Эта гениальная голова

1

Солнце медленно и лениво катилось к горизонту, уроки давно уже были позади, и только несколько мальчишек гурьбой гоняли мяч по спортивной площадке. Один стоял в сторонке, переводя дыхание, следил за двумя рюкзаками и словно обеспокоенно наблюдал за одним из детей: он бежал, то и дело жмуря глаза, когда рыжие лучи щекотали его лицо, его чернявые волосы развевались на ветру и скакали вокруг него, словно магический ореол, и оторвать взгляд от него было невозможно. Такаюки Мима, высокого роста мальчишка с отсутствующим взглядом на обеспокоенном лице, не сомневался, что вокруг этой головы должен быть магический ореол. Этот новый ребенок из его класса, Мотохару Игараши, был, бесспорно, гением, и не нужно было никакого шестого чувства, чтобы понять, что впереди его ждет признание и успех. Такаюки был под впечатлением: этот самый Мотохару пообещал ему написать книгу, причем не о ком-то, а о нем самом, о Такаюки, и тут же, схватив чистую тетрадку, принялся записывать все, что мог узнать о новом однокласснике. Как думал Такаюки, там и записывать было нечего, но этот гениальный ребенок нашел в нем вдохновение и, окрыленный, поспешил реализовать свой замысел. Вот только, как оказалось, было у обыкновенного Такаюки и гениального Мотохару и что-то общее. Новенького уже и след простыл, а его рюкзак со всеми вещами остался в школьной библиотеке. Конечно, Такаюки не мог позволить себе, чтобы с вещами его нового друга что-то случилось, а потому послушно последовал за ним, как верный щеночек. И где же Такаюки нашел себя? Набегавшийся и уставший, он завороженно смотрел на Мотохару и думал, как же работает эта прекрасная гениальная голова и как из нее так быстро вылетает самая важная информация. Мотохару не забыл о своей книге? Его родители не будут беспокоиться о нем? Стоит ли ему проследить за ним, пока он не пойдет домой? И как завяжется их дружба?

2

Такаюки, как обычно, проводил время после уроков в школьной библиотеке. Он бесцельно слонялся между книжных стеллажей, проводил пальцами по цветным корешкам детских книжек, которые он перечитал уже от корки до корки, переставлял на место те, что небрежно были оставлены другими детьми. Среди них Такаюки обнаружил одну, которой на его памяти не было в их библиотеке, но ту, которую он хорошо знал сам. Он встряхнул копной каштановых волос, потер глаза кулачками, чтобы убедиться, что ему не кажется, и несмело открыл форзац. Там красовались наскоро выведенные кандзи с его именем и искренние поздравления с днем Рождения от его родителей. Да, это была она, его любимая книжка, которую он одолжил сегодня на перемене своему новому другу. Он вздохнул, вложил ее в подмышку и, едва сам не забыв о своем собственном рюкзаке, поспешил из школы. Быстрым шагом он шел по коридорам, переобулся в уличную обувь, перепутав сначала правый и левый ботинок, и все это время надеялся, что еще сможет нагнать Мотохару. Такаюки не мог объяснить себе, почему он не мог подождать до завтра и отдать ему книжку снова, ему хотелось, чтобы Мотохару как можно скорее прочел то, что так повлияло на него и что его вдохновляет так же, как и он сам загадочного гениального мальчика. Такаюки мечтательно прижал книжку к груди, представил, как Мотохару будет читать ее, водить своим маленьким пальчиком левой руки по строкам, погружаться в историю, так завлекшую его, что он готов был забыть о реальном мире и остаться в этом. Такаюки бежал стремительно, его расстегнутый рюкзак будто аплодировал каждому преодоленному метру, он прижимал к себе заветную книгу, словно она придавала ему сил бежать дальше, быстрее, его лицо наливалось краской, он жадно хватал ртом воздух, звук его шагов эхом звенел в ушах, путь к дому Мотохару, который он не без труда вспоминал по дороге, казался бесконечным. И как он успел уйти так далеко? Он пронесся мимо знакомых перекрестков, потертых вендинговых автоматов, детской площадки, на которой редко кто-то бывал, но резко остановился, заметив краем глаза небольшую темную фигурку, возвышавшуюся над горкой. Такаюки всмотрелся в силуэт и почувствовал, как силуэт так же всматривался в него. — Такаюки! — раздался с площадки восторженный возглас, и фигурка поспешно, зацепившись капюшоном за резной узор, спустилась с горки, чтобы побежать Такаюки навстречу. — Мо-… Мотохару, — облегченно выдохнул Такаюки, он согнулся пополам, опираясь руками о колени, по его щеке катилась капля пота, и звон в ушах от бега сменился звоном искреннего смеха его друга. Такаюки поднял лицо на Мотохару и сам невольно улыбнулся. — Ты не очень любишь бегать, да? — дразнил Мотохару, ероша взмокшие волосы друга. — Ты меня искал? Почему? — уточнил он, увидев, как Такаюки закивал, тяжело дыша. — К-книжка, — произнес Такаюки, восстанавливая дыхание, и протянул ее другу. — Ты забыл в библиотеке. Мотохару удивленно вскинул брови, принял книгу и заботливо, аккуратно провел ручкой по ее обложке. — Я же положил ее в рюкзак! Ах, я, видимо, так замечтался, пока слушал тебя, что совсем забыл ее взять. Спасибо, Такаюки. Я бы очень расстроился, если бы не нашел ее дома. Мотохару несмело двинулся в сторону Такаюки и неловко обнял его, похлопывая по горячей спине. Такаюки же не знал, куда деть руки, и лишь наполнялся теплом, которое излучал его друг. Он не знал, почему это тепло было так приятно, но он наслаждался им, будто снова оказался в этом волшебном, сказочном мире, в который его переносила любимая книга, как можно дальше от реальности. Однако это чувство длилось не долго: Мотохару резко отстранился, отвел руки за спину и лучезарно улыбнулся. И какая-то часть Такаюки (не та, что заставила его бежать всю дорогу) была даже рада, что Мотохару был таким забывчивым.

