Товарищ

      Когда в глубинах канализации издался истошный вопль, у союзников и противников йокнули сердца. Каждый стоял как вкопанный, слушая крик, исходящий из глубины вонючих катакомб, где стоял сильный запах мочи и экскрементов. Никто не хотел верить в это. Ни черепахи вместе со Сплинтером и двумя подростками, ни члены клана Фут. Первый с места подорвался Тигриный коготь. — Идём! — прорычал мутант, первее всех пытаясь добраться до место происшествия. За ним побежали и все остальные. Добравшись до большого кратера, откуда и исходили яростные крики отчаяния, они заметили стоящего на коленях Шреддера, а в стороне маленькие по сравнению с ним ноги. Всех передёрнуло. Команда черепах надеялась что звуки издающееся от Шреддера были стоны боли. Отчасти они были правы, но лишь отчасти. Суровый мастер Футов горевал по убитой Караи, причиной которой и послужил её умерщвлению. Один сильный удар текко-каге разрубил её защиту пополам, задев жизненно важные органы. От того он и орал, поняв, какую ошибку совершил. Невольно Рокстеди посмотрел на истинного отца девочки, и понял что Сплинтер тоже был на грани вопля, точно так же как остальные зелёные братья вместе с Кейси и Эйприл. *** — Меня напрягает это затишье. Такеши был прав, затишье и вправду нагнало смуту в их логове. Многие из мутантов были напряжены, особенно бедняга Стокман, который то и дело летал по помещениям, пытаясь найти себе место. Стеранко затушил сигарету, оставляя на золотом серпе остаток пепла, а после засунул его в ножны. — Надо проверить Шреддера, — сказал человекоподобный носорог, поднимаясь с пола — небось уже всего себя измучил. — Не делай этого, идиот — нервно сказал Такеши, пытаясь остановить Ивана от задуманного — он убьет тебя! Рокстеди проглотил оскорбления и попытку образумить его. Даже если бы на месте тигра был Бибоп, тот не стал бы слушать. Пора с этим кончать. Как ком в горле застряло невыносимое ожидание, чем бы оно не было. И вдруг спустя столько времени появившиеся интуиция, которая пропала у него после мутации, подсказала, что перемены в клане могут быть плохими, а то наихудшими. И поэтому он пошёл в обитель Ороку Саки, не став звать кого либо из мутантов. Все ровно бы никто не пошёл бы, а из всех их он был самым крепким, и одним из тех, у кого связь со Шреддером не кончалась на простом "Мастер и Ученик". Минуя маленькие ступеньки и длинные коридоры, Стеранко по инерции взялся за родной серп, чтобы в случае чего отбиться от атаки Шреддера. Вряд ли это помогло бы, но с оружием под рукой он чувствовал себя комфортнее. И продолжая свой путь, стали отчётливо слышны яростные крики, а после, и глухие удары. Про себя носорог подумал, что мутузил он бетонную стену. И не прогадал, когда открыв ставни, он заметил Шреддера, который отбивал удары на стене, оставляя кровавые отпечатки. Звериный рёв не прекращался, и на момент Стеранко решил, что вот-вот, Саки сам мутирует в чудовище. — Шреддер — негромко начал Иван, продолжая смотреть на самобичевания горе отца. — Шреддер! — продолжил он громче, нерешительными шагами поступая ближе к Саки. — САКИ! — уже заорав закончил Иван, подойдя вплотную к мастеру. Он развернул Саки на девяносто градусов, лицезрея глаза полные ярости и гнева. Шреддер пытался отбиться от прикосновений, но железная хватка носорога не позволила ему выбраться из неё. Саки успокоился, хоть и продолжал рычать как дикий зверь, испепеляя русского глазами. И от самого себя не ожидая, тот взял его за шлем, и сняв его, оголил обезображенное лицо Шреддера. Он бросил реликвию клана Фут под ноги, а сам заметил, что Шреддер размяк в его руках. И от увиденного у Рокстеди подкосили колени. Глаза Саки блестели. Он едва ли не плакал. Такую картину Иван себе не представлял никогда. — Сгинь, сейчас-же. — голос Саки дрожал, хоть он и пытался сделать его таким же суровым и брутальным — Или умрешь. Сейчас эти угрозы не казались чем-то страшным. Возможно после Шреддер исполнит угрозу, но сейчас, он был не в состоянии. — Упиваешься моей слабостью? — Нет, товарищ. И он не врал. Высмеивать его в такой ситуации Стеранко не хотел, хоть бывший друг и подпортил ему крови. Лишаться кого-то из родных это больно. Над этим мог поржать совсем безнравственный человек, коим Иван себя не считал. И единственное что могло бы успокоить безутешного отца, так это крепкое объятие. И он обнял. Невзирая на колючею броню, и на слабые попытки оторваться от них, которые со временем прекратились. — Скажи это снова — послышалось от Шреддера. — Что именно, товарищ Саки? — спросил русский, немного ослабляя хватку. — Это. Товарищ. То слово, которым он одаривал Антона или другого члена клана, но никогда не называл Шреддера. И сейчас оно звучало по всей комнате, в которой Стеранко обнимал Саки.