча смотрели на надгробную плиту с изображением их, теперь, всегда молодой дочери... Естественно, смерть ребёнка для каждой семьи - это невыносимая боль, но как казалось самому Густусу, они похоронили дочь, ещё в тот момент, когда она отказала избраннику родителей и обручилась с Густусом. Отказалась от уважаемой многие годы - семейной традиции. Густус думал о том, чтоб обратиться за помощью к старикам, чтобы у Лексы было детство, чтобы еë любили, как любили и Фелисию, но...он передумал. Да, даже думать об этом он не хотел, но деваться ему было некуда. Выбор, между хорошим и светлым детством дочурки, в семье тиранов и не любителей семьи Хьюстон, он бы даже сказал "враждебно" относящиеся к нему, могли и не быть такими светлыми и хорошими - как ему могло показаться, либо отсутствие детства, зато дисциплина и уроки самозащиты, что в будущем могут пригодиться...думаю, выбор был очевиден. Густус не переживал за безопасность Лексы в руках Титуса, в то время, как у родственников, она была бы в опасности больше, чем рядом с самим Густусом... Амалия - мать Фелисии относилась к Хьюстон не так враждебно, как Николас. Он был хмурым и действительно устрашающим человеком внешне. Его строгие черты лица, никак не отобразились на Фелисии, за то характер был явно отцовский, но доброта материнская. В общем, ему казалось, что Амалия не совсем согласна с тем, чтобы решать за дочь , за кого она должна выходить. 21 век на дворе, а они продолжают эту дурацкую традицию...но, влияние Николаса дало о себе знать и она лишь про себя не соглашалась с решением мужа. В то время как Николас, наотрез отказался принимать Густуса и даже поставил ультиматум не страшась, что дочь может улизнуть из их оков и стать свободной, поистине свободной в своих решениях, действиях, чувствах и эмоциях, не отчитываясь перед родителями, что и как она решила и сделала... Лекса любила эту историю любви, она знала о наличии родственников с материнской линии, но сама про себя решила, что не ступит на их порог, ведь, они отказались от матери, отказались от принятия еë решения, они просто закрылись от неë...просто бросили. Как гадкого утёнка, что в дальнейшем стала лебедем, но погибла, порождая на свет Лексу. На этом моменте, Густус всегда плакал...это был такой тонкий лёд, что практически от небольшо касания трескался и расплывался... Отец любил Фелисию и видел, как ей больно от того, что родители закрылись и отказались от общения с ней. Он видел, но ничего сделать не мог...он был беспомощен в этом, не мог приласкать еë, успокоить, ведь...это родители. Самое близкое, самое, что ни на есть важное в еë жизни, что в момент, стало уже не таким близким, будто чужим... Лекса оглядывала стол и из любопытства отодвинула один из ящиков. Пусто. Не зная зачем, она дёрнула ручку следующего, но тот не поддался. Заинтересованно, она опустилась на корточки, разглядывая полку с отверстием для небольшого ключа. "Заперт...и видимо, его давно не открывали..." -Отверстие под ключ покрылось небольшим слоем пыли и мелкой ржавчины. Лекса хмуро вернулась в кресло, поднимая взгляд на дверной проём, чувствуя чей-то взгляд. -Не думал, что ты здесь...но стоило догадаться. -Он упёрся плечом о дверной косяк, опуская взгляд в пол. -Ты задаёшься вопросом, почему он закрыт, верно? -Да. -Я давно не открывал его, ведь мне было больно, ужасно больно. Этот шкафчик не открывался уже больше 20 лет, но сейчас, спустя столько времени, я готов открыть его. Потому, что ты рядом... Лекса удивлённо открыла рот, чтобы что-то сказать, но все мысли будто разбежались и единственное, что она могла сделать - это молча наблюдать, как Густус подходит к ней, присаживается на одно колено перед шкафчиком и зависнув на несколько секунд, всё же снимает с шеи ключь и открывает прошлое, что скрывалось за этой маленькой дверкой шкафчика. Мужчина нервно выдохнул и наплевав на то, что он в классических брюках, сел на