violations of social development

      Громкое это было заявление, что все то, что происходит сейчас - будет его финалом. Нет, никак нет, ведь для становления личности это только старт. Этот старт фатален и в нем есть даже некий шарм, что переломил чью-то душу. Да нет, не чью-то, а его! Ведь все, торжественные фанфары заиграли, обнажив перед ним всю грязь и гнилье, что пыталось прятаться, но и вечно давало о себе знать, то мельком намекая, то напрямую тыча в лицо.       Бежать - это все, что ему сейчас нужно, просто скрыться, забывшись и пусть все смоет ливень, что бьет по крыше поместья. Все стучит и стучит, раздражая, ведь все это выглядит как попытка вернуть его в сознание, которое хотелось бы отпустить, бросить там, где последние попытки оставить в себе человечность кануло в лету.       На руках все еще ощущается что-то липкое и горячее, что он полностью вкусил, хоть и сложно все приписать только ему, ведь не он нанес последний удар, но это он стал катализатором всего, что произошло сейчас. Черт его дернул вновь переписать чужую судьбу, хоть изначально и вели его самые, что что ни на есть, альтруистические потуги, но к черту, к черту их всех и каждого, ведь не им пришлось все это пережить, а ему, а он... он не был готов, ведь всегда, не смотря на все сложности, находились более простые способы все решить. Верно, они были просто легкие... Переступив порог, он остановился. Холодная тому вода, что пыталась все смыть за собой, или осознание, но остановится пришлось. Подняв голову, направляя свой взор в небо, он засмеялся, оборачиваясь на пятках назад, дабы посмотреть в глаза тому, от кого он пытался скрыться.       — Ты глуп или наивен, тебе был дан шанс уйти, хоть это бы отсрочило неизбежное... Не смотря на личное обращение, голос громом прошёлся по всей округе, отскакивая от стен, будто сотрясая все. Было страшно смотреть в чужие глаза напротив, что отдавали сталью, слышать этот голос, что был до смешного безразличен, ведь он, остановившись, почти принял свою смерть.       — Если это моя судьба, то я приму ее, но я не думаю, что время пришло, - его голос срывался, а говорить было сложно, ведь ему все еще не хватало воздуха, да и не смотря на все, что успело произойти за столь короткий промежуток времени, теперь чувствовалось, что это не из-за него все, это воздух... он наэлектризован, - по крайней мере она так сказала, я точно так рано не сгину и точно не от руки сумасшедшего тирана!       Кровь стыла в жилах, а руки почти отбило от удара копья о собственный меч, что молниеносно отбил атаку самого архонта. Все закончилось так же стремительно, как и началось. Один удар, что удалось заблокировать и его потянуло вниз, во тьму, а если быть точнее, то в саму вечность. Он не хотел туда и голоса, что пытались пробить тишину, не смогли оставить его там, на поле, где начиналась битва. Хотелось бы сказать, что это была битва добра со злом, но это слишком клише, а он же запутался, что есть что. Сердце, как и дыхание, сбилось, либо же вовсе все прекратилось, как и остановилось все время, дабы начать суд архонта над чужеземцем, или же над чужевселенцем, что лезет не в свои дела.       — Сёгун Райден!, - крик не дал сделать и шагу ни ему, ни его оппоненту, дабы решить, чья жизнь сегодня прервётся, - что это значит? Перед блондином возник еще один архонт, точнее, настоящий архонт, что выглядел более величественнее того тела, с которым ему все это время приходилось иметь дело.       — Это преступник, - отрезал клон, - не могу биться с ним на глазах людей, не хочу и не могу дискредитировать перед народом лик архонта.       — Нельзя так просто брать и приводить сюда посторонних, вечность - не для них, - взмах рукой и все упало.       Точнее из троих упали только двое - кукла архонта и, ничего не понимающий, Итэр. Молния в такт движения божества пронзила два тела, приковывая их к земле? Нет, точнее ни к чему, ведь это пространство представляет из себя пустоту.       Тело не двигалось, сердце не билось, но боль... боль была не человеческая, призывая к чему-то животному, безумному, то усиливая все ощущения, то наоборот - притупляя их.       — Ладно, - голос без намека на какие-либо эмоции вновь ударил по ушам, - убей.       И все завертелось в какой-то безумной клоаке. Со скоростью, что подобна молнии, к нему в упор прильнула кукла, пытаясь за один взмах отсечь ему голову без каких либо прелюдий, но то, как пространство влияло и на путешественника, тоже давало ему фору, ведь он смог отскочить, смог увернутся. Ситуация сюр, но вот он, на потеху настоящему архонту, сражается с его точной копией и не факт, что даже победив один раз, он сможет пережить сегодняшний день.       Сжимая меч в руке, что уже была стерта в кровь, парень пытался кричать, ведь он не слышал себя, не слышал своего голоса и, возможно, и самого крика то и не было, так, попытка и гримаса ужаса, гнева и боли, что искажала его лик. Удар и вновь попытка крикнуть, и вновь осталась в неведении кричавшего, и бой начал набирать обороты. Он то шел на лже-архонта, но наоборот, пятился от него, парируя удар за ударом, ведь нанести его самому, казалось ему чем-то невозможным. Но теперь ко всем чувствам прибавлялся и азарт, ведь что будет все же, если хотя бы этот бой - будет за ним.       Один удар и острая боль, что поразила его словно молния, но это не сломило его дух, наоборот, в нем словно что-то щелкнуло, что-то сломалось, и он стал зверем, теперь он и в самом деле закричал, что заболели щеки от того, как смог открыться его рот, как разгорелось его сорванное горло и глаза теперь не просто смотрели в лицо смерти, они метали молнии, словно угадывая движения противника. Удар за ударом, вкладывая туда всю свою ненависть, он наседал на куклу, уже не думая ни о чем. Все, что ему сейчас хотелось - это крови, хоть он даже не знал, есть ли у нее кровь, что она вообще собой представляет, не бессмертная ли эта форма в принципе.       Удар, звон стали, крики - все теперь смешалось в какую-то какофонию, одурманив его воспаленный рассудок. Издав нечеловеческий рык, парень повалил своего оппонента на пол, он смело отбросил меч, оставляя себя безоружным и начал бить кулаками, он бил в лицо, надеясь, что безразличие сменится хоть чем-то, а желательно страхом.       Брызги крови, мясо, что виднелось из под кожи, его не удивляло. Зато то, что кожа такая тонкая и это тело такое хрупкое - его удивило, но не останавливало, но вот сам архонт, что все это время наблюдал за дуэлью и не смел вмешаться, таковы уж правила, был в ужасе. Она видела не куклу, не себя, она видела видела прошлое. Это была истинная Баал. Итэр же испытал удовольствие, когда наконец-то отвлекся от своей "битвы" поворачивая голову в сторону божества, что проявило все те эмоции, которые он жаждал от, уже канувшей в небытие, пустышки. Когтистая рука, что резко схватила взбудораженного мальчишку, резко потянула на себя и все отдалось такой жгучей болью.       Сердце вновь бьется. Больно. Дышать вновь. Больно.       — Итэр!, - с неподдельным ужасом к нему подлетела Паймон, тут же в страхе прячась за чью-то спину. Только что ее напугало? Алая, словно драгоценные камни, кровь, брызгами которой он был усыпан с ног до головы или безумный взгляд, что того и жди, как следующей жертвой мальчишки станет его компаньон. Хотя, они не видели всего, что он только что пережил и всего того, что он сотворил против божества.       Не видели божество без эмоций в ужасе.       Щелчок, звон колокольчика и вновь тьма, но теперь не сжимающая его до боли, а мягкая, теплая и приятная, что пытается ему помочь. Тепло, что лечит его раны, его искалеченное тело, но которое не может залечить то, что пострадало сегодня больше всего. Его разум. Его душу.