план-капкан

            Чонгук недовольно морщит нос и сдувает мешающую темную прядку со лба. Пот скатывается по вискам из-за духоты, стоящей в его небольшом особняке. Порталы всегда забирают много сил, но этот — особенно, потому что Чонгуку предстоит отправиться в какое-то далекое и всеми забытое Княжество. Гильдия чародеев предложила ему по старинке поехать на лошадях, но дорога заняла бы целые недели, поэтому он отказался. Да и сам Чонгук не хотел еще больше падать лицом в грязь перед остальными чародеями. Здесь его никто не уважал, что, впрочем, не было удивительно. Он не был выдающимся волшебником, не имел «хорошую» фамилию. Как он сам любил говорить: «Мой род настолько древний, что о нем никто и не помнит». Чонгук мог бы грустить по этому поводу, но на самом деле ему было все равно: он продолжал заниматься любимым делом, бегал по поручениям Гильдии и жил в свое удовольствие. Так и сейчас — Гильдия отсылает его куда-то очень далеко, потому что на границе Княжества с Темным лесом усилились нападения перевертышей. Никто из уважающих себя чародеев не хотел браться за «грязную» работенку, но один Чонгук — не от мира сего. Обычно Гильдия предпочитает решать такие проблемы радикально и даже необоснованно жестоко, поэтому о Чоне с его способностью заболтать любое волшебное существо ходят легенды. Чародеи зачастую мнят себя выше всех и неохотно идут на контакт — в этом и кроется причина того, что они не воспринимают Чонгука, безродного и неловкого полумага, за своего. Оттого берутся и все насмешки, и неблагодарные задания, и попытки выставить его местным дурачком. Чонгук и без них всех знает, что плох в любого рода магии, поэтому выкручивается как может. Зато у него много друзей среди волшебных существ, с которыми он вроде как в свое время должен был расправиться, а не находить общий язык. Например, те же морские огоньки — Чонгук успел десять раз промокнуть, пока добрался до них, чтобы попросить не топить ближайшее поселение. Кто же знал, что огоньки всего лишь хотели помочь людям в орошении полей? Другой бы чародей выгнал их с земель, а Чон просто сказал лить… не так сильно. В результате: и жители довольны, и огоньки не пострадали. До сих пор присылают Чонгуку благодарственный град каждый сезон… Чонгук переводит взгляд на окно, за которым виднеются его побитые рассады, и тяжко вздыхает. Главное, что сделано это от всей души… если у огоньков она вообще есть. Затем он возвращает внимание на почти что готовый портал. Нужны последние штрихи — заключить его в парящую в воздухе расческу. Чонгук не нашел предмета лучше: один взмах по волосам, и он перенесется прямо в особняк княже, который радушно согласился принять его у себя дома, пока Чон будет разбираться с участившимися нападениями. Чародей не знает, сколько это займет времени, но все равно не рассчитывает скоро вернуться домой. И ему от этого немного грустно — оставлять свой захудалый домишко с побитым огородом… это же его. Но он ничего не может поделать, если хочет сыскать хоть какое-то одобрение Гильдии. Чонгук только надеется, что перевертыши, которые портят жизнь Княжеству, окажутся хорошими ребятами. Просто недопонятыми, как и большинство волшебных существ. А пока он кладет расческу с порталом на стол, ненароком опасаясь, что сейчас вместо него к княже отправится тяжелая старинная мебель. Неловко получится… Но по итогу ничего не происходит, и Чонгук слабо выдыхает. Остается только собрать самого себя: небольшую походную сумку, пару склянок с лекарствами и заготовки на магические ловушки. Что-что, а это — отлавливать своих «неприятелей» — у него получается лучше всего. Жизнь порой толкает на приобретение самых безумных умений. Чонгук накидывает на себя ярко-фиолетовую мантию с почетной вышивкой Гильдии чародеев и перевязывает распустившиеся волосы