Здесь всё несерьёзно

Арсений с интересом рассматривал непривычно пустые зрительские места, едва видные из-за отключения большей части основного освещения и попутно гадал, ради чего его привели любоваться на полутемную площадку. Антон шёл немного впереди как гордый хозяин богатой усадьбы, всей душой желающий похвастаться своим очередным дорогущим приобретением. Он вёл Арсения, крепко зажав его руку в своей, и с хитрым прищуром оглядывался, осторожно перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, и был каким-то подозрительно довольным. — Ну как тебе? — с искренним интересом спросил он. — Так же, как в прошлый раз, — Арсений поправил упавшие на лоб пряди и выглянул из-за плеча Антона, разглядывая «сцену», — только не пришлось выставлять себя клоуном-циркачом и плевать в стаканчики на дистанцию. — Мы не заставляем никого плевать в стаканчики, — скривился Антон и отпустил руку Арсения, подходя к своему привычному месту. К тумбе, на которую он с упоением закидывал ноги, потягиваясь как гоу-гоу танцор и выписывал пируэты, при каждой возможности демонстрируя жадным взглядам чудеса своей растяжки. Возможно, насчёт жадных взглядов Арсений преувеличивал, и его не обошла стороной банальная ревность. Или он не столько ревновал, сколько жалел об отсутствии возможности лично наблюдать за выкидонами Антона в прямом эфире. Но на недостаточную демонстрацию гибкости, растяжки и длинных ножек в приватной обстановке жаловаться было бы лукавством. Такие перфомансы они устраивали на регулярной основе. — Мне вдруг стало любопытно, — начал Арсений, следя за тем, как Антон бедром облокачивается о тумбу, почесывая бритую щеку. — Чего? — Откуда такая страсть к этому предмету? Арсений сложил руки на груди и склонил голову набок, показывая свой искренний интерес. — Ну, — Антон замешкался и погладил родинку на носу, — наверное, на эмоциях и адреналине… Ты же знаешь, я на эмоциях просто обожаю прыгать и орать. — Ага, — кивнув, Арсений постучал себя по губам, — вот такой у меня парень: «боже, как я хорош, пойду продемонстрирую прогиб победителя». Антон широко улыбнулся и вдруг потупил взгляд, пальцем обводя край тумбы. — Арс, а я правильно понял, что ты меня слегка, — он махнул рукой в воздухе, — типа ревнуешь? Не сдержавшись, Арсений кашлянул, скрывая смешок, а то ещё не так поймёт его реакцию и обидится котяра. Он терпеть не мог, когда его Шастун расстраивался и поджимал губы, тем более, если причиной этому послужил он сам. — Типа к тумбе? — Типа к зрителям. Арсений возвел глаза к потолку, задумываясь, подыграть Антону или свести тему на нет. — Возможно, немного, — признал он. — Я опасаюсь, что твои брачные танцы могут натолкнуть кого-то на ненужные мысли. Но это смешно даже, милый, не волнуйся. Арсений обошёл белоснежную стойку и приблизился к Антону. Заботливо поправил выбившиеся кудряшки за ухо, вглядываясь в подозрительно хитрые блестящие глаза. — Тем более, — продолжил Попов, — трудно ревновать, когда я побывал внутри тебя почти на каждой поверхности каждого предмета из нашего интерьера. А тут какая-то тумба. Антон приоткрыл рот, сверкнув своими аккуратными зубками, и положил руку Арсения себе на щеку, щекоча светлыми ресницами. — А что, если, — Антон вдруг перешёл на шёпот, — что, если ты трахнешь меня на ней? — Зачем? — спросил Арсений раньше, чем успел провести экспресс-анализ этой идеи. — Ну типа будешь думать: «Похер, что они видят его трусы или задранные ноги, я вообще его поимел на этом предмете интерьера». В воздухе повисла тишина с легким таким оттенком неловкости. Арсений ожидал чего угодно, но не этого. Он сжал переносицу, в попытках проследить причинно-следственную связь и не рассмеяться раньше времени. Пока это все было похоже на предысторию появления будущей заметки в желтой прессе: «На неизвестной тумбе такого-то числа, такого-то года известный актёр Попов А. С. трахнул в грубой форме своего друга и партнёра…». — Вот