пол, поднимая взгляд на дочь. -Открывай. Лекса заинтересованно потянула за ручку и шкафчик с неприятным визгом выехал к ней. Наверху лежали фотографии, что были упакованы в ЗИП пакетик. Под ним лежали бумаги, файлы, множество всего, от чего еë отец заскулил, но отвёл взгляд в сторону, сглатывая ком в горле. На самом деле, внешне, Густус был тем ещё айсбергом. Холоден, строг, суров, кажется - будто и безэмоционален, но это не так. В нём плещется множество эмоций, он очень раним, но умеет умело это скрывать. Лекса не видела отца многие годы, но носить маску, она видимо, унаследовала именно от него. Ведь, по рассказам Густуса, мать была открытым на общение и эмоции человеком. Она любила дарить улыбку, любила говорить о своих чувствах и эмоциях, о будущих планах, да вообще обо всём, что хоть как-то еë касалось... Лекса взяла в руки ЗИП пакетик, видя уже первую распечатанную в цвете картинку. Она аккуратно распокавала и достала фотографию. На ней был изображён молодой Густус, что касался немаленького живота темноволосой и симпатичной девушки, что была действительно копией Лексы. "Мама..." -Подумала Хьюстон и сглотнула, касаясь подушечкой пальца фотографии совсем невесомо, будто боясь еë испортить. -Эту фотографию...мы сделали за несколько часов до родов... -Он заикался, его глаза покраснели. Лекса протянула ему фотографию, видя как он действительно хочет прикоснуться к ней, увидеть вновь такие счастливые глаза его жены. -Твоя мама так ждала, так хотела прижать тебя к груди, почувствовать твоё тепло, твоё дыхание и услышать сердцебиение...она так много говорила в тот день, так много...она никогда столько не говорила. -Улыбнулся Хьюстон, покачивая фотографию. Его глаза блестели, как и глаза Лексы. -Когда у неë отошли воды...она сначала испугалась, а потом снова стала болтать без умолку, гадая твой вес...гадая цвет твоих глаз и...даже гадала, родишься ты с каштановыми волосами или чёрными - как смоль...как у меня. Лекса улыбнулась, поднимая взгляд к потолку. Слезы скапливались в глазах и вытесняли капельки на кожу лица. -Знаешь, роды были долгими...я сначала не хотел на них присутсвовать, думал, что это слишком тяжело, страшно, я боялся видеть твою мать, корчившуюся от боли...но я вошёл тогда, держал еë за руку, пока она тужилась, кричала, Фелисия сжимала мою руку невыносимо сильно, до боли...но я, всё же, был рядом. Мне казалось, что я на себе прочувствовал всё, через что прошла она...пока ты не заплакала, а она бессильно не обмякла в гинекологическом кресле...-Слезы уже шли неудержимым потоком, Густус громко всхлипнул, небрежно вытерая слезы руками и пряча за ними глаза. Лекса до боли кусала губу, смотря на такого искреннего и эмоционального отца, каким она не видела его никогда. Она не знала, какого-то это, скучать по человеку, который по рассказам тебе роднее всех, что выносил тебя, родил тебя ценой своей жизни...она не знает, почему ей сейчас так больно, почему грудь раздирает от тоски, хотя она никогда в живую не видела человека, не видела маму, но слышала о том, как еë любили, как еë ждали и...она действительно скучает? Она нуждается в матери, нуждается в еë присутствии... -Пап...-Шепотом проговорила Лекса и Густус поднял на неë красные заплаканные глаза, с опухшими веками. -Я так хочу к ней...но я не понимаю, как...то есть... Она взмахнула руками и смахнула слезы. -Я понимаю...я знаю какого это, нуждаться в ком-то, какого это, скучать по людям, которых ты никогда в жизни не видела, я понимаю твою боль, но у тебя есть я, у тебя есть папа, Лекса. И я больше никогда тебя не брошу. Твой папа, никогда не оставит тебя! Девушка качала головой, смотря на очередную фотографию с улыбающимися и счастливыми, молодыми родителями. Густус смотрел на руки дочери, и улыбнулся, заметив, что за фотография была следующей. Он вытер остатки слез и покачал головой. -Это было наше первое свидание...