My fine pianist

То, что ныне встреча была назначена в небольшом зале, где находилось единственное на всю академию пианино, не особо удивило. Куда сильнее поразил вылет оттуда не кого-то, а Амахи. – Но ведь это действительно для более чистого звучания твоего пианино! – с почти детской обидой выкрикнул тот в открытую дверь, держа в руках какое-то непонятное сооружение. – И слышать ничего не желаю на этот счет! – прозвучал хорошо знакомый голос за дверью, разве что искаженный гневом. – Только попробуй подойти к нему – шею выкручу винтом! Столь замысловатая угроза невольно заставила засмеяться. Обернувшись, Тсубаса заметно оживился и подскочил к недавно подошедшему к залу человеку, выпалив скороговоркой: – Ну, хоть ты скажи, что мое изобретение отлично подойдет для улучшения звучания пианино, ведь я даже успел его протестировать, честное слово! – Что именно протестировать: свое устройство или само пианино? – Изобретение... – Вот именно! Лучше не рисковать, а оставить все, как есть. – Я тоже так считаю, – уже мягче сообщил Аозора, успевший подойти изнутри комнаты и встать в дверном проеме. – Привет, я уж думал, ты сильно задержишься из-за сегодняшних занятий в Клубе. – Но ведь не задержался же! – с улыбкой возразил зам-руководителя КЛ. – Вижу, – слегка улыбнулся в ответ Хаято. – Проходи. А ты исчезни! Тсубаса, коему предназначались последние слова, обиженно шмыгнул носом, но повиновался другу. Последний же проводил незадачливого изобретателя чуть виноватым взглядом до первого же поворота коридора влево, после чего посторонился и позволил, наконец, своему очередному нежданному гостю войти в зал. Впрочем, нежданным того сложно было назвать. – По делу или как обычно? – негромко поинтересовался для проформы у вошедшего Аозора, едва затворив дверь. – Дела бывают разные, – улыбнувшись, заметил тот. – И все же? – Если есть желание, могу сделать нам обоим чай. Не против? – Не думаю, что у тебя хватит терпения продержаться настолько долго, Хомарэ-тян, – с легкой усмешкой парировал пианист. Канакубо понимающе хмыкнул, мысленно восхищаясь проницательностью старого друга. Иначе и быть не могло, ибо редкостное внимание к мелочам и острый ум Хаято давно оказались оценены многими по достоинству. Так что смысл скрывать привычную, в общем-то, цель захода в этот единственный музыкальный уголок?! Разве что... немного поиграть не помешает. В буквальном смысле, кстати. – Вполне хватит, – после сравнительно короткой паузы отозвался он. – И не только на чаепитие. – То есть? – на лучника обратился заинтересованно-внимательный взор янтарных глаз. – Ты ведь уже давно за пианино, так? – Академические занятия сегодня не отменяли, да и повозиться с выполнением заданий для них и для Совета пришлось, – скрестив на груди руки, спокойно ответил Аозора. – Я от силы часа полтора здесь музицирую. Точнее, музицировал, пока не прибежал Тсубаса-кун и не начал предлагать какую-то машину по чистке внутренних рычагов, крепежей и струн для пианино. Да ты и сам видел это. – Не полностью. – Тебе еще повезло, а вот мне пришлось минут шесть выслушивать речь Тсубасы-кун по поводу того, что он специально для меня изготовил свою "музыкальную авточистилку" и даже якобы проверил ее в деле. Последнее даже напугало: я чуть не решил, что он успел, пока меня здесь не было, проверить свое изобретение на единственном в академии пианино, но, как выяснилось, до этого дело еще не дошло. Именно поэтому Тсубаса-кун предложил мне прямо на месте испытать "авточистилку" во второй раз, уже непосредственно в деле. Пришлось даже отвесить ему подзатыльник, чтобы не лез, куда не надо. Хомарэ с трудом подавил смех, не желая показаться бестактным перед своим давним любимцем, и предпочел покачать головой, дабы показать, что тоже хоть как-то осуждает действия местного избретателя. Спору нет, Амаха был ему симпатичен в силу невероятной харизмы, оптимистичного взгляда на жизнь и вечной тяги ко всему нестандартному, но некоторые из идей парня порой моментально отдавали взрывоопасностью. Во всяком случае, для большинства, тогда как сам Тсубаса об этом не догадывался, находясь в состоянии, гордо названном "интеллектуальным экстазом" самим Казуки. – Так что ты имел в виду под чаепитием и чем-то еще? – вернул Канакубо из мыслей в реальность негромкий вопрос. Он всего три секунды припоминал, о чем вновь зашла речь. – Как продвигается работа над твоим "Лесным этюдом"? – Пока не закончил до конца, да и шлифовка звучания оставляет желать лучшего, – чуть смущенно ответил вполголоса Аозора. – Не проиграешь ли мне хотя бы один фрагмент из него? Взгляд у пианиста враз сменился со смущенного на шокированный. Впрочем, ненадолго. – Опять хочешь одним своим видом полностью сбить меня с ритма?! – справившись с изумлением, с резко выраженной холодностью спросил он. – Разве я тебе мешаю? – Да! – Хаято, уже ничуть не играя, хмуро смотрел на собеседника. – И я уже устал повторять, что твое присутствие постоянно действует мне на нервы во время игры на пианино: что в одиночку, что на мини-концертах. – Одно лишь присутствие? – Да! – А мысли? Аозора открыл было рот, дабы высказать другу все, что думает об его способах узнавать любую информацию, да так и замер, шокированный уже тем, что именно под последним вопросом имел в виду старший. А до конца вникнув в смысл, залился краской до корней волос и спешно отвернулся. Тихий смешок со стороны лучника только усилил его смущение. – Все так же молчишь, стоит заговорить с тобой на столь откровенную тему! – Канакубо оперся обеими руками о верхнюю рейку ближайшего стула. – И это только выдает тебя с головой. – Если опять надумал читать лекции на сию тему, лучше уйди сразу, – смущенно, но упрямо пробормотал пианист. – Не стану, – пообещали ему. – Я лучше подарю тебе возможность окончательно завершить работу над "Лесным этюдом". – Каким образом? Не утруждая себя пока ответом, Хомарэ оставил в покое стул и, выпрямившись, спокойно спросил: – По какому поводу ты ранее предложил встретиться именно в этой комнате? Его собеседник вконец смутился, очень тихо сказав: – Мне просто хотелось после музыки немного позаниматься любовью. – Понимаю, – кивнул зам-руководителя Клуба. – И предлагаю заняться ею прямо сейчас, чтобы после этого у тебя был наплыв вдохновения для завершения "Лесного этюда".., мой любимый пианист. – Хомарэ-тян..! – обратились в его сторону распахнутые в шоке глаза Аозоры. Улыбнувшись, тот бесшумно подошел ближе и, обернув руки вокруг спины и поясницы музыканта, прильнул к его губам своими в нежном поцелуе. – Не против заняться этим в кресле, раз больше ничего подходящего здесь нет? – тихо осведомился у него Канакубо, когда удалось отстраниться. – Да, не против, – успели шепнуть в ответ, прежде чем за руку увлекли к пресловутому предмету мебели...