они, — не сдержался он, — основы логики Шастуна А. А. — Арс, блин! — Так бы и сказал: «Арсений, у меня незакрытый гештальт, выеби меня на тумбе, пожалуйста, спасибо большое». Антон надул свои очаровательные щеки и нервно поправил кудрявую челку. Но покраснел весь до самых ушей, выдавая то, насколько же сильно ему хочется потрахаться в этой стремной обстановке, раз на попятную не пошёл от подколок Арсения. — Ладно, Антоша, — Арсений положил руки на аккуратную задницу своего парня и рывком подтянул к себе, наслаждаясь тем, как идеально она ложилась в его ладони. — Все, что хочешь. Лаская обтянутую хлопковыми шароварами попку, Арсений повел руками выше, задирая лонгслив, чтобы провести кончиками пальцев по едва выступающим позвонкам. Когда Антон выдохнул и положил руки ему на плечи, Арсений оттянул ворот кофты, открывая вид на выпирающие ключицы, прикусил каждую и поцеловал ямочку между ними. Вернув руки на любимую часть тела, Арсений просунул руки под пояс штанов и накрыл половинки ладонями, сжал, улавливая, как дрожь прошила тело Антона. Тот безумно любил, когда его задницу и бока наглаживали, сжимали и облизывали. И будь они сейчас в постели, Арсений прошелся бы языком по всем любимым местам. Вместо этого он раздвинул руками мягкие ягодицы и толкнулся кончиком пальца в сжатую дырочку. Антон хныкнул и обнял Арсения за шею, подаваясь к нему ближе, чтобы уткнуться в его лоб своим и тяжело выдохнуть ему в губы. — Арс. Попов накрыл пухлые губы своими, целуя почти скромно и нежно. Пока Антон растекался в его руках, он подцепил резинку его белья и медленно потянул вместе со штанами, следом опускаясь на корточки и лаская губами тазовые косточки, бедра, покрытые светлым пушком, и коленки. Временами дух захватывало от того, каким красивым и идеальным был его Шастун. Арсений помог Антону выпутаться из одежды и все же встал перед ним на колени. Он склонил голову в порыве немого восхищения и поднёс сперва одну тонкую лодыжку Антона к своему лицу с благоговением целуя трогательно выступающую косточку, а затем и со второй ножкой повторил этот жест абсолютного обожания. — Развернись к тумбе и облокотись на неё, — попросил Арсений, — хочу вылизать тебя. Антон только кивнул и сделал так, как ему велели: поставил локти на тумбу, опуская голову. Ловким движением Арсений стянул с себя мешающий жилет и закинул куда-то за спину, не особенно заботясь о его дальнейшей судьбе. Облизав большой палец, Арсений развел ягодицы Антона, и провел по колечку мышц, осторожно проникая лишь самым кончиком. И какой же Антон был отзывчивый, сразу вильнул бедрами, откликаясь на ласку. Даже на носочки привстал. Ухмыльнувшись, Арсений лизнул сжимающуюся дырку и проник языком чуть глубже, начиная облизывать тугие стенки. Он открыл рот шире, глубже ввинчиваясь языком внутрь дрожащего тела. Когда Антон внезапно сжался и сам начал насаживаться на трахающий его язык, Арсений шумно выдохнул и вцепился руками в поджавшиеся ягодицы, сминая мягкую плоть. — Арс, — хныкнул Антон, до белых костяшек вцепившись в тумбу раздора, — ну А-ах-арс. Арсений, не прекращая вылизывать уже влажные от его слюны стенки, шлепнул ладонью по потной ягодице. Отпрянув от влажного сфинктера, он ощутимо куснул любимую задницу. — Ты же у меня гибкий, — с нежной насмешкой напомнил Арсений, переводя дыхание, — покрасуйся передо мной, котик. Он огладил ровные ноги Антона, согнул осторожно правую в колене и отвёл чуть в сторону. Парень неловко завис, опираясь на одну ногу и растерянно оглянулся на Арсения. — Антоша, не тупи, — ласково пожурил Арсений и обхватил его под бедро, заставляя поднять согнутую ногу повыше, — обопрись о свою подружку коленкой. — Сам дурак, — Антон, растерянный и смущенный, подтянулся и кое-как поставил колено на тумбу, поджимая ногу под себя и упираясь пяткой в собственную задницу. Мышцы в спине натянулись от неудобной позы, понукая прогнуться, и получалось, что