Название нашей истории

Цветы по мнению Майка Уиллера были недооценены, по крайней мере мужской частью общества. Он ни в коем случае не оспаривал трепетное отношение девушек к этим нежным и хрупким созданиям, ведь когда он встречался с Эл, она была в восторге от цветов. Однако все же Майк был уверен, что цветы не воспринимаются обществом правильно. Проблема заключалась в том, что цветы были для человечества чем-то красивым, но бесполезным, чем-то, что просто радовало взгляд, но не приносило пользы. Между тем, цветы были самыми сильными существами на земле, по крайней мере в их стремлении к существованию и жизни. *** Майк замер в очаровании уставившись на одуванчик, который пророс посередине асфальтированной дороги. Что удивительно, так это то, почему его до сих пор не переехала ни одна машина в этом страшном и наполненном ужасами городе. Этот вопрос казался в этот момент для парня самым важным и интересным вопросом на земле. Этот цветок был будто сделан из стали, это было единственное объяснение его прекрасному виду. Вероятно, его нещадно опаляло солнце в надежде усмирить его пылкость и тягу к жизни, и дожди нещадно поливали, чтобы затопить его стремление к свету, и вероятно его не раз переехала та самая машина, однако маленький цветок все равно не сдавался. Проблема заключалась в том, что это был совсем не цветок, а мальчик. Маленький, солнечный и бесконечно хрупкий мальчик Уилл, который мечтал жить большой жизнью, который несмотря на все и всех продолжал стремиться и идти напролом. Он был настолько очарователен, что Майк всегда забывался, когда смотрел на него. Резко вынырнув из своих мыслей и резко ответят от своего личного одуванчика глаза он попытался вникнуть в спор Лукаса и Дастина о звездных войнах. — Лукас, ты меня послушай, Энакин Скавокер лучший! Он классика! Он первый и единственный! — Ты говоришь о нем, будто он твой парень! — усмехнулась Макс, которая вообще в с таким же пылом могла защищать Чудо-женщину и доказывать, что она превосходит по силе любого мужлана в трико. — Эй, вообще-то Энакин не носит трико! — возмущенный возглас Дастина потерялся в возмущении Лукаса. — А ты говоришь о Диане так, как будто она любовь всей твоей жизни, но я почему-то не высказывают на этот счёт! — Но она и есть любовь всей моей жизни! — сбоку послышался возмущенный возглас ее парня, — Без обид Лукас, но это женщина появилась раньше тебя и все ещё стоит на первом месте, очень врядли, что тебе получится ее обойти. — Вот и так каждый раз, а если мы поженимся, то она будет третьей в наших отношениях? Я иногда начинаю сомневаться в твоей ориентации. Сбоку послышался тихий смешок и Майк вновь позабыл обо всем, обратив свой взгляд обратно на свой одуванчик. Парень тихонько наблюдал за перепалкой друзей и, честно говоря, Майк подозревал, что это было потому, что Уилл не хотел никому ничего доказывать и тихонько оставался при мнении, что вообще-то круче всех в звездных войнах принцесса Лея, а после нее магистра Йода и только после них где-то там на конце галактики находились и Энакин Скайвокер и принцесса Диана и даже супермен. *** Тихие прогулки пешком до дома Уилла были традицией и никто не задумывался о причине, по которой Байерса требовалось обязательно провожать и почему он не мог дойти до дома сам. Просто однажды маленький Майк наблюдал за одуванчиком на дороге и вдруг испугался, что его маленькое счастье переедет машина и больше не будет маленький и сильный цветочек радовать взгляд, а потом началась вся чертовщина со сверхъестественным и Уилл пропал и Майк чертовски волновался и все, что касалось Уилла вдруг приобрело колоссальное значение, правда маленький Майк не понял насколько оно было большим, ведь маленький Майк знал, что существует любовь к девочке, и к другу, и к семье, и больше ни к кому. Потом Майк боялся потерять Уилла снова. Какая-то часть Уилла все ещё оставалась там, наизнанке, связанная с пожирателем разума, и Майк каждый день боялся потерять свой одуванчик, потому что казалось, что эта тяжесть, это существо, раздавит Уилла. Но как известно одуванчики самые живучие растения, которые пробираются через асфальт, чтобы жить, поэтому с ним стало все хорошо. Уилл начал вливаться в жизнь заново и Эл начала вливаться и неожиданно у них начала зарождаться дружба… Майк никак не мог ожидать, что эта дружба приведет к тому, что Уилл со своей тягой к прекрасному позволи Эл и Макс накрасить его… — Майк. Маайк! Ты чего не отвечаешь? — перед глазами парня появилось лицо Уилла, заставив выбраться из воспоминаний в реальность. — Да, что? — Говорю, что нам стоит почаще выбираться с ребятами в парк, было здорово. Вот. И было бы круто взять как-нибудь с собой D&D и наконец научить играть Эл и Макс. Что думаешь? — Честно? Думаю, что бы здорово! Надо предложить остальным. Честно? Майк думает о том, насколько мягкие губы у Уилла и какие они на вкус. Но это не особо важно и Уиллу не стоит об этом задумываться. Уилл продолжает рассказывать о том, как было бы здорово ещё позаниматься в библиотеке вместе, потому что у Уилла проблемы с математикой, а Майк в этом очень шарит. А Майк продолжает думать, как было бы здорово задать Уилла в дальнем углу библиотеки целовать его. Дойдя до дома Уилла они ещё немного болтают о планах на завтра и о том, что Майк хочет на ближайший день рождения. Потом приходит Джойс с Хоппером, они ещё немного болтают, а потом темнеет окончательно и на Майка накатывает усталость и он решает, что пора идти домой. *** Прогулка в одиночестве по ночному лесу освежает и заставляет размышлять. Честно говоря, мысли о том, чтобы поцеловать Уилла пугают. Они появились не так давно. Честно говоря Майк их осознал, когда расстался с Эл. Честно говоря это не он осознал, но его заставила это осознать Эл. И если совсем честно говоря, то инициатором расставания стала именно она. *** Это был самый солнечный день осени, который только мог быть. Он был самым красивым и чудесным. И хотя Майк тогда ещё ничего не понимал, он уже считал, что Уилл его одуванчик. Элевен пришла к нему с серьезным разговором, серьезным лицом и серьезными намерениями. Телепатически захлопнув дверь она совсем не телепатически показала Майку, что ей не до шуток. — Если. Я. Этого. Не. Скажу. То ты не станешь счастлив ещё долго. Майк уставился непонимающе на свою тогда ещё девушку. Ее поведение удивляло его и настораживало. — Ты меня не любишь. — В смысле? Что именно тебя заставило так думать?! — Ты меня не любишь, точнее ты думаешь, что любишь меня, но любишь меня не правильно. — ее взгляд был серьезным и успокаивающим, она говорила будто с ребенком, которому было обязательно надо донести истину без которой он не сможет жить. — Просто мы должны расстаться. С этими словами в Майке все перевернулось. В том смысле, что был в расстроенных чувствах и не понимал от чего Эл с ним так жестока, и в том смысле, что через неделю Эл начала ему рассказывать о том, что неосознанно телепатически ловит от него, его мыслей, поведения, и в том, смысле, что всего лишь через полгода маленький одуванчик Майка перестал быть для него цветочком и стал предметом вожделения. Все вернулось на круги своя. То есть на самом деле Уилл все ещё был одуванчиком, который был самым сильным и прекрасным в своей простоте цветком, но а тоже время Майк по новому осознал то чувство собственничества и желания быть рядом с этим прекрасным молодым человеком. Но если честно, в детстве он прекрасно все понимал. Он говорил Уиллу, что в будущем, он на нем женится и у них будет трое замечательных детей, две девочки мальчик. Правда мама смеялась и говорила, что это невозможно… *** Майку требовалось некоторое время осознать свои чувства. Это было так странно. Гомофобное общество, гомофобное родители и (возможно) друзья. Было сложно и непонятно. Было очень страшно. Сначала была стадия вины, потом стадия принятия, потом вновь вины, а потом Майк узнал, что он умеет писать. И каждый вечер непонятных прожитых чувств заканчивался тем, что возвращаясь домой после долгого прощания со своим цветочком, Майк садился, чтобы излить свои чувства на бумагу. *** Маленький цветочек, рос сквозь расщелину в скале. Это был прекрасный цветок, недоступный, далёкий, который могли достать только самые отважные рыцари. Эдельвейс рос непозволительно далеко, на непрестанной горе, далеко далеко. И люди говорили, что эдельвейс не достать, что эдельвейс непреступен. И люди говорили, что правильнее было бы сорвать мак и довольствоваться им. Но эдельвейс выглядывал со скал и продолжал манить. Отважный путешественник, что шел из далёких стран в поисках цветка, что прекрасней всех, вдруг встретил эдельвейс, что был прекрасней всех цветов, которые он встречал, при всей своей простоте и безыскусности. А рядом с эдельвейсом цвел одуванчик. И эдельвейс, прекрасный и недоступный склонил голову к одуванчика, пораженный его красотой. А одуванчик бросил кроткий взгляд на белый лепесток *** Майк поставил точку в записной книжке. За окном занимался рассвет, рядом лежали книги учебники, на полях тетради красовался эдельвейс, нарисованный Уиллом на уроке математики. А рядом был одуванчик, кривой и нарисованный невпопад.