ленточкой в тон одеянию. Модник… зато очень милый. Чон невольно думает о том, что перед княже надо предстать в самом выгодном свете, чтобы тот впоследствии отправил Гильдии рекомендации о том, какой Чонгук славный чародей, как он все быстренько решил и вообще само очарование… Эти мысли вызывают улыбку на его лице. Да, в первую очередь, нужно очаровать княже, а потом уже идти воевать с перевертышами. Чонгук настроен очень решительно. Если он справится, то тогда Гильдия поймет, что он не просто глупенький добряк! Ведь договориться с полулюдьми-полузверьми может далеко не каждый. Чонгук воинственно смотрит на самого себя в зеркале и поджимает губы, пытаясь состроить серьезное выражение лица. Но предательская улыбка все равно просится обратно. У него просто очень хорошее настроение, чтобы огорчаться из-за дальнего переезда или чьих-то нападений. Чонгук отчего-то уверен, что на несчастных перевертышей просто наговаривают, а на самом деле те не хотят ничего плохого. И эта мысль только придает сил: сейчас он приедет к княже, быстренько все порешает и вернется домой спасать свои рассады от благодарных огоньков. Рука сама тянется к лежащей на столе расческе. Чонгук подхватывает свою сумку с пола, вешая ее на плечо, глубоко вздыхает и решительно прочесывает вновь выпавшую из собранной прически прядь. И надежда на то, что он не напортачил хотя бы с порталом, который должен был доставить его прямо в дом княже, сразу же рушится… потому что Чон оказывается по колено в каком-то мутном болоте. И ладно, что он остался без сумки, которую могло расщепить во время перемещения. Но куда делась его яркая фиолетовая мантия? Вот это уже самый настоящий плевок в душу. И он расстраивается больше не из-за того, что очутился непонятно где, а из-за того, что умудрился потерять свою любимую вещь. На глазах уже начинает собираться влага, а губы поджимаются в тонкую полоску. Но он не дает волю слезам — просто в болоте пахнет… слишком едко. Чонгук осматривается по сторонам, пытаясь хотя бы примерно прикинуть, где он находится и далеко ли его закинул портал, но не видит ничего, кроме гнилых скрюченных деревьев и бесконечной топи. Он тяжело вздыхает и пытается двинуть ногой, но его неожиданно засасывает обратно. А вот это уже не смешно… Чонгук начинает барахтаться и бить руками по заросшей зеленью воде, и это, на удивление, помогает, потому что он внезапно чувствует дно под ногами. А значит, не так уж здесь и глубоко. Однако это все равно его не спасает. Он умудряется зацепиться носком за какую-то водоросль. Тело ведет само по себе, и Чонгук успевает только вскрикнуть, прежде чем окунается с головой в мутную зеленоватую жижу. Он тут же выныривает обратно и протирает глаза испачканным рукавом рубахи. Нос неприятно щиплет из-за попавшей в него воды, а горло дерет так, будто Чон проглотил с десяток бунтующих речных капель — младших братьев огоньков. С каплями Чонгук тоже имел честь познакомиться, когда пытался поймать рыбу в принадлежавшей им реке. Кто ж знал, что они окажутся куда агрессивнее своей родни… вот Чонгук тоже не знал, потому и выхватил по самое не хочу. И сейчас тоже «выхватил» — ему приходится проглотить болотную воду и сильно прокашляться. Он сильно удивляется тому, что на его шум еще никто не сбежался. Обычно существа, обитающие в таких местах, не жалуют здесь появления чужаков. Тем более неудавшегося чародея… Чародеев-то в принципе никто не рад видеть. Чонгук быстро промаргивается и трет глаза, чтобы увидеть хоть что-то, а потом слышит бултыхание за спиной. Это заставляет его присесть так, что в болоте становится видна только его голова, и замереть. Вдруг прокатит. Но какое-то существо все равно настырно продолжает идти к нему, и Чонгук выдыхает пузыри прямо в воду, прежде чем чья-то тяжелая рука опускается на его плечо. Он