Арсений теперь прекрасно видел и его болтающийся между ног стояк, и растянутый ещё больше анус. — И фетишист. — Кто бы говорил. Очарованный видом длинного гибкого тела, Арсений потянулся между бедрами Антона к его члену, и сдвинув крайнюю плоть с головки, осторожно помассировал чувствительное место, задевая уретру. Оттянув возбужденный ровный член на себя, Арсений наклонился ниже и обхватил красную головку губами, облизывая и собирая языком выступившую смазку. Выпустив член изо рта, Арсений приподнялся на корточках и тщательно облизал копчик, посасывая соленую кожу. — Такой ты чувствительный, — Арсению потихоньку срывало башню, и он расстегнул молнию на ширинке, освобождая свой наливающийся кровью член, — такой мягонький. Он оставил короткие влажные поцелуи-укусы на обнаженном бедре и пощекотал, не сдержался, худую стопу и пятку, отчего Антон хихикнул, поджав пальцы на ноге. Арсений вновь нежно обхватил одними губами приоткрытое отверстие и чуть ли не причмокнул, посасывая чувствительное место. Никогда бы Арсений не подумал, что секс в такой обстановке настолько его возбудит. Точно в тумане, он облизнул губы и снова вставил язык, смазывая нежные стенки своей слюной. Широким мазком Попов прошелся вниз до самых яиц, ласково целуя каждое. Нехотя, он отстранился и встряхнул головой: волосы нещадно лезли в глаза, и ощущение заляпанных слюной щек было не из приятных, но стирать следы не было никакого желания. В этой ситуации — чем грязнее, тем лучше. — Потерпи, лапочка, — Арсений встал с коленей, растирая челюсть, чтобы прогнать неприятные ощущения. — Я хочу сделать все медленно, с расстановкой, чтобы с этой тумбой у тебя были связаны самые чувственные переживания. — Чувственные переживания… — фыркнул Антон, кинув на Арса смешливый взгляд из-под мокрых ресниц, — ваша честь, я замужем за поЕтом. Арсений улыбнулся одним уголком губ и приподнял бровь, наслаждаясь, каким разнеженным и довольным был его мальчик (господи прости, когда-нибудь он перестанет так его называть, но не сейчас), без сомнений вверивший ему себя и свое тело. Внутри Арсения боролись два разных чувства: звериное желание схватить за волосы и опустить на колени, заставляя смотреть на себя большими влажными глазами, и совершенно противоположное — накрыть своим телом и расцеловать бесконечно нежно красные щеки, нос и веки. Антон потянулся к Арсению, отвлекая от мыслей, и провел кончиками пальцев по подтянутому животу, царапая темные волоски. — Арс, можно я опущу ногу? — тихо спросил он, морщась, — больно. — Только осторожно, — Арсений помог любимому разогнуть и спустить ножку на пол, помассировал затекшие мышцы, откладывая мысли о грубом сексе в дальний ящик сознания, в этот раз — о нежности. Антон довольно зажмурился, млея от заботы, и переступил с ноги на ногу, покачивая бедрами. Пытался кокетничать. А Арсений и без этих очаровательных ужимок плыл и держался на одной лишь выработанной за столько лет силе воли. Он склонился над Антоном и носом отодвинул отросшие кудри в сторону, открывая себе путь к розовому торчащему ушку. Приподнявшись на локтях, словно цветок тянущийся к свету, Антон сам навалился на своего мужчину, выгибаясь и хвалясь изящным изгибом спины, и потерся задницей о его стояк, торчащий из расстёгнутой ширинки. — Почему ты хотя бы штаны не снял? — тон у Антона был тягучим и томным. Широкой, но изящной рукой, звеня кольцами и браслетами, он коснулся члена Арсения, едва задевая — решил выпустить коготки и подразниться. Мазнув двумя пальцами по головке, истекающей предэкулятом, Антон сунул их в рот и шумно обсосал, сильно втянув щеки. А потом медленно вытащил так, что между подушечками пальцев и нижней губой протянулась ниточка слюны. — Нечестно получается. Арсений сглотнул и пару раз глубоко вздохнул. Так ему нравилась эта двойственность: то Антон послушно подставлял спину, то игриво царапал ласкающую его руку. Внешне Попов никак не