«Возьми меня, сяо Вэй»

— Возьми меня, сяо Вэй. Вэй замирает, распахнув глаза. Его расширенные зрачки заполняют радужку и сверкают из-под ресниц, как черная галька на речном берегу, а грудная клетка вздымается от частого дыхания. Королю Призраков нет нужды дышать, но Куньлунь творит с ним невозможные вещи; Куньлунь сам — невозможное божество, живое, дышащее, с лукавой улыбкой на зацелованных им, Шэнь Вэем, губах. Лежащее под ним прямо сейчас. Зелёные одежды в беспорядке, волосы разметались по столь же зелёной мягкой траве, а раскрытый запах ворота обнажает бронзовую кожу шеи с налившимися отметинами недавних жадных укусов. Непозволительно несдержанных, и лицо Вэя вопреки мертвой природе вспыхивает румянцем. Он несмело проводит ладонями по бокам Куньлуня, забираясь под первый слой ткани. Тело даже сквозь нижние одежды кажется обжигающим, и Вэю неведомо, чего он жаждет сильнее: отдернуть руки или, напротив, прильнуть ближе. Рядом с Куньлунем ему всегда тепло, и неважно: мимолётно обнимает ли он Короля Призраков или же прижимает к себе в порывах страсти, раз за разом проникая мощными сотрясающими толчками в его тело. Но никогда ранее Куньлунь не просил о подобном с его стороны. А он именно просит: хватает воздух влажно блестящими губами, разводит шире колени и ободряюще тянет на себя чужие руки, будто онемевшие от волнения. — Не бойся, — голос Куньлуня звучит низко и хрипло, но в нем рокочет привычная успокаивающая ласковость. И Вэй не боится, потому что верит безоговорочно. Куньлунь только вздрагивает и охает удивлённо, ощутив, как сильные руки юноши без труда приподнимают его над землёй. Вэй раздевает его трепетно, бережно, словно дорогой подарок, и от этого у бога сладко ноет в груди. Обнаженное тело Куньлуня в окружении смятой одежды подобно нагретому камню на зелёном холме. Вэй с благоговением оглаживает крепкие бедра, устраиваясь между ними и нервно облизывая губы. Куньлунь наблюдает с ласковой усмешкой, прежде чем податься бедрами навстречу. —Я тебе нравлюсь, сяо Вэй? Не уловив игривого тона, Вэй распахивает глаза, в которых явственно читается смущенное недоумение. Он был слишком молчалив? Он выразил Куньлуню недостаточно почтения? Почему в его чувствах сомневаются? Вэй на мгновение отводит взгляд, а затем возвращает его с непоколебимой решимостью. — Нравишься, — и на всякий случай добавляет. — И я хочу, чтобы тебе было хорошо со мной. Куньлунь усмехается и треплет его по волосам. — Мне будет ещё лучше, если ты уже приступишь. Спохватившись, сяо Вэй припадает губами к его телу с алчным рвением, будто намереваясь немедленно съесть до последнего кусочка. Куньлунь не сомневается, тот смог бы, если б захотел — ему не раз доводилось видеть, как чужие зубы вонзаются в сырую плоть, раздирая врагов на лоскуты. Но Вэй выбирает иное, выбирает лишь вжиматься губами и щекотать дыханием до дрожи и тихого смеха, а затем — ловить довольные шумные выдохи от влажных горячих поцелуев на внутренней стороне бедра. Когда он проводит языком по стволу полувставшего члена, Куньлунь стонет. — Молодец, — хвалит он мягким шепотом, вплетая пальцы в чужие волосы. Лицо Вэя немедленно озаряется улыбкой от похвалы, но румянец становится ярче после следующих слов Куньлуня. — Не трать время на растяжку, я уже... Голос Куньлуня срывается на протяжный стон от настойчивого касания меж напряжённых бедер. Вэй изумлённо выдыхает, ощутив, как сразу три пальца с лёгкостью проникают внутрь чужого тела с непристойным хлюпаньем. Куньлунь... подготовил себя для него? Он неверяще на пробу вводит пальцы снова, слегка покачивая кистью руки, и новый стон Куньлуня пускает волну мурашек вдоль позвоночника Вэя. Множество огненных иср танцует под кожей и растекаются по телу истомой горячее лавы. Вэй вгоняет пальцы внутрь снова и снова, не в силах остановиться. Он жадно ловит каждый измотанный стон Куньлуня, и думает о том, что готов провести так ближайшую вечность. Его божество прекрасно — заласканное и раздразненное, пьяняще покорно выгнувшееся в его руках.Куньлунь выглядит так, словно вот-вот взорвется. Его занеженное Вэем тело чувственно подрагивает, а пальцы сжимаются и разжимаются на складках ткани, срывая мелкие травинки. — Сяо Вэй, — зовёт он почти умоляюще. Его уголки глаз краснеют, и Вэй целует их. — Хорошо. Он погружается внутрь божественного тела и захлёбывается воздухом от восторга. Внутри Куньлуня восхитительно тесно и жарко, будто бы прямо в жерле пробудившегося вулкана. Вэй осторожно делает первый толчок — и ему кажется, что он видит звёзды. Куньлунь чувствовал то же? Член божества твердеет, как камень, хотя Король Призраков даже не притронулся к нему. Бог рек и гор вскидывается всем телом, насаживаясь глубже с гортанным стоном. От этой картины Шэнь Вэя накрывает таким сильным чувством, что горло сдавливает. — Куньлунь, — сбивчиво шепчет он. Он не знает, как выразить то, что испытывает прямо сейчас. Ему хорошо до головокружения, до дрожи в пальцах, сжимающих чужие бедра — и вместе с тем он благодарен до слез за оказанную ему честь доставить удовольствие Куньлуню. Поэтому он молчит, полыхая румянцем и молча вглядываясь в лицо своего бога. Находясь внутри него, будучи окутанным его тесным жаром и обхваченным бедрами, Вэй как никогда чувствует себя ответно любимым. Куньлунь, должно быть, улавливает это в его лице.Он улыбается уголком губ и кладет свои ладони поверх ладоней Вэя на своих бедрах. Глядя ему в глаза, он поглаживает чужие мокрые пальцы. А затем начинает двигаться сам, насаживаясь на чужой член размашистыми быстрыми толчками, от которых у Вэя вышибает все мысли.

***

— Шэнь Вэй, ну вот почему ты всегда такой нетерпеливый? — игриво тянет Чжао Юньлань. Он соблазнительно потягивается на постели и жалобно стонет. — У меня от тебя синяки по всему телу и мышцы болят... — Прости, — Шэнь Вэй вскидывает лукавый взгляд. — Может, мне стоит быть мягче и медленнее? Конечно, он ни капли не раскаивается, но не может сдержать тихого смеха при виде того, как его Куньлунь, его Чжао Юньлань в ужасе машет руками. И сам притирается бедрами ближе.