медленно оборачивается, широко распахивая глаза, и набирает как можно больше воздуха в легкие… — Ты чего орешь-то? А Чонгук уже переходит на ультразвук и пытается скинуть с себя болотную увесистую ладонь. Но гоблин и без того сам отшатывается от него, отходя на пару шагов назад. Ради собственной же безопасности. Гоблин не знает, что на уме у этого полумага. — А вы чего пугаете так? — прилетает в ответ, как только Чонгук перестает испуганно кричать. Чон запоздало понимает, что его никто не собирается убивать, и из-за собственного ора становится немного стыдно. Но только чуть-чуть: он-то слышал от других чародеев, что гоблины любят полакомиться такими, как он. А он не хочет стать чьим-то вкусным обедом. Он еще слишком молод для этого! — Так ты все болото разбередил, — гоблин неловко чешет лоб, но не сводит внимательного взгляда с изрядно потрепанного чародея. И как его сюда только занесло? — Я не специально! — Чонгук досадливо топает ногой, которую вновь начинает утягивать на самое дно. — О-ой… Гоблин тут же хватает его за предплечье, вытаскивая обратно наверх. — Господин… — Гоблин. — Господин гоблин, — Чонгук вновь сдувает непослушную прядку со лба, невольно думая о том, во что превратился его тщательно подготовленный образ для встречи с княже, — а вы не собираетесь меня есть? — Чего? — гоблин хмурится, из-за чего сильная складка пересекает его большущий лоб. — Есть? Кушать?.. — Чонгук перебирает всевозможные варианты в своей светлой голове. — Пожирать? — А у самого глаза как блюдца, в которые гоблин невольно засматривается. Он-то понимает, что сейчас перед ним стоит самый настоящий чародей, только все равно в нем что-то не так. Какой-то он… слишком славный для могущественных магов. Гоблин прищуривается, будто пытается забраться взглядом в самое нутро, и заинтересованно ведет носом, невольно приближая его к чужой шее. Чон ниже его на пару голов, к тому же ощущается гораздо меньше обычного чародея. Чонгук невольно вздрагивает, как только видит опасно приближающийся к нему нос. У гоблина не самое приятное дыхание, и его кожа воняет болотом. Чонгук не уверен, что он пахнет лучше, поэтому сдерживает свой порыв отвернуться, посчитав, что это будет не совсем вежливо, и только дрожащим голосом спрашивает: — Лопать? — Чего? — повторяется гоблин. — Лопать меня будете? — Больной, что ли? — А зачем вы меня нюхаете? — Чонгук задирает голову, с вызовом смотря в глаза волшебного существа, которого буквально несколько минут назад боялся до дрожи в коленках. — Запах твой совсем не как у чародея… — гоблин задумчиво потирает подбородок, будто о чем-то усиленно размышляет, а потом его ярко-синие глаза загораются пониманием. — Я чистокровный чародей! — тут же взвизгивает Чонгук, складывая руки у груди. Гоблин еле слышно хмыкает. — Ну, тогда я — лесной эльф. — Очень смешно! — Чонгук закатывает глаза и вновь топает ногой, чтобы пару брызг долетело до лица некультурного гоблина. А потом поворачивается к нему спиной и идет куда-то вглубь болота. Гоблин, недолго думая, устремляется вслед за ним, но остается на почтительном расстоянии, чтобы не раздражать полумага еще сильнее. Мало ли… еще захлебнется своей злостью где-то в болоте. А Чонгук тем временем прокладывает себе дорогу сквозь какие-то кушири и лианы, пока, наконец, не доходит до какого-то подобия берега. Гоблин останавливается рядом с ним, немо наблюдая за тем, как чародей пытается вытряхнуть всю болотную воду из своих сапог. Его милые носочки с лисичками так и нарываются на ехидный комментарий, но гоблин продолжает молчать даже тогда, когда полумаг стягивает с себя рубаху и принимается с остервенением ее выжимать. — Ну и как я покажусь в таком виде перед княже? — досадливо вздыхает Чонгук себе под нос, прежде чем надеть изрядно потрепанную вещь на себя. — Надо было на