отреагировал, только зачесал мешающие волосы назад и с каким-то смирением отметил, что отвратительно сильно вспотел. Глядя в эти хитрые глаза, с расширившимися зрачками, не выдержал и поцеловал в худое плечо, следом провел губами до основания шеи, и, обхватив ладонью подбородок, заставил повернуть голову немного вбок. Арсений впился в распахнутые розовые губы со всей страстью, которую сдерживать уже было невозможно. — Все, — он резко отстранился и надавил Антону между лопаток, заставляя улечься. — Можешь просто полежать, малыш. Оглянувшись, в попытке взять себя в руки, Арсений принялся рассматривать пустые ряды. Не хватало еще не заметить какого-нибудь подрачивающего в кулуарах уборщика, который потом напишет порно-мемуары. Проигнорировав возмущённый вопль парня, Арсений отошёл к скинутому в порыве страсти жилету, нашаривая во внутреннем кармане смазку. В конце концов, он джентльмен и всегда должен быть готов. — Ты знаешь, — Арсений навалился на ерзающего Антона и лениво проехался членом по расщелине, — наверное, это мой фетиш — ты голый и беззащитный, с дрожащими ногами, только и ждешь, когда я выебу тебя. — Блять. Положив руку на напряженную поясницу, Арсений наклонился и поцеловал любимые ямочки над симпатичной задницей и, поднимая лонгслив выше, следом выцеловывал гладкую кожу. Как же вело его от ощущений этой мягкости под губами, от этого родного запаха и от вида плавных изгибов. — Арс, я больше не могу, честно, — Антон под ним завозился, потянулся было к собственному члену, но Арсений мягко отбил его руку и сам сжал основание, оттягивая подступающий оргазм. Антон капризно засопел. — Арс, пожалуйста! — Момент, кот. Арсения размазывало, его переебывало, и он с каким-то странным волнением осознал, что у него самого трясутся руки. Антона хотелось подтянуть за бедра, поставить раком и насадить на член, вдалбливая простые истины: Будь терпеливее. Не трахай тумбы. Не тряси задом перед всеми. Ведь я хочу все бросить, приехать и облизать тебя с ног до головы, показывая всему миру, что ты — мой. Но нет, сегодня — о нежности. Арсений открыл смазку, быстро выдавил, растирая между пальцами. В нетерпении обвел розовый сфинктер и медленно ввёл палец, оглаживая уже расслабленные языком мышцы, и чуть сам не кончил — в такой восторг его приводила естественная реакция Антона: приподнять задницу, шире расставить длинные ноги, подставляясь и выпрашивая большее. — Пиздец, Антош, — отрывисто проговорил Арсений, не сдержавшись, — если бы ты только мог увидеть себя со стороны. Арсений добавил к первому второй палец и развел их, растягивая податливую плоть. Согнув пальцы, он с легкостью нащупал простату и начал массировать её лёгкими движениями, вырывая всхлип из Антона. Повинуясь порыву, он поднял глаза на любимого и увидел, как часто тот дышал, и как с его распахнутых искусанных губ стекала слюна, пачкая белоснежную поверхность. Слишком грязная и возбуждающая ситуация. На секунду Арсений представил, что кто-то заходит на площадку и видит его парня таким: разомлевшим на этой дебильной тумбе, потным, тихо хныкающим и выпрашивающим член своего мужчины. — Арсений, — чуть не плача позвал Антон, потираясь членом о тумбу и балдея от трахающих его пальцев, — ну я умоляю тебя, ну я же заслужил! Воздух вокруг них будто стал в разы тяжелее, после того, как Антон выдохнул это магическое «заслужил». Скорее всего, понял Арсений, он сказал это на автомате, как и во все моменты, когда здравых аргументов не осталось, а получить свое ну очень хотелось. Арсений надавил пальцами чуть сильнее, играя на грани острого удовольствия и дискомфорта, а потом осторожно вытащил их, вытерев о свои штаны. — Такой хорошенький. Конечно, заслужил, — не скрывая ноток жгучего обожания, прошептал Арсений. Поцеловал смутившегося Антона в щеку и стер костяшками пальцев слюну с его губ. — Арс, — просипел Антон, утыкаясь в гладкую поверхность лицом, — я же сегодня твой хороший