Ещё темнее

Всем нам когда-то прийдется умирать...

Геллерт Гриндевальд

      Гриндевальду трудно, Гриндевальду сложно и больно, сделать то, о чем она просит, но он лишь кивает и не отрывая своего лукавого взгляда от ее, самых чистых и нежных глаз на свете, заносит палочку. Он любит ее. Возможно единственного живого среди существующих, любит так сильно, что способен был оправдать все, что она бы не делала, он не может ей отказать. Его любовь так сильна, что порой он тонет в ее безумстве не в силах найти выход. Его цели, завораживающие тысячи волшебников исчезают, стоит лишь ей появиться рядом. Но ей так грустно, когда льется кровь, ей так больно, когда он посылает ей жертвы. Он лишь ценен для нее, но все же любим, иначе зачем ей давать в его руки столь огромную силу, как бессмертие. Гриндевальду плохо, когда она пришла к нему в Нурменгард, ему до боли омерзителен он сам, когда она смотрит на него, когда мягко скользит ладонями, обнимая за шею, присаживаясь рядом. Обнимая его, темного мага Гриндевальда, в грязных оборванных клочьях одежды. Почти безумного в своей невозможности использовать магию и уже совершенно неуправляемого, ожесточенного ещё сильнее столькими годами заточения. Когда-то великий волшебник, которого боялись, почитали и обожали по всему миру, сейчас лишь старик, что собственноручно запер свою магию. Это было важно для нее, она попросила, и он не мог отказать, с безумием и насмешкой, наблюдая за удивлением и ужасом отразившимся на лицах тех, кто в тот момент был рядом. Гриндевальд повержен, Гриндевальд пойман и запрятан в тюрьму. Лживые слова! Лживые слова тех, кто пожалела забрать почет и уважение. Но как говорят: Живым нужнее и живым важнее. Однако темный маг помнит их глаза, и даже сейчас, вспоминая, снова и снова улыбается, а в его разных глазах плещется веселье и насмешка. Но ей словно все равно, она улыбается ему и как прежде становится легче. Он нежно сжимает ее светлые и всегда такие теплые ладони, своими дрожащими, но не утерявшими бывалой силы. Ее глаза обещают, что не будет как прежде, и он почти невесомо ухмыляется ей, как и тогда. Его глаза с каплей безумия все такие же уверенные, высокомерные и совсем-совсем не испуганные, когда она исчезает оставляя его одного. Гриндевальд всегда любил Жизнь, а она его. Вот только когда в его камере возникает костлявая темная тень, отдающая холодом, он смеётся, громко, заливисто и совсем-совсем безумно. Смерть… Он не любит ее, совсем нет, но она снова и снова исчезает, едва наткнувшись на взгляд его разных глаз. Нет, она не боиться, лишь видит, что того, в чьих разных глазах плещется тьма невозможно забрать себе. Да и зачем, ведь и Смерть любит его, помня все жертвы что он приподнес ей. Она уходит снова, напоследок прочертив своей косой по куску стены в его камере. Ей выгоднее чтобы темный маг был на свободе, ей приятны его жертвы, ей приятно, что он снова и снова рад ее видеть. Она не забирает его, лишь склоняется над ним и вглядывается в его глаза, по-прежнему бесстрашные, по-прежнему властные и насмешливые, лишь с капелькой безумия на дне. Ей нравится не видеть в них страха, а потому, она улыбается и чуть склонившись уходит от него, снова. Смерть слишком хорошо знает, что тьму Геллерта Гриндевальда уже невозможно сделать ещё темнее.