лошадях… нет, я же гордый дурак! И мантия мо-я-я… — со всхлипом на конце. И звучит это так жалостливо, что даже у гоблина что-то неприятно свербит внутри. Он что… начинает сочувствовать чародею? — Так ты к Тэхёну, что ли? — и цепляется за слова, на что Чонгук только слабо кивает. Его темные мокрые прядки завиваются в забавные кудри, и гоблин не сдерживает себя от того, чтобы пригладить их. Чонгук только смотрит на него с немым вопросом в глазах, но позволяет свободно прикасаться к себе, будто они знакомы уже не один десяток лет. Это гоблина и поражает больше всего: даже несмотря на то, что чародей испугался его в самом начале, теперь-то он ведет себя совсем свободно. Не то чтобы гоблин собирался причинять ему какой-то вред — ему всего-то было интересно посмотреть на того, кто внезапно растормошил его тихое болото. А тут такое… чудо. От слова «чудить». — А вы можете отвести к нему? — отвечает Чонгук вопросом на вопрос, тут же усиленно закивав. И взгляд у него такой умоляющий и светлый, что даже гоблин не может перед ним устоять. — А тебе зачем? — все равно настороженно спрашивает он. Каким бы славным ни был, а Чонгук все равно является чародеем, которых никто из волшебных существ не жалует. Тэхён сам его пригласил?.. — Так местный княже обратился в Гильдию чародеев, — безо всякого начинает рассказывать Чонгук, как только они с гоблином двигаются в обратном направлении, заходя по колено в болотную воду. Оказывается, что Княжество находится совсем не там, куда изначально направился раздраженный чародей, — по поводу нападения перевертышей. А Гильдия послала меня… разобраться. Гоблин резко останавливается и сводит широкие зеленые брови к переносице, внимательно смотря на ничего не понимающего чародея. Придуривается?.. Непохоже. Чонгук замечает слишком сложное лицо гоблина и быстро проводит языком по высохшим губам, пытаясь подобрать нужные слова. А то еще тот невольно подумает о том, что чародей прибыл избавиться от всех перевертышей и волшебных существ, живущих на землях возле Княжества. А это совсем не так! Но прежде, чем он успевает открыть рот, гоблин начинает сам: — То есть… Ким Тэхён позвал тебя разобраться с перевертышами? — и звучит это в его понимании как полный бред. — Ну, чисто технически он меня не звал. Меня сюда отправила Гильдия… — быстро проговаривает Чонгук, но останавливается, как только видит еще более озадаченное выражение лица. — Да, так, — согласно выдыхает. — Но я не собираюсь ничего делать с перевертышами!.. — и глаза снова такими большими и выразительными становятся, что гоблин просто не может не поверить этой славной моське. — Я просто хочу поговорить. Ну… чтобы они перестали нападать. Они же идут на контакт, да?.. — Как тебе сказать… — растерянно произносит гоблин на эту спешную речь. — Наверное, тебе стоит все обсудить с самим Тэхёном. У вас обоих явно возникло недопонимание. Чонгук тихо хихикает себе в кулак, пропуская сказанное мимо ушей. — А вы давно с этим княже дружите? — гоблин вновь кидает на него недоуменный взгляд, продолжая прокладывать дорогу сквозь болотные дебри. — Я просто впервые вижу, чтобы человек! — и звучит это с такой восхищенной интонацией, — общался с кем-то из волшебных существ! Гоблин еще больше мрачнеет, отводя лиану в сторону и пропуская Чонгука вперед себя. Тот проходит, но все равно оборачивается, продолжая смотреть вот этими своими сверкающими глазками, которые каким-то чудным образом слепят и самого гоблина. Он промаргивается несколько раз, чтобы снять с себя это наваждение, но запоздало понимает, что это даже не магия чародеев — просто Чонгук искренне чем-то доволен. — А, ну… — гоблин выводит их обоих на берег и останавливается, давая Чону возможность вновь вылить всю воду из сапог. Вряд ли ему это чем-то поможет, но он хотя бы не будет противно «чавкать», когда