3

Мотохару часто оставался дома один. Чтобы развлечь себя, он часто придумывал сюжеты, миры, которые жили своей жизнью вокруг него и в которых у него могло быть все, о чем он пожелает. Так, центром его нового мира был его новый одноклассник Такаюки. И это был первый его мир, которому суждено было стать реальнее. И как этот наглый и простой мальчик смог дать ему столько уверенности в своих силах? Почему Мотохару каждый день теперь пишет свою первую книгу для него и о нем? Мысль Мотохару заметно опережала его руку, пока он выводил аккуратные иероглифы строка к строке, и то и норовила ускользнуть от него в унылую реальность, и он снова и снова хватал ее и оставлял при себе в виде тонких линий черной пасты на бумаге. В такие моменты он был особенно рассеянным, и обеденные перерывы, и недовольство родителей, и общение с одноклассниками могли подождать. Исключением был только один одноклассник, для которого у занятого Мотохару всегда находилось время, ведь он понимал, что его у него на самом деле не так много. Родители Такаюки были рады, что у него наконец-то появился друг, с которым он добровольно проводит время и который может разделить его спокойные интересы. Потому они поощряли каждое его желание увидеться с ним и даже часто звали к себе, хотя тот ни разу не соглашался. Тогда Такаюки брал на себя идеи, куда он может позвать Мотохару, и вариантов, как правило, было не так много: библиотека в школе, городская библиотека, детская площадка и парк. И везде они читали книги, обсуждали их или фантазировали вместе о том, какие книги будет писать Мотохару. Поэтому, когда Такаюки позвал Мотохару погулять в парке недалеко от школы, он согласился, и когда вспомнил о своем обещании, забросил свою книгу на полуслове. Большая часть того, что он планировал написать, была уже завершена, и он как писатель хотел отблагодарить своего вдохновителя. Перед выходом Мотохару схватил со своего стола нарисованную от руки открытку со словами благодарности и купленную на сэкономленные на школьных обедах деньги шоколадку и поспешил к другу. Такаюки сидел в парке на назначенном месте, когда пришел Мотохару. Он поднялся, завидев его, и принял приветственные объятия, с которыми он уже к этому времени смирился, тем более что ощущения от этого были не самые плохие. Мотохару поделился с Такаюки своим прогрессом, пообещал, что уже скоро принесет готовую книгу, и глаза Такаюки, такие сонные и спокойные, на мгновение засияли ярче солнца. Сердце Мотохару пропустило удар, когда Такаюки смотрел на него самым восхищенным взглядом, на который был способен, сам схватил ладони Мотохару и держал их, как самое драгоценное сокровище. Щеки Мотохару зардели, и он смущенно отвел взгляд: — Ты же еще даже не видел результат… Что если тебе не понравится? — беспокоился он. — Мне не может не понравиться, — уверенно ответил Такаюки. — Это же будет книга, написанная для меня. Значит, это будет лучшая книга, которую я прочитаю, — объяснил он и пожал плечами. Смущенный Мотохару поспешил сменить тему, и остаток дня они провели за играми и разговорами о других книжках. Наконец, когда настало время идти домой, Мотохару достал свой подарок для Такаюки и забросил его в кармашек его рюкзака. Он попрощался, и Такаюки не смог не заметить хитрую искорку в его глазах, но списал это на новую волну вдохновения после их прогулки. Мотохару скрылся в одной стороне, а Такаюки направился в другую. Дойдя уже до дома, когда Такаюки потянулся за ключами, он обратил внимание, что что-то в его рюкзаке лишнее. Первой его мыслью было, что по ошибке он взял чужой рюкзак. Однако, найдя в нем свои ключи, успокоился. «Мотохару… — подумал он. — И как он постоянно что-то забывает в самых неожиданных местах?» Попав домой, Такаюки поспешил в комнату, чтобы посмотреть, что же его друг оставил в его рюкзаке и насколько срочно это нужно вернуть. Однако он никак не ожидал увидеть то, что обнаружил. На тетрадном листе помещалась целая сказочная страна: из открытой книги били фонтаны радуги, сверху ярко светило солнце, в воздухе кружились лепестки сакуры, внизу играли котята, а посередине красовались две детские фигуры, в которых без труда можно было узнать самих Мотохару и Такаюки, держащихся за руки. На обратной стороне красивым почерком была надпись: «Спасибо моему другу за поддержку и вдохновение!», и Такаюки невольно провел по ней пальцами. Нежная улыбка украсила невинное детское лицо, когда пришло осознание причины этого хитрого блеска в глазах Мотохару. Кто знает, может его обыкновенная забывчивость тоже была не просто так?