мальчик? — Ты всегда мой хороший мальчик. Растерев смазку по члену, стараясь не задеть уздечку — одно лишнее движение, и он обкончает подставленную задницу, так и не оказавшись внутри — Арсений прошелся влажной головкой, по промежности Антона, задевая яйца, провел по припухшей дырке пачкая её смазкой, и повел выше, зажимая член между ягодицами. — Сожми, — приказал Арсений, схватил Антона спереди прямо под животиком и прижал к себе, имитируя толчок. Антон послушно сжал ягодицы и сам начал двигать задом вверх-вниз, надрачивая увитый венками ствол. Когда же крупная головка проехалась по приоткрытой дырке, Антон прикусил губу и застонал от разочарования. Арсений как будто хотел его смерти от недотраха, это становилось невозможным. Попов, наконец, обхватил свой член, направляя в растянутый подрагивающий анус. Медленными поступательными движениями он вошел на всю длину, преодолевая небольшое сопротивление мышц и смакуя ощущение того, как каждый сантиметр его члена наполняет и растягивает горячее тело под ним. Он прижался к своему парню вплотную, до шлепка яиц о кожу и лег на мгновение сверху, накрывая собой. — Как же хорошо, — выдохнул он, целуя потный загривок и чувствительное место за ухом. Поднявшись, Арсений крепко обхватил талию Антона одной рукой, впиваясь пальцами в кожу, а второй ещё выше задрал лонгслив и смял его в кулаке. — Я могу продолжить? — Арсений, — с придыханием ответил Антон, — просто трахни меня, пожалуйста. — Понял. Арсений вышел на половину и, сжимая тонкую ткань в кулаке, потянул податливого Антона на себя, горящим взглядом наблюдая, как его член медленно исчезает внутри него. Шастун безропотно поддался хватке своего мужчины, только сжался, пытаясь усилить его наслаждение. — Хочу положить руку на твою тонкую шею, — вдруг прохрипел Арсений, начиная рывками втрахивать Антона в тумбу, и сильнее сжал в руке ткань, — и почувствовать, как ты дрожишь подо мной. — Все, что хочешь, — Антон мало что соображал, он проезжался чувствительными сосками по тумбе от каждого резкого толчка и его трясло от этой чрезмерной стимуляции. Поддерживаемый крепкими руками любимого мужчины, он четко понимал, что был способен только принимать его в себя и плыть от возбуждения. Тупо моргая и царапая ногтями поверхность, он уткнулся в неё лбом, подставляя шею. — Какой ты сегодня невозможно мой, — рыкнул Арсений и освободил несчастное бедро, на котором остались следы от его пальцев. Он продолжал насаживать Антона на себя, поддаваясь бедрами вперед и осторожно накрыл рукой хрупкое горло, чувствуя, как судорожно дрогнул кадык под ладонью. Для него это было одновременно и возможностью прочувствовать удовольствие Антона на других уровнях — через ощущение быстрой пульсации под пальцами и легкой вибрации от каждого частого вдоха и выдоха. И абсолютно эгоистичное желание напомнить: Сейчас ты мой и подо мной. А у Антона только мурашки прошли от загривка до самых стоп от широкой руки, обхватившей его под самым подбородком, согревающей и заземляющей в моменте. Пот застилал глаза, сердце бешено стучало, отдаваясь шумом в ушах, и толком непонятно было, что стало последней каплей, после которой Арсению снесло львиную часть его здравомыслия. Попов вышел из Антона почти полностью, не ослабляя хватку на шее, и врезался снова, меняя угол проникновения. Антон в ответ громко застонал, дернувшись, и заскреб ногтями по тумбе, рефлекторно поджимая пальцы на ногах. Абсолютно нереальный и принимающий все. Арсений начал трахать его размашисто, проезжаясь членом по простате при каждом новом толчке. — Как же сильно, — не выдержав, он напряг мышцы и подтянул за скомканную кофту Шастуна на себя, вынуждая подняться с тумбы и опереться в неё руками, — я люблю тебя. — Арс, — прошептал Антон, заводя руку назад и вцепляясь в растрепанные потные волосы мужчины, — и я тебя. Ощущать его запах, его прекрасное тело, прижавшееся к его телу, целовать вихрастый