направится в сторону Княжества. — Ты это лучше у Тэхёна узнай, — уклончиво отвечает гоблин, отводя взгляд. — Ну… почему он общается с такими, как я… да. — Обязательно спрошу, — согласно кивает Чонгук, заводя свои милые кудряшки за уши. — А куда нам дальше? Гоблин в ответ машет в сторону проложенной тропинки, которую Чон не заметил в самом начале, и чародей задорно движется туда, прежде чем понимает, что следом за ним никто не идет. Это заставляет его остановиться и обернуться. Гоблин встречает вопросительный взгляд и чуть поджатые губы, посиневшие из-за прохладной болотной воды. Как бы этот чародей не умудрился заболеть… что-то подсказывает, что Тэхёну это наверняка не понравится. — Я не пойду. — Почему? — Там, — в сторону дороги, — пе- поселение, — Чонгук пропускает чужую заминку мимо ушей, но все равно понятливо хмыкает. — А я гоблин. Мое место на болоте в Темном лесу. У Чонгука вмиг вытягивается лицо, а рот слегка приоткрывается, выдавая искреннее удивление. — Так мы в Темном лесу? — и ошарашенный взгляд. — А где все?.. Перевертыши, например? Мне очень нужно к ним! Гоблин слегка теряется, поражаясь чужой наивности. — Болото находится в преддверии Темного леса, почти у самой границы с Княжеством. Если бы ты зашел глубже, то явно бы встретился… с кем-нибудь, — и это «кем-нибудь» звучит настолько предостерегающе, что Чонгук неловко вздрагивает и отступает на шаг назад. До него только сейчас доходит, что портал забросил его не так уж и далеко от особняка княже, но все равно в довольно опасное местечко. И это большая удача, что ему помог местный гоблин и без подвоха вывел на нужную тропинку. А потом все говорят, что волшебные существа — плохие. Чонгук еще больше убеждается в том, что это не так! Гоблин вот вообще лапочкой оказался. Надо бы его чем-то отблагодарить… Чонгука посещает восхитительная идея. Он развязывает фиолетовую ленточку с волос под чужой недоуменный взгляд и вытягивает ладошку, без слов говоря, чтобы гоблин положил свою массивную руку поверх. Тот сомневается до последнего, но все же кладет. В мгновение на его запястье начинает красоваться красиво завязанная ленточка, а тело будто наполняется какой-то неизведанной силой. Такой приятной и согревающей, что у гоблина невольно начинают слезиться глаза, и он тихо шмыгает носом. Чонгук довольно улыбается, следя за его реакцией. — Подарок от чародея, — удивленно выдавливает гоблин, во все глаза смотря на фиолетовое чудо, закрепленное на его руке. — Ты… ты что? Чонгук невинно пожимает плечами. — Это моя благодарность за то, что ты не оставил меня одного, — и кивает самому себе. — Ленточка, на самом деле, ничего не стоит… — Гоблин аж закашливается, услышав это. — Все в порядке? — и звучит это таким заботливым тоном. И вот что ответить? Чародеи никогда не разбрасываются своими дарами, потому что любая вещь, которой они касаются, впитывает частичку их магии. Что уж говорить о той, которую чародей постоянно таскал на себе? — Все замечательно! — тут же спохватывается гоблин, начиная размахивать своими огромными ладонями. — Знаешь… я, пожалуй, проведу тебя к Тэхёну. Он должен сам на это посмотреть, — последняя фраза звучит двусмысленно, но Чонгук только радостно улыбается и убегает вперед по дорожке, то и дело оглядываясь на гоблина, который неспешным шагом начинает идти вслед за ним. Так они и доходят до внешней границы Княжества. Чонгук издалека замечает крыши хорошо отделанных домов и устремляется туда, заставляя гоблина тоже ускориться в несколько раз. Чародей мельком видит какую-то табличку у выхода из леса, но успевает прочесть на ней только: «Товарищи лесные эльфы! Просьба не мусорить! Штрафов нет, но если увидим — дадим п…» А дальше надпись обрывается. На главной площади царит какая-то суматоха, и Чонгук врывается прямо в толпу, обращая на