4

Такаюки сидел на площадке и бесцельно болтал ногами, не достающими с качелей до земли. От этих движений он слегка покачивался взад и вперед, а потому боязливо вцепился ручками в сиденье, чтобы не свалиться. Краем глаза он поглядывал на расплывчатые очертания рюкзака на скамейке, в кармашке которого торчала ответная шоколадка для Мотохару. Он сидел, ждал своего друга и думал, как непривычно быстро для него они стали близки. у Такаюки никогда не было много друзей. Он был в приятельских отношениях с другими одноклассниками, но из-за своего увлечения книгами он быстро прослыл книжным червем и ботаником, а такие дети никогда не считались крутыми. И Мотохару стал первым, кто сказал ему обратное. Первым, кто посмотрел на него горящими глазами, кто назвал его крутым, кто посчитал его достойным главной роли. И чем больше времени Такаюки проводил с ним, чем чаще слышал его звонкий смех, видел беззаботную улыбку на его круглом лице, замечал, как танцуют его родинки в это время, так что ему казалось, что Мотохару превращался в настоящее солнце, такое ясное, теплое, тем больше ему хотелось видеться с ним и тем чаще он начинал по нему скучать. Такаюки измерял шагами площадку вдоль и поперек, желание увидеть Мотохару возрастало вместе со стрелкой часов, которая все приближалась к назначенному времени. И зачем он так рано пришел? Он же знает, что Мотохару все равно опоздает. Из любопытства Такаюки положил руку на свое сердце — оно отплясывало задорный танец, воодушевленное скорой встречей с другом. Мало что могло заставить его так биться, особенно в скучной реальности, но Мотохару… этот ребенок был особенным. И особенным он был не только потому, что дарил Такаюки бурю новых чувств и впечатлений, и даже не только потому, что стал первым его настоящим другом. Для Мотохару Такаюки был, словно Ватсон для Шерлока: он возвращал Мотохару на землю, когда его мысль уносила его далеко-далеко. Его гениальность нисколько не угнетала Такаюки, напротив, он чувствовал себя нужным рядом с ним. Например, когда на перемене Мотохару так увлеченно делился с Такаюки своими фантазиями, что напрочь забывал о еде и отдыхе, Такаюки заботливо кормил его, если он не забывал купить себе обед по дороге в школу, или делился с ним своим из дома, чтобы не прерывать поток гениальных идей, и сам в это время уплетал за обе щеки и внимательно слушал своего друга. Такаюки так привык слушать его, что его любимая успокаивающая тишина уже не доставляла ему удовольствия, и он беспокойно поглядывал на часы, стрелка которых уже перешагнула время их встречи. Такаюки подошел к скамейке, достал шоколадку, которую ему помогла выбрать сестра, и пробежался взглядом по записке, которую прикрепил к обертке: «Я не умею рисовать. Поэтому просто спасибо». Он вложил ее обратно и остался сидеть, посматривая в сторону дома Мотохару. Прошло десять минут, двадцать, а его друг так и не появлялся. На город медленно опускались сумерки, зажигались первые фонари, а Такаюки так и оставался один на этой площадке. Наконец, он печально вздохнул, закинул рюкзак на плечи и, то и дело оборачиваясь, поплелся домой. Где-то в животе медленно распространялся холодок. Его не удивляла забывчивая натура Мотохару, и зачастую она казалась ему забавной и даже милой, но почему-то думать, что Мотохару забыл о нем, было неожиданно больно. Но обижаться Такаюки на него не мог. Он знал, что им оставалась отведена всего неделя, и затем его друг переводился дальше, где он будет заводить новых друзей, таких как Такаюки, и писать новые книжки, такие как та, которую Такаюки с нетерпением ждал.

