А проиграл ли он?

Если бы они в свое время знали, что герцог Веномания может заграбастать в свой гарем мужчину — они бы точно придумали что-то лучше, чем нарядить Качесса в девушку и отправить в его дворец. — Ты думал меня прикончить, а на деле стал экспериментом для моего гарема. Это так глупо, Качесс. Как тебе можно доверить престол? — мужчина залезает рукой под синее платье. — думаю, одна подвязка синего цвета найдется и для тебя. Личико неплохое, поэтому… Оставлю тебя рядом. В голове Качесса только маты и крики, но скоро это все застилает пелена, как будто состоит из дыма. Он надеется, что этот чертов замок горит. Увы, нет. Открывая глаза он понимает, что уже лежит на кровати герцога в укороченной версии прошлого платья и с синей подвязкой на левом бедре. Он не может убежать, потому что скован цепями на ногах. Он пытается что-нибудь придумать, но в голове пусто. Последнее что он замечает — силуэт герцога. И снова вырубился. Что за позор?! — Да ну, так не интересно. Даже твоя невестушка была более заинтересованной. — он вертит кинжал в руке. — Спасибо, именно его мне и не хватало для коллекции. — мужчина улыбается, лукаво. Даже в темноте его глаза сверкают. — Отдайся мне. — рука залезает под подвязку, гладит кожу. — Чтобы у мужчины… И такие маленькие бедра и плечи? Будь это кто-то другой я бы посмеялся, но ты… — рука аккуратно касается шеи мужчины и опускается ниже, к вырезу (откуда он здесь?!). Не бойся меня. Если ты останешься сейчас со мной, то никогда не забудешь эту ночь. — он наклоняется к нему, почти впритык к губам. — Я тебя не обижу. Обещаю. Мужчина хочет отказать, но не может. Он медленно кивает и прикрывает глаза на столько, чтобы можно было что-нибудь разглядеть. — Хорошо. Хороший… мальчик. — такого у него еще не было. Но Качесс может переплюнуть всех девушек в его гареме. Одним даже взглядом он выигрывает этих фарфоровых кукол. — Что ты там бормочешь? Говори более разборчиво. И…Что там Юфина.? — он пищит, когда лезвие проходит по шее. — Ты не в том положении, чтобы спрашивать о своей женщине. Сейчас ты должен быть здесь. Со мной, а не в мыслях, как бы меня прирезать. — гипноз на мужчинах, признаться, работает плохо. Но сейчас, если сломить мужчину, может, он и останется. Шанс один на сто. Остается только надеяться. — А? Уже ревнуешь? Зачем тебе столько женщин, извращенец? — А ты не хочешь спросить зачем мне ты? Качесс молчит. — Ты только посмотри на реакцию своего тела. — герцог улыбается и убирает кинжал. Он целует за ухом, спускается к шее. — Как ты смог их всех… Заставить жить здесь? В чем секрет? — Он просто пытается отвлечься. Он помолвлен с Юфиной, весьма уважаемый человек, Качесс просто не может реагировать на прикосновения. Но, у него встал. И это буквально ужас какой-то. То, о чем говорит герцог…так сложно. Он мало что понимает. — Тебе зачем? Ты станешь одной из них, не забивай головку ерундой. — можно было обойтись и без прилюдий, но как начнешь так и продолжишь. Сатериазису хотелось бы, чтобы Качесс запомнил это в положительном плане. Он продолжает целовать плечи, которые на его взгляд кажутся хрустальными. Поэтому делает он это очень осторожно. — расставь ноги. — тихий шепот в белую кожу. Качесс подчиняется. Ему же хуже будет, если возразит. — Вот видишь, можешь когда хочешь. — он спускается вниз, задирает платье до живота и сжимает бедра в руках, чтобы точно оставить синяки. Он целует впалый живот, бока, мнет бедра. Качесс скулит и дрыгает ногами, но ничего не говорит против. — Ты посмотри. — указательный палец касается головки члена. — Кажется, ему тесно. — Качесс быстро кивает, он хочет только одного: чтобы это скорее закончилось. Герцог медленно избавляется от нижнего белья, при этом смотрит прямо в глаза короля. — Как же низко я пал. — он трет глаза, чтобы ничего не видеть. Может, это все-таки страшный сон? Нет, потому что он чувствует как губы герцога целуют тазовую косточку, а затем кусают ее. Довольно больно, след останется точно. — Ненавижу тебя. — Ты уверен в этом? — он садится на край кровати, стучит себя по коленям. — Иди сюда. — тихий шепот, который, вероятно, трудно услышать. Но Качесс выполняет приказ, пусть и хмурится, нет, даже что-то шепчет в ответ. Мат. Герцог