Крыша отчаянных душ.

Осторожные шаги проходятся по лестнице, оставляя за собой эхо приглушённого звука. Тихий скрип железной двери, свежий воздух и приятная прохлада, что ударяет по обаянию, пока вдали слышен шум проезжающих машин. Крыша высокого здания — идеально место для уединения, не так ли? Предрассветный холод, начиная с ощущения в груди и закачивая с распространения по всему телу, заставил кожу покрыться мурашками и слегка вздрогнуть от истомы. Седовласый прикрывает за собой дверь, неприхотливо толкая её от себя,пока та с грохотом захлопывается, неприятно отдавая в чувствительных ушах секретаря. Оказавшись на месте, бирюзовый взгляд невольно упал на блондинистую макушку, что стояла у парапета. А как же красиво небо в это время, трудно передать всё его превосходство словами. Оно глубокое и бескрайнее, словно океан. На нём ярко сияют звёзды, которые редко можно увидеть в городе. Они пленяют своим светом, но многие забывают, что их большая часть является причиной чёрных дыр в бескрайней вселенной. Эти небесные тела схожи с потерянными душами людей, которые не смогли обрести покой на Земле. Наконец выбравшись из своих мыслей, Хайтам подошёл к Кавеху, встав рядом и осмотрев его. — О чём ты думал, когда надевал именно эту праздничную рубашку? Простудиться же можешь. — Произнёс уставшим голосом секретарь, сняв свой чёрный кожаный плащ и накинув его соседа, после вытащив из своего кармана сигарету и зажав её в губах. На эти слова послышался лёгкий и весьма милый смешок. Одна рука архитектора придерживала накинутый плащ, пока другая протянула зажигалку. Седовласый устало вздохнул, закрыв веки и изредка выдыхая дым. — Я был именно в этой рубашке, когда признавался тебе в любви, Тами. Да и я ожидал, что ты возьмёшь свой плащ, хотя он тебе и не так нужен, с твоим то иммунитетом. — Кавех уложил свою голову на плечо Хайтама, немного потеревшись об него, словно домашний кот. На лице секретаря появилась слабая улыбка, а его сердце сильнее забилось от столь приятного момента. — А ведь мы тогда только начали жить в этом доме, и ты признался на 15 годовщину нашей с тобой дружбы. Видел бы ты своё милое личико. — На эти слова архитектор неожиданно отпрянул, а Хайтам в недоумении окинул его боковым взглядом. — Только вот, я влюбился примерно через год, после нашего знакомства. — На лице блондина появилась отчаянная улыбка, а её лучезарность тускнела на глазах. — Когда я признался тебе, ты мне отказал, Тами. — повисла минута тишины, как вдруг Кавех прервал её, произнеся: — И после твоего отказа я сбросился именно с этой крыши. Знаю, я очень глупо поступил, бросив тебя. Прошу, прости меня. Слёзы побежали по щекам седовласого горячими дорожками. Глаза вновь сомкнулись на несколько минут и как только Хайтам открывает их – перед ним пустота. Нет солнечной макушки, искренней улыбки и прикосновений родного. На крыше в одиночестве стоит секретарь, с не подожжённой сигаретой и валяющимся рядом плащом. — Не извиняйся, Кави. Это я должен был попросить у тебя прощенье за то, что убежал от твоих и собственных чувств, но когда осознал это – было уже поздно. — После этих слов дрожащая рука подожгла сигарету, но не чтобы выкурить её, а попросту сжечь. — Я ради тебя бросил курить, пошёл против своих принципов, даже был готов извиняться на коленях. Поэтому сейчас, позволь мне искупить свою вину за ошибку, которую я совершил. Позволь мне вновь встретиться с тобой, моё солнце. С той ночи было совершено второе по счёту самоубийство. Тело секретаря разбилось с тридцатиэтажного дома. Солнце поцеловала обожжённую сигаретой руку и согрело в своих объятиях, прощая ошибку своей любви. Именно в те минуты две близкие и отчаянные души вновь воссоединились. Это была их последняя ночь. И очень жаль, что они вряд ли смогут встретиться в следующей жизни...