затылок, выступающие позвонки и зарываться носом во влажные волосы — все это вселяло в Арсения чувство благоговения и какого-то сакрального восхищения перед человеком, которого он держал в своих руках. — Антоша, — положив руку на живот любимого, Арсений прижал его ещё ближе к своей груди и сменил темп. Медленными, но мощными толчками он вбивался в Антона так, что, если бы Арсений не держал его, парень не смог бы устоять на ватных ногах. — Пора, хороший мой. Арсений сжал истекающий смазкой член Антона, сразу же начиная ласкать ствол в такт своим толчкам. — Боже мой, — Антон изогнулся и подался назад, встречая движения Арсения. От постоянной стимуляции простаты он даже стонать уже толком не мог, только ноги развел ещё шире, пропуская член глубже, до самого нутра, до колкого ощущения лобковых волосков на нежной коже ягодиц. Понадобилось еще несколько сильных фрикций и лёгкое сжатие руки на горле, чтобы в немом крике Антон почти полностью лег на Арсения. Шастун почувствовал, как поджимаются яйца и немеют кончики пальцев, извернулся неловко под держащей его рукой, подставляя свои губы и щеку под поцелуи. Арсения от этого котячьего тыканья почти снесло волной обожания, он убрал руку с горла Антона и сжал вместо этого его подбородок, широко облизал приоткрытый рот, из которого вырывалось горячее дыхание, и на контрасте нежно поцеловал в верхнюю, а затем в нижнюю губу. — Ааарс, — застонал Антон и, толкнувшись в ласкающую его руку, замер, кончая на тумбу с тихим вскриком и чувствуя, как бегут мурашки по всему телу. Продолжая нежно поглаживать чужой член, Арсений несколько раз с силой толкнулся в разомлевшее тело Антона, пытаясь растянуть его оргазм. Только когда его мальчик устало рухнул на локти, Арсений осторожно вышел из него и быстрыми рывками довел себя до оргазма, с жадностью рассматривая тяжело дышащего Антона, склонившего голову. Он кончил ему на спину и с лисьей ухмылкой размазал свою сперму по этой красивой заднице, пробираясь измазанными пальцами между половинками. Пошёл на поводу у низменного желания пометить своего выебанного в ноль парня. — Котик, — позвал Арсений. — М-м-м, — отозвался Антон, но голову не поднял. В груди кольнуло от беспокойства и панической мысли, что каким-то образом он переборщил, не уследил или, что еще хуже, потерялся в своих мыслях и не заметил. Арсений осторожно развернул Антона за плечи лицом к себе. По его щекам текли слезы, а глаза были закрыты. — Мой хороший мальчик, — заворковал Арсений и притянул любимого к себе, укладывая его головой на свое плечо. Попов осторожно поменял их местами, облокачиваясь о тумбу и позволяя Антону расслабиться в его объятиях. — Как ты себя чувствуешь? Прочесывая потные кудряшки, Арсений едва ощутимо стирал слезы с раскрасневшегося лица. — Охуенно, — еле ворочая языком, ответил Антон куда-то Арсению в шею. — Правда? Антон промолчал. Тогда Арсений фыркнул ему в ухо и звонко чмокнул, порывисто щекоча тёплый бочок. Парень влажно засмеялся, чуть повернув голову, и обхватил Арсения за пояс. — Все очень хорошо, родной, — заверил Антон, шмыгая носом, — мне очень хорошо. — Я счастлив, — Арсений немного успокоился и задумался. Им нужны были влажные салфетки и вода. Вытереть несчастную тумбу, вытереть Антона, напоить его водой и поехать уже домой, чтобы его парень покушал и улегся себе спать. Но Антон засопел, будто почувствовал, что Арсений куда-то там собрался двигаться, и теснее прижался к нему, пряча свое заплаканное лицо и красный нос. Твердый край тумбы неприятно врезался в спину, но Арсений решил не обращать на это внимание. Потом попросит Антона сделать себе массаж и примет вместе с ним горячую ванну с ароматным эфирным маслом. Сейчас Антон хотел обниматься, пыхтеть и тыкаться носом и губами в Арсения, а комфорт Антона всегда на первом месте. — Я не понял, чего мы добивались, — сонным голосом вдруг сказал Антон, — но теперь я хочу забрать эту тумбу домой.