себя внимание всех людей, которые тут же отступают от него, невольно заключая в круг. И в этот момент настает очередь Чонгука теряться, потому что он совсем не ожидал, что его тут же начнут одаривать какими-то заинтересованными и игривыми взглядами. Он искренне пугается, пытаясь выцепить в толпе гоблина, который шел за ним следом, но его нигде не оказывается. Изо рта срывается нервный смешок, и Чонгук тут же хлопает ладошкой по рту, боясь издать лишний звук. Почему-то все вокруг него тоже затихают. Люди же… уважают чародеев, да? А то он как-то опрометчиво вбежал в толпу, желая поскорее добраться до особняка княже, что даже не подумал о том, что жители, и без того замученные нападками перевертышей, могут воспринять его появление как что-то плохое. Но он честно не желает никому зла!.. И только собирается об этом сказать, как на него со стороны налетает какой-то слишком взволнованный мужчина. Чонгук вскрикивает и ударяет по чужому плечу, но кто бы обратил на это внимание. Его только сильнее заключают в объятия и никак не дают из них выбраться. Да он больше и не пытается — лишь утыкается носом в слегка взмокшую шею и косым взглядом подмечает рыжие, словно обожженные солнцем волосы. Он таких ни у кого раньше не видел, и это вызывает в нем неподдельный интерес. — Ты где был?! Где был? Мужчина слегка отстраняется от него, только чтобы положить свои ладони на вмиг зардевшееся лицо и начать крутить чужую голову в разные стороны. Чонгук послушно дает себя осмотреть на наличие каких-то повреждений, но на самом деле за это время успела пострадать лишь его гордость. Он запоздало понимает, что от него сейчас несет болотом и тиной, волосы превратились в какие-то ужасные пакли, а лицо, скорее всего, вымазано в зеленых водорослях. Не говоря уже о том, что он умудрился потерять свою красивую новую мантию, оставшись в простой серой рубахе и коричневых брюках. Мужчина вновь смеряет его взволнованным взглядом, так и не убрав ладони с лица, прежде чем до него доходит это компрометирующее положение. Он слабо выдыхает, наконец отступая назад, и дает Чонгуку вдоволь осмотреть самого себя. — В болоте был… а что такое? — запоздалый ответ. А потом глаза загораются узнаванием. — Княже? Княже! — и улыбка расползается по лицу, к которому успели прилипнуть несколько водорослей. — А я пришел! — Тэхён также улыбается, видя чужую искреннюю радость, и отпускает внутреннюю тревогу. Он устроил целый переполох в Княжестве, когда у него дома появились чаровничья сумка и увесистая фиолетовая мантия, а хозяина всего этого добра нигде не было. Тэхён успел поставить всех на уши: и воинов, и шпионов, и весь люд, потому что все они с нетерпением ждали прибытия чародея… который сумел потеряться где-то по дороге. Тэхён уверен, что за это время у него в рыжей шевелюре успели появиться первые седины. Зато это чудо сейчас смотрит так доверчиво, будто не его искало все Княжество, пока он бродил где-то по болоту с гоблином под ручку. Тэхён выискивает его взглядом в толпе. Гоблин стоит чуть поодаль и приветственно машет ему двумя руками. Тэхён приподнимает уголок губ, демонстрируя свой небольшой клычок, и благодарно кивает в ответ на чужую помощь. Гоблин салютует ему и тихо уходит, стараясь сильно не отсвечивать в людском поселении. Только потом княже спохватывается, пряча хитроватый оскал, но Чонгук в это время и не смотрел на него — его внимание привлекла большая статуя, стоящая в центре площади. Тэхён хочет ударить себя по лбу, когда замечает, куда именно устремлен взор чародея. Статуя в виде получеловека-полузверя… как сочетание обеих ипостасей. Тэхён с ужасом думает о том, что забыл приказать накрыть главный символ Княжества, и только надеется на чужую беспечность. Он тихо прокашливается, из-за чего Чонгук вздрагивает и вновь переводит взгляд на него. А