5

Мотохару долго извинялся за свою забывчивость, когда увидел расстроенного Такаюки в школе на следующий день. Он выглядел печально, сонливо, практически болезненно, когда Мотохару вошел в класс, и осознание, что он его, быть может, весь вечер прождал один на площадке, ледяной волной накатило на него. Он цеплялся за рукав его одежды маленькими пальчиками, вымаливая прощение, обещал, что будет внимательнее, и наконец, когда ему показалось, что Такаюки перестал смотреть на него, как грустный щеночек, и снова уставился в пространство своим привычным сонным взглядом, Мотохару уселся на парту перед ним и сказал то, что Такаюки так мечтал услышать со дня их знакомства. — Эй, Такаюки… Вот… — произнес Мотохару, протягивая сиреневую тетрадь, — то, что я обещал тебе. «Новелла», — прочитал Такаюки гордую надпись на тетрадке. — Это заняло больше времени, чем я думал. Но я рад, что успел сдержать обещание, пока не перевелся. Это самая первая новелла, которую я написал, — сказал он и прервался, подняв счастливое лицо, сияющее румянцем, на друга. — Я хочу, чтобы ты стал моим первым читателем, Такаюки. Такаюки бережно положил новеллу в рюкзак и пообещал прочитать ее дома как можно быстрее. Он каждый день читал понемногу, растягивая удовольствие, но так, чтобы успеть вернуть книгу и рассказать, как она ему понравилась. С каждой страницей Такаюки все сильнее влюблялся в стиль Мотохару: слова переплетались друг с другом, будто изящный узор, и читалось ему легко и жадно. Наконец, он закончил, и настал день Х — последний день Мотохару в его школе и день, когда Такаюки должен был признаться ему, какое впечатление оказала на него его новелла. Та, где он был главным героем, крутым и забавным. Однако случиться этому было не суждено. Мама Такаюки обеспокоенно качала головой, смотря на горячий градусник, и тетрадка так и осталась лежать на полке в его комнате. А Мотохару в школе в это время не находил себе места. Он то и дело оборачивался на парту Такаюки, надеялся, что это его ночной кошмар, что он волшебным образом появится сейчас здесь, поговорит с ним, позволит обнять себя в последний раз, а может даже догадается сделать это сам. Мотохару грустно усмехнулся своим мыслям. Нет, он не догадался бы, конечно. Но то, что он вовсе не пришел, саднящей болью отдавало в груди. Мотохару сам виноват, он позволил себе привязаться к новому другу, зная, что скоро им предстоит расставание. Но сейчас он все бы отдал, чтобы в последний раз увидеть этого задумчивого мальчика с сонным взглядом серо-карих глаз, с непослушными мягкими волосами, которых он так любил касаться, и услышать наконец, что же о нем думает его первый читатель. Почему он не пришел? Ему настолько не понравилось? Или он дружил с ним, только потому что он пообещал написать ему книгу? Ему ведь просто было нечего читать… Или это была такая месть за то, что несколько дней назад Мотохару сам забыл о своем обещании? Самые злые мысли роились в детской голове, и некому сегодня было прервать их поток и вернуть Мотохару к реальности. Мотохару ушел. Юный писатель без книги и без читателя. А Такаюки остался. Остался один, и о его друге ему напоминала только написанная для него новелла.