-Улыбка продолжала сиять на его заплаканном лице, что покрылось красными пятнами. -Тогда, было очень неловко...это был необычный вечер, Лекса. Я был самоуверенным парнем, не имеющим и гроша в кармане...повёл еë в дорогущий ресторан, надеясь, что мы выпьем только по чашечке кофе, но всё вышло куда дороже...она же, была обеспеченной девушкой, еë родные имели множество связей, были уважаемы в обществе и она была такой же...и я...начинающий бизнесмен, взявший кредит и имеющий сомнительные шансы на рост в своём деле...но она верила в меня, даже не зная какой я, не зная кто я, она видела во мне потенциал...мы много говорили в тот вечер и я не заметил, как она уже начала делать свой заказ...мне пришлось ограничится водой, зная, что всё это выйдет мне в нехилую копеечку. -Густус будто покраснел от стыда, продолжая свой рассказ. -Она видела, что я округлил глаза, когда она заказывала, я погрузился в меню, бегая по ценам и понимая, что придётся отрабатывать и перемывать посуду на кухне...и я был готов на это пойти, лишь бы продолжать говорить с ней, продолжать слушать еë и втайне дрожать от еë хвойных глаз. Лекса слушала отца, улыбка расплывалась на еë лице. Она была заинтересована, была удивлена, как отец краснеет, как ему неловко рассказывать это, но в какой-то момент, она поняла, что это вовсе не неловкость, он наоборот доволен, что рассказывает ей это, он рад, что делится с ней прошлым, что может погрузить свою любимую дочурку в их отношения с Фелисией. Что, по сути, ближе знакомит еë с матерью... -Тогда, она заплатила за ужин со мной, она накормила меня и взяла с меня обещание, что в следующий раз, я уже сам оплачу счёт. И я сделал это, Лекса! - Он гордо вскинул подбородок. -Но ужинали мы в более роскошном ресторане, при свечах, я был в деловом смокинге, что стоил немало и даже будет кусался...мне было неуютно, я дал обещание, что свожу еë, накормлю еë и оплачу всё сам...она была так прекрасна тогда...она так сияла, я был даже поражён, что она пошла со мной, с тем, что когда-то не смог оплатить ужин...-Густус шумно выдохнул и кивнул на стопку фотографии в руках дочери. -Уверен, и оттуда фотография есть. Лекса перемешала стопку и действительно нашла фотографию, что совпала с рассказом отца. Деловой смокинг и дорогой ресторан в центре города, в котором Лекса часто обедала с Линкольном и Костией. Фелисия Деб была в красном обтягивающем платье в пол, подчеркивающем еë талию и бёдра. Густус, стоящий гармонично рядом, придерживал еë за талию, широко улыбаясь в камеру. Лекса улыбнулась, видя настолько счастливого отца, в глазах которого плещется гордость за себя, он был такой "дурашкой - милашкой". Казался таким ещё ребёнком, что доволен полученному подарку или похвале родителей. В его глазах плескалась детская радость и забава. Будто, он сейчас пошутит не совсем уместный анекдот... Девушка отдала фотографию отцу и его губ коснулась грустная улыбка, глаза заблестели и он расхохотался. -Помню, как она попросила меня, сделать лицо посерьёзнее, а я не мог...не мог, потому что был счастлив тогда, не мог, потому что сдержал своë обещание, хотя очень сомневался...она стала для меня большим, когда согласилась поужинать со мной ещё в первый раз...и она была не просто симпатичной незнакомкой, нет...я будто знал еë всегда...-Он опустил руки с фотографией и посмотрел на дочь, заглядывая в еë хвойные глаза. -Будто, я знал еë в прошлой жизни, будто... -Будто, она ещё при первой встрече глаз, стала смыслом всей твоей жизни... -Да. -Густус согласно повёл головой и удивился, насколько точно она передала его внутренее восприятие первой встречи с Фелисией. С первого этажа потянулся звук звонка в дверь и Густус с Лексой переглянулись. -Видимо, Кларк приехала. -Глаза Лексы заблестели и Густус поднялся с места, кладя ей на плечо руку. -Сама откроешь? Или отдашь эту честь мне? -Улыбнулся мужчина. -Откроем вместе? Густус удивлённо поднял брови. -Конечно. Я буду только рад...