приподнимает платье с зада, стискает ягодицы, разводит их в стороны. После этого приходится отвлечься, чтобы достать смазку. Качесс следит за его движениями, выгибает бровь и начинает ерзать. Самовлюбленность герцога позволяет подумать, что это из-за нетерпения. — Веди себя по-приличнее, ты ведь не дама с рынка. — он улыбается и легонько шлепает его. Ничего, не сломается. — Ты.! — очень странные ощущения. Вроде бы и унизительно, но… Приятно. Что он там говорил… Думал о том, что приятно? Забудьте. Потому что Сатериазис начал с двух пальцев. Конечно, смазки достаточно, даже слишком, потому что она капает на пол, но это больно. До поры до времени Качесс кусает свою руку, чтобы не кричать, герцога это смешит: — Убери руку. Если хочешь кричать — на здоровье. Но не закрывай ротик. Потому что я могу пропустить что-нибудь. — он улыбается, уже воображая, какие же будут стоны Качесса. Жалобные? Он не ожидал, что Качесс послушается и уберет руку. Они доходят до трех пальцев, и в этот раз мужчине приходится кусать губы, чтобы не стонать. — Черт бы тебя побрал, сколько можно? — мужчина явно злится. Идеальные брови хмурятся. Он, не долго думая (по мнению Качесс там и думать нечем) целует его. Кусает, залезает языком в рот, вылизывает в буквальном смысле, и на этот раз стоны заглушить не выходит. — Твои губы — моя забота. Поэтому не кусай их. Это буду делать я. — пальцы давят на простату поочередно каждый. — Понял? Качесс хватает на то, чтобы кивнуть, как он чувствует пустоту. — Аха, твоя дырка так сжалась. Не хочешь отпускать? Не волнуйся, золотце. Теперь будет еще лучше. — он целует шею. — Подними руки. Совместными усилиями платье снимают, Качесс тянется, чтобы снять «портупею», но Сатериазис бьет его по рукам. — Нет. Не трогай. — Почему? Это тоже одежда. И вообще, снимай этот немодный пиджак. Фиолетовый сейчас не слишком в теме. — он показывает язык и смеется. — Ай! Но что я сказал? — его кусают за плечо, теперь ему кажется, что у герцога есть клыки. Но как никак он тоже раздевается. — Сними с меня кандалы, какого черта вообще?! — Нет. Ты можешь сбежать, это мне не нужно. — он подхватывает его за ноги и притягивает к себе. — Не хочу, чтобы кто-то узнал о моей…забаве. — Сатериазис ухмыляется. — Не бойся. Будет немного больно. — после этого он не ждет ответа, сразу входит. Медленно. — Ой! Ты… Не так быстро! — еще хуже, чем пальцы. Качессу хочется верить, что это будет приятно, но сейчас реальность ему плюет в лицо. Больше герцог ничего не говорит. Он смотрит, как руки короля сжимают постель, поэтому осторожно берет их, на секунду отпуская бедра. А потом берет снова вместе с его руками. Он думает о том, что поцелуи он даровал только Гумине, да и то не сразу. А сейчас. — Все. Он полностью в тебе. — Правда? Уже? — он выдыхает и вырывает руки. — Ну и отлично Улыбка у Качесса красивая. Он начинает двигаться и замечает интересную деталь: бугорок на животе. — Это… У тебя что в штанах вообще было.? — он кладет руку ниже пупка. — Ах! Это же… Твой… О господи… — он краснеет и закрывает глаза. — Нравится? — Нет! Извращуга! — Качесс хмурится и складывает руки на груди. — Айх.Н-не так быстро, я не.Не привык! — Что говоришь? Не слышу. Сатериазис хмурится, а Качесс думает, что даже так он довольно хорош собой. Руки герцога больше его, такая разница… Он находит в ней что-то приятное. Настолько приятно, что улыбается. Через пару десятков минут поза меняется. Руки герцога держат его за талию, помогают в прыжках. — Эта поза называется «наездница», принцесса. — Веномания подмигивает. Качесс хочет стереть эту гадкую улыбку с лица герцога, но может только довольно стонать. Член мужчины находится настолько глубоко, что это почти невыносимо. Почти. Утром Сатериазис даже не надеется проснуться. Но у него выходит. Конечно, Качесс сбежал. Так он думал, пока мужчина не вошел в этот момент в комнату. В прозрачном платье с кучей жемчуга и синей подвязкой. — Чего разлегся? Я есть хочу. — он улыбается и садится на край кровати. — Давай, показывай что у тебя тут есть. Сатериазис улыбается в ответ, сонно прижимает к себе за талию и целует животик. — Все что угодно, моя королева. Взгляд Качесса не затуманен, что означает, что он еще не кукла. Пока что.