Where 'I' comes from and where it ends up

У каждого из нас собственная история, из которой мы постепенно складываемся. Кирпичик за кирпичиком. И как только очередная часть мозаики ложиться на свое место – она становится неотъемлемой ее частью. Этого уже не забрать. Мы живем с каждым моментом до самого конца, пока стена не будет сломана, пока ее не сровняют с землей. Каждый наш изъян, каждый плюс – это все заслуга иных событий, иных людей. Даже ход наших мыслей – вовсе не полная наша заслуга. Только мы об этом частенько забываем. Хвалим себя за знания, полученные от других людей под влиянием момента, ненавидим себя за то, что в нас высмеивают другие. Но это также цепь, которую не разрушить. Мы выращены таким образом, чтобы брать все на себя. Или хотя бы часть. Если мы это делать перестаем, то мы превращаемся в дерьмо, то, что общество называет «ублюдком» или «сукой». Принятия себя на себя – стимул меняться или двигаться дальше в том же направлении. Благодаря этому мы не ждем указаний. Благодаря этому мы развиваемся. Если, конечно, не пытаемся осознание собственной вины отвергать, равно как и всю реальность. Мы становимся собой из-за общества, но обязаны продолжать смотреть в лицо этому обществу, не пытаться идти против него, если хотим продолжать себя контролировать, не подвергаться истинному доминированию окружающих. Ведь все эти «бунтари» - от девчонок-шлюх до мальчишек-наркоманов, от неформалов до «независимых» модниц – более остальных, как ни иронично, в итоге зависимы от чужого мнения. Впрочем, с ними же остаются и те, что отказываются принимать происходящее в принципе, те, кто настолько увлечен самобичеванием, что в итоге огораживается от всего, просто позволяя своему телу существовать, не размышляя над тем, как бы продолжить идти дальше. Есть люди, подобные мне, что задумывались над истоками нашего характера именно с такой стороны, но каждый, в меру своего оттенка в палитре разума, сделал из этого свои выводы. Кто-то все же решил привлечь к себе внимание и отвергнуть окружающих, виня во всем их, жертвуя своей свободой в будущем, лишь бы «сейчас» быть свободным; кто-то стал смотреть на все, как на неразрывную цепь, продумывать каждый свой шаг, каждую произошедшую историю, анализируя все досконально; кто-то предпочел не менять манеры жизни, лишь бы не выделяться даже тем, что твориться в его голове, не выбираться за рамки принятых большинством много. Я допускаю, что многие считают, как я, только вот стыжусь собственной категории тех, кто пришел к тому, что поверх холста нашего характера краски накладывает кто-то другой: я могу четко сказать вам, как и откуда взялся каждый мой изъян до единого, но все мои положительные качества я распишу гораздо менее ярко, часто делая их лишь побочным эффектом от негатива. Скорее всего это связано именно с тем, что люди лучше запоминают темные моменты. А возможно, тут элементарно влияет на все моя склонность к суициду, самокалечению в следствии склонности к постоянной ненависти к себе, пускай всего этого не скажешь ни глядя на меня со стороны, ни по тому, что и как я говорю, как веду себя на людях. Но если приглядеться, вы увидите, как мне все еще чужды люди, насколько я цепляюсь за тех, кто проявил ко мне доброе внимание, словно это произошло впервые. Вы сможете заметить, что я копирую что-то от тех, кто мне симпатичен, словно бы в надежде почувствовать себя ближе к ним или немного на них походить. Кто бывал со мной в менее повседневных ситуациях, знают, что агрессия часто переваливает за край, но как только я перехватываю у нее инициативу, то начинаю валить все на себя, просить прощения даже за мелочи, к которым не имею отношения. И стремлюсь себя разрушить, причем нередко вовсе не через алкоголь и наркотики, а через их отвержение, что, как ни иронично, также более чем возможно, но все же вредные вещества также иногда идут в ход, на короткое время выполняя наконец свою миссию, но то лишь иллюзия, о которой я постоянно помню. Все эти мои склонности: помесь моих изначальных, базовых характерных черт и того, чему меня научило мое окружение. Частые переезды из страны в страну, из города в город, насмешки или восторженные признания по поводу моей билингуальности, отсутствие постоянного собственного места, что привело к достаточно скорому взрослению, физические черты, немало повлиявшие на ненависть к себе, склонность к общению с теми, что находятся поодаль от прочих из-за некомфортного чувства в большой компании, избиения в средней школе, развязность в старшей школе, попытки социализации, толстая многослойная маска – все это и многое другое сделало меня собой. И я испытываю огромную благодарность, ведь могло быть и хуже, а могло быть и лучше, но, если закрыть глаза на мои темные секреты, то мое мышление, мой разум меня более чем устраивает. И потому я говорю: «спасибо», - и это себя оправдало. Я все еще ненавижу себя, я все еще нередко отбиваюсь от толпы хотя бы ментально, но я умею искренне улыбаться, у меня появились люди, что позволяют мне держаться за них, что даже не думают о том, чтобы оттолкнуть меня. Не это ли белая точка, что окажется светом в конце тоннеля? Общество, строившее мою стену, вынудило меня пасть на колени, чтобы поставить мне на спину тяжелые материалы, вот-вот готовые ее сломать, но ведь их становится все меньше, да и чем больше я сопротивляюсь, тем дольше процесс постройки продлится. Так почему люди, в том числе я, стараемся периодически все же столкнуть не посильную ношу? Вряд ли от обычной старости. На мой взгляд, это также стоит определять фразой «попытка суицида», но вовсе не в физическом и не в ментальном плане, а именно в «социальном» - остановить всех вокруг, оборвать все концы, уйти в неизвестность. Ведь именно этого мы жаждем в такие моменты. Ведь от части именно эти слова мы используем для определения «самоубийства». А в этом нет отнюдь ничего положительного – этому окружающие нас тоже не без причин научили.