***

Известный писатель Мотохару Игараши смотрел на свое отражение в зеркале и поправлял аккуратную одежду, собираясь на встречу с издательством. Сегодня ему предстояла скучная бумажная работа: продление прав, подписание контрактов на новые книги и питчинг дальнейших его сюжетов. Поэтому он встал непривычно рано для себя, взял любимую сумку, надел самую формальную, и притом комфортную одежду в гардеробе и был уже готов вот-вот выйти, как вдруг заметил на полу длинную тень от низкого рассветного солнца, ползущую от его спальни в сторону кабинета. Он остановился, ожидая дальнейших действий тени, и слушал приближение неспешных, ленивых шагов. Из кабинета показался задумчивого вида мужчина с сонным взглядом серо-карих глаз, с непослушными мягкими волосами, которые торчали во все стороны, и он сладко зевал, приближаясь к Мотохару. — Доброе утро, Такаюки~, — пропел Мотохару и сделал шаг ему навстречу. — Я тебя разбудил? Прости. Такаюки замотал головой, которую так и тянуло обратно к подушке, и, подойдя наконец к Мотохару, уронил ее на его плечо. Тот по привычке запустил свои пальцы в его волосы в попытках пригладить их до приличного состояния. — Я успел, — загадочно пробубнил Такаюки и одним сонным глазом взглянул на своего парня. — Ты хотел успеть меня увидеть, пока я не ушел? — догадался Мотохару, его сердце сжималось от переполняющей его любви к этому мужчине. — Нет, — серьезно возразил тот. Мотохару пальцем прочертил по своему лицу скупую мужскую слезу, будто бы его жутко задела бессердечность Такаюки. — Ты опять оставил записную книжку в кабинете, — добавил он и закинул ее в сумку Мотохару, которая уже висела у него на плече. Лицо Мотохару выразило изумление. И как он умудрился забыть главное хранилище его идей? Чем бы он впечатлял тогда издательство? Мотохару улыбнулся, прошептал своему парню «спасибо» и оставил на его щеке благодарный поцелуй. — А еще, — продолжал Такаюки, будто не замечая ласки, — в спальне ты забыл телефон. Мотохару ощупал карманы. Телефона там действительно не было. Он лежал в большой ладони Такаюки. На этот раз Мотохару принял забытую вещь без слов. Вот почему он не жаворонок. Такаюки же оторвал наконец тяжелую голову от плеча Мотохару. Он же не мог позволить себе, чтобы с вещами его парня что-то случилось, а потому даже в такую рань послушно последовал за ним, как верный пес. Мотохару в своих мыслях часто сравнивал его с большим и добрым золотистым ретривером. Сонный, Такаюки завороженно смотрел на Мотохару и думал, как же работает эта прекрасная гениальная голова и как из нее так быстро вылетает самая важная информация. Та, которая позволит ему продолжать писать книги с совершенно разными главными героями, в каждом из которых есть что-то крутое и в то же время забавное. А Такаюки продолжит быть его преданным читателем. Первым, но теперь уже далеко не единственным.