чаровничьи глаза горят неподдельным интересом. Тэхёну нравится. — Чародей Чон Чонгук. Правда, мой род настолько древний, что о нем никто не помнит… но мы же с вами сработаемся, да? — и сам хватает княже за ладошку, сжимая ее изо всех сил. Тэхён пожимает его руку в ответ и никак не может убрать со своего лица эту довольную улыбку, которая выдает его с потрохами. Толпа вокруг тоже улюлюкает, и он едва заметно шикает на них, ведя подбородком, чтобы разошлись, а затем вновь смотрит на чародея, который как будто и не замечает царящей вокруг него суматохи. Может, оно и к лучшему… — Княже Ким Тэхён, — едва слышно представляется, пытаясь запрятать внутреннее смущение. Чонгук с прилипшей водорослью на лице — само очарование. — Не очень у вас вышло добраться до моего Княжества? — наконец вспоминая про все правила приличия, спрашивает Тэхён. — Пустяки, — Чонгук хихикает, прикрывая свой смешок ладошкой. Тэхён на этом жесте заканчивается как личность. — Чуть-чуть напортачил с порталом!.. Зато познакомился с гоблином, — и глазки загораются искренней радостью. — Он сказал, что вы с ним дружите. Это удивительно! Вы же человек!.. Тэхён неловко чешет свои волосы на затылке, отводя пристыженный взгляд в сторону. — Да… м-мм… давно познакомились как-то на границах. Мне же нужно охранять Княжество от всяких… волшебных существ, да… — Не говорите так, — Чонгук вмиг хмурится, вскидывая подбородок. Княже смотрит на него завороженно и тяжело сглатывает. — Волшебные существа — самые добрые на свете. Просто их никто не понимает. Я уверен, что и с вашими перевертышами также… — чародей резко замолкает, округлив глаза. Тэхён хмыкает и смеряет его прищуренным лукавым взглядом, наслаждаясь каждым неосторожно произнесенным словом. — Точнее… точнее, я помогу вам с перевертышами, — тут же мнется Чонгук, пытаясь исправить ситуацию, — но своими способами. Хорошо? Раскосые глаза Тэхёна сужаются еще сильнее, и в совокупности с его рыжей шевелюрой и довольным оскалом он начинает все больше походить на самую настоящую лисичку. Чонгук сам пугается своих сравнений и неловко улыбается. Он и так сказал княже слишком много того, чего не стоило произносить. Чародеи обычно не жалуют волшебных существ и всячески принижают их… но людей они тоже не уважают, считая, что у них более низкий уровень развития, раз они не могут использовать магию. Однако с ними у чародеев все равно заключен взаимовыгодный союз. Впрочем, именно поэтому Чонгук и оказался в человеческом Княжестве, представляя свою Гильдию, — чтобы защитить людей от опасных волшебных существ. Чон никого не собирается защищать, он просто хочет по-тихому договориться с перевертышами и решить все миром, как делал это всегда. Он искренне считает, что к любому можно найти свой подход, и перевертыши ничем не отличаются от всех тех существ, с кем он раньше имел дело. Тем более что в перевертышах есть и человеческая часть, позволяющая им беспрепятственно проникать в людские поселения, и звериная, которая дает возможность выжить в Темном лесу. Наверняка княже Тэхён и его народ просто не поняли, чего на самом деле хотели перевертыши, попавшие на их землю. Однако такие мысли нельзя озвучивать вслух. Ни чародеи, ни люди никогда не примут этих суждений, поэтому Чонгук и находится вне милости у своей Гильдии, но ничего не может с собой поделать. У него рука не поднимается применить магию против живого существа, какое бы зло оно не причиняло. Вот такой вот он глупенький добряк, зато со своими принципами. — Вы можете делать на моих землях все, что пожелаете нужным, господин чародей, — благосклонно отвечает Тэхён на затянувшуюся паузу. — Не хотите небольшую экскурсию по поселению? Может, в сады?.. — Я бы лучше принял ванну, — неловко отвечает Чонгук, опуская голову, чтобы оглядеть последствия нахождения в болоте. Вот и очаровал княже… водорослями на лице. — Можно?.. — О, конечно! — вмиг краснеет Тэхён под стать своим волосам и машет рукой в сторону особняка, до которого от главной площади было подать рукой. Чонгук пропускает княже вперед, пытаясь никак его не задеть, и запоздало подмечает, что до этого стоящие вокруг них жители уже успели куда-то подеваться. Чонгук хмыкает себе под нос и принюхивается. Не так уж и неприятно от него пахнет, в самом деле! А ему ведь с этими людьми еще и разговаривать — расспрашивать о нападениях перевертышей. Первое впечатление уже испорчено, но он постарается добиться к себе хорошего расположения. А княже, похоже, и правда рад его видеть, судя по его взбудораженному виду и подпрыгивающей походке. Чонгук подмечает и развевающиеся на лету волосы, и красивую гибкую фигуру, которую Тэхён запрятал в парадный камзол. И не побоялся же испачкать его, когда налетел со своими объятиями и бешеным беспокойством в глазах. Так переживал, что посланный чародей куда-то делся?.. — Кстати, ваши сумка и мантия находятся у меня, — Тэхён замедляет шаг, пристраиваясь рядом с Чонгуком. Тот широко распахивает глаза и смотрит так удивленно, будто уже успел с десяток раз смириться со своей пропажей. — Они попали ко мне через портал, а вы почему-то нет, — и княже умалчивает тот факт, что все это прилетело ему в лицо, когда он нежился в постели. Было бы славно, если бы из портала на кровать упал бы еще и один чародей… очень славно. — Спасибо-спасибо-спасибо, княже! — вмиг вспыхивает Чонгук, широко улыбаясь. Тэхён силен. Очень силен. Ладно, кому он врет. Он явно не справляется. — Не за что?.. — Вы просто не понимаете, княже, как для меня это важно! Я столько работал, чтобы купить эту мантию. Вы видели ее цвет? Такого ни у кого из чародеев нет! «Особенная мантия для особенного тебя», — почти произносит Тэхён, но вовремя прикусывает бескостный язык. — Тогда я рад, что с вашими вещами все в порядке, — вместо этого говорит княже, даря еще один мягкий взгляд радостному чародею. — Уверен, что эта мантия очень вам идет. — Она бесподобна, — согласно кивает Чонгук, не воспринимая комплимент в свою сторону, из-за чего Тэхён на секунду теряется, но вовремя берет себя в руки. И не такие крепости он покорял… а славного чародея захотелось себе с первого взгляда. Они в тишине доходят до особняка, после чего Тэхён передает Чонгука в заботливые руки прислуги, чтобы не смущать своего гостя еще больше. Он без слов спрашивает у своего дворецкого, все ли в порядке… и отчаянно надеется на то, что таких ошибок, как со статуей, больше не повторится. Только князь пока еще не догадывается, что Чонгук очень внимательный. А еще моментами беспардонный, поэтому ему ничего не помешало найти в чужой ванной шампунь для густой шерсти. В доме есть животные?.. Чонгук берет себе на заметку осмотреться здесь тщательнее, потому что что-то подсказывает ему, что в этом особняке от него что-то усиленно пытаются скрыть.             Странности на этом не заканчиваются. Чонгук проводит в Княжестве уже больше двух недель, но за это время так и не ловит с поличным ни одного перевертыша. И его это закономерно начинает злить. Будто что-то ускользает от него, а он не знает, что именно. Он каждый день занимается тем, что выставляет магические ловушки по всем землям и домам. Но даже это не может спасти от нападок волшебных существ. Им каким-то удивительным образом удается обойти чары Чонгука и все равно что-то или украсть, или повредить. К Чону постоянно приходят жители с жалобами на то, что у них в домах опять что-то сломалось по вине перевертышей, хотя этими вопросами вроде как должен заниматься княже. Но Чонгуку, на самом деле, не сложно помочь: он то в один дом заглянет, чтобы подлатать выбитое перевертышем окно, то в другой — просто чтобы поболтать с хозