Я дую гашиш через трубку, В подвале, где мы пропотели. Концерты по будням, по будням, Я снова в себя так не верю…
(Угадайкто — «Наледь и нелюдь»)
Солнце шло к закату, и освещало всё мягким оранжевым светом. Многие уже возвращались с работы. Обычно жители Пусана не обращали внимания на земные чудеса, но сегодняшний вечер был настолько красивый, что взрослые — уставшие и запылённые — выглядывали из окон своих машин. Тихо гудела дорога, неслышно ворочались листья на редких деревьях вдоль дороги. Всё казалось таким осветлённым, почти святым, и только четыре мальчика, шедшие со школы, тревожили мир своим смехом: — Вы только посмотрите! Ха-ха-ха! Как я сразу не заметил?! Хо-хо-хо! — чуть не катался по земле Мингю, тыкая пальцем в рюкзак друга. — Представьте только, в чём он дома ходит! — давился слезами смеха Соджун, поправляя спадавшие очки. — Да это мне сестра купила! — пытался оправдываться виновник хаоса, отворачивая рюкзак от ненасытных взоров друзей. — Сестра купила, а он согласился! — измывался Мингю, разворачивая Джинхо задом — Ты не дебил ли, Джинхо? Вот дебил же, да, Чимин? Чимин закатил глаза, и отвернулся. Но потом и его разобрал смех, и он снова стал щупать рюкзак Джинхо, на котором красовалась красноволосая тянка, и надпись: «Sugar Girl». Соджун её сразу перевёл, и тут на долю бедной анимешки выпали такие страдания, что хоть в воду кидайся. Но она, конечно, была нарисованная, и поэтому за неё отдувался носитель сего рюкзака. Чимин был не так хорош в английском, но ему понравилось звучание слова «sugar». Он думал, что если бы маминого попугая Красавчика не звали Красавчиком, то он бы обязательно назвал его Шугой. Конечно, не рассказывая друзьям. Иначе пришлось бы вставать к одной стенке с Джинхо. Так шли ребята, изредка похохатывая над бедным мальчиком. Вдруг послышалось рычание. Собака на кого-то злилась. Ребята стали в волнении оглядываться по сторонам. Никому не хотелось нарываться на стаю голодных, бездомных псов. Но собака была всего одна. Она скакала вокруг чего-то маленького и чёрного. — Что это? — спросил Соджун, то одевая, то снимая очки. — Это котёнок. — ответил дальнозоркий Мингю — Сейчас боевик американский будет. И все скрестили руки на груди, наблюдая за душераздирающей сценой. А собака уже метила схватить бедного кота. Тот шипел, фыркал, весь надутый, но никуда не мог убежать. Ведь, сделай он хоть малейшее движение из этого круга ада, так жизнь его мгновенно оборвётся. Чимин боялся собак. До уссыка боялся. Но больше всего он боялся несправедливости. И смотреть как бедного кота сейчас убьёт огромный пёс, причём на глазах у четырёх болванов, он не мог. И испустив дикий вопль, он бросился на собаку, махая руками. Где-то орали друзья, где-то под коркой проносились воспоминания, как четырёхлетнего Чимина покусала, чуть не до смерти, немецкая овчарка. Но мальчик ничего не соображал. Он нёсся на псину, дико крича. Всё произошло быстро, но для Чимина — как в замедленной съёмке. Он добежал до собаки, которая уже метила перекусить коту хребет, и упал на чёрный комочек животом, защищая того своим телом. Собака немного притормозила от неожиданности, но обозлившись на то, что ей помешали, решила выместить свой гнев на мальчике. Она злобно рыкнула, уже готовая кинуться на него, и Чимин зажмурил глаза, готовясь умереть, как услышал жалобный собачий визг, и чьи-то ругательства. — Чуть было не тяпнула, пацан, чуть было-не-было. — послышался мужской, чуть насмешливый, голос. Чимин поднял голову, и увидел пожилого мужчину, который смотрел на него, и улыбался. — Вставай, давай. — мужчина подал мальчику руку, и увидев причину всего происходящего, присвистнул — Повезло тебе, кошак — такого героя встретить. А то бы тебе уже архангелы на небесах пели. А вы что? — сердито обратился он к трём мальчишкам, которые продолжали стоять — Хороши друзья! Мингю, Соджун и Джинхо опустили головы, и предпочли быстренько смотаться. А Чимин встал, отряхивая от пыли штаны и толстовку. Мужчина весёлыми глазами смотрел то на кота, то на мальчика, и вдруг сказал: — Похожи вы, ребята. Оба чёрненькие, взъерошенные! — Он потрепал Чимина за чёлку, и пошёл к своей машине. Мальчик проводил его глазами, и посмотрел на кота. Тот лежал, и уже отделался от ужаса. Мол, подумаешь, как в кусты посрать. Смотрел на Чимина хитрыми чёрными глазами, и никуда не пытался убежать. Мальчик сел на корточки, и подражая мужчине, сказал, чухая коту спинку: — Оба чёрненькие, взъерошенные! Пойдёшь со мной? Какой ты тощий! Чей ты? Кот не отвечал, а только томно прикрыл глаза, прогибаясь в спине. Чимин возился с котом, не замечая людей, которые странно косились на него, а некоторые даже недовольно бубнели, когда видели его на своей дороге. Ему было абсолютно фиолетово. У него никогда не было животных, а хотя очень хотелось. Красавчик не в счёт. Это весьма скверное создание, которое и животным с трудом можно было назвать. Красавчик был скотиной. А вот чёрный невезучий кот, который тут же стал Шугой, был каким-то умиротворённым. Чимин подумал, что вряд ли смог бы сохранить такое спокойствие, после несостоявшийся смерти. И этот покой переливался в каждой шерстинке кота, и передавался рукам мальчика, расползаясь по всему телу. Хотелось сидеть так вечность. Чимин сидел, и кот сидел. Но ноги затекли, весьма не кстати. Поэтому мальчику пришлось переменить позу. — Ну какой же ты тощий. Пойдёшь со мной? Дома баба котлеты жарит. Воспоминания о котлетах встревожили его душу, и он решил побыстрее вернуться домой. А кот мявкнул, и поскакал вслед за мальчуганом. Они шли по тротуару, как два товарища, совершенно на равных правах. Чимин уже фантазировал себе, как они будут спать в одной кровати, есть с одной тарелки, и по вечерам читать комиксы. Жизнь обещала стать ярче. Но мать Чимина была типичной мамой. Как только, вслед за мальчиком, в дом важно вошёл чёрный зверь, она тут же завизжала, бросаясь к коту: — Это что ещё за гадость?! Где ты нашёл этого грязного кота?! — Это не гадость, мама. — с достоинством ответил Чимин — Это Шуга. Мой кот. Я уже всё решил: он будет жить в моей комнате, и… — Никаких животных! — решительно заявила миссис Пак — Ага! Будет сейчас это чудо по дому скакать! Ещё и шерсти от него, как от не-знаю-кого. Кто пылесосит? Ты? Нет, я! Вот и убери его, откуда взял. Но Чимин не собирался так просто сдаваться. Он — Пак Чимин! Он спас кота Шугу от собаки, и он же спасёт кота Шугу от маминой ярости. Нужно быть мужчиной, как дедушка. — Мам, а мыши? Он будет ловить мышей! — заявил мальчик, надеясь на страх женщины перед маленькими созданиями. — Какие мыши, на десятом-то этаже? — вдруг подключилась из кухни бабушка, вытирая руки об фартук. Мама победно улыбнулась. Чимин судорожно старался придумать повод оставить кота. Тут в голове стрельнуло: — Почему тебе можно заводить противных попугаев, а мне нельзя завести ма-аленького котёнка? И вообще, двое против одного — нечестно! — Красавчик не противный, сидит себе в клетке, никому не мешает. — Он у меня конфету украл! — взревел Чимин, поражённый такой несправедливостью. — Скверный мальчишка, ты не умрёшь с голоду из-за одной конфеты. Всё, разговор окончен. — закончила мама, стараясь придать себе серьёзный вид. Мальчик злобно посмотрел на женщину. Осталось одно средство — измор. Вообще, его мать была не из тех, кто ведётся на детские слёзы и капризы, но иногда такой номер удавался. И если канючил брат — то на это было тошно смотреть: он кривил лицо, сжимал руки в кулаки, топал ногами и кричал какую-то чертовщину. А Чимин канючил очень даже мило (по крайней мере, ему так казалось): делал щенячьи глазки, чуть выпячивал пухлую нижнюю губку, и любовно смотрел на маму. Тут мало кто устоит. В добавок, на помощь пришёл дедушка, с просьбой «пожалеть дитёнка, и оставить скотинку дома». Бабушка куда-то ретировалась, и маме пришлось сдаться. Чимин победоносно взял кота на руки, и прошествовал в комнату. У Шуги, в свою очередь, была такая физиономия, будто это он выиграл в споре семнадцать таких мам и сорок одну бабушку. — Лапы хоть ему помой. — приказала мама, желая хоть как-то отыграться. Не теряя французского достоинства, мальчик прошёл в ванную. — Сейчас я тебя мыть буду! — торжественно объявил он Шуге, закрывая за ними дверь. Чимин открыл кран, а кот с опаской посмотрел на струю воды. — Не ссы в трусы! — также торжественно сказал мальчик, начиная подносить лапку кота к струе. Шуга глянул на Чимина, видимо, дожидаясь продолжения, но мальчик не обмолвился про колбасу не одним словом, и упрямо продолжал приближать кота к воде. Кот отчаянно заорал, и больно поцарапал руку палача. Сделав головокружительный вираж, Шуга пулей выскочил из ванны. Даже дверь не сдержала его натиска. Чимин выбежал за ним, но он мчался быстрее ветра, и с перепугу запрыгнул в таз с замоченным бельём. Зашипев, он выскочил оттуда абсолютно перпендикулярно полу, и тут угодил в чиминовы объятия. Мама ругалась на кота, но не могла сдержать смеха, как и все остальные жители дома. Наконец, лапы были помыты (при помощи дедушки), раны обработаны, и команда «чёрненькие и взъерошенные» поедала котлеты. Бабушка любовно смотрела на внука и кота, радуясь их аппетиту. Чимин сидел за столом, болтал ногами, и вдруг в голову ему пришла мысль: «А что если Шуга — девчонка?» Думать так абсолютно не хотелось, поэтому он решил прогнать предательскую мысль. Но сомнения всё же остались, поэтому он решил провериться у авторитетного источника: — Деда, а Шуга — мальчик или девочка? — Дьявол его знает, сейчас проверим. — ответил дедушка, и бесцеремонно поднял кота за шкирку. Шуга беспомощно болтался в дедушкиных тисках, царапаясь, и стараясь прикрыть хвостом своё достоинство. Впрочем, этого оказалось достаточно, чтобы старик опустил его на землю, и сделал вывод с умным лицом: — Парень. Чимин был, мягко говоря, в шоке от такого способа, но потом успокоил свою совесть, решив, что на лицо и коты и кошки абсолютно одинаковы. Когда пришло время ложиться спать, мама бросила в прихожую коврик, и сказала, что пусть это «блохастое порождение ада спит здесь». Чимин с ней, конечно же, в корне был не согласен, но тем не менее пришлось сдаться, ибо и так все сегодня только и делали, что шли на уступки. Мальчик лёг в постель немного в печали, но в его голове созрел план. Он всегда долго засыпал. Обычно маленькие дети проваливаются в сон, только коснувшись подушки, но Чимин то ли вырос, то ли был каким-то исключением. Порой он не мог заснуть до часа ночи. Он ковырял стенку до штукатурки, чтобы потом съесть её; щурил глаза, ища картинки в обоях; думал о прошлом, настоящем и будущем. А ещё у него была львиная доля терпения. Это качество давало Чимину кучу преимуществ перед своими сверстниками, но мы сейчас не об этом, а о том, что всё это вкупе давало ему дождаться, пока все уснут, и одев носки для мягкости шага, пробраться в прихожую. Шуга лежал на своём коврике, и увидев мальчика, сверкнул в темноте глазами. Кот видно обладал теми же хвалёными качествами. — Шуга! — шёпотом позвал Чимин — Иди ко мне! Кот внимательно на него смотрел, но не мог понять, почему это странное создание махает руками. Тогда мальчик пошёл к нему, делая фантастически огромные шаги. После каждого шага он вслушивался в темноту, и продолжал идти. Шуга не думал убегать, а спокойно дождался Чимина, и добровольно сдался. Забравшись под одеяло, и прижимая Шугу к сердцу, мальчик улёгся поудобней, и запустил руки в мягкую шерсть. Кот замурчал от удовольствия, и закрыл глаза. Чимин понял это, потому что зелёные огни погасли. — Они такие и должны быть — твои глаза? — спросил мальчик, и спрыгнув на пол, включил разноцветные лампочки над кроватью. Разглядывая Шугу при свете, Чимин удивился, насколько красивый разрез глаз был у кота. Необычно хмурая надбровная дуга, что придавало ему загадочности, внутренняя часть глаза опущена, а внешняя — вытянутая и приподнятая. Радужки — бархатно-коричневые, и по хищному узкая полоска зрачка. Мальчику даже стало немного не по себе, но он быстро взял ноги в руки, и выключив лампочки, снова лёг. Кот уютно устроился под боком у Чимина, и опять разлилось то самое тепло, которое мальчик ощутил, сидя на корточках у дороги. Шуга наверно был заколдованным колдуном. Переодетым кудесником. У Чимина сразу слиплись глаза, и контроль над телом улетучился, также как и хвалёная несонливость. Кот уютно щекотал шерстью голое плечо. Они безмятежно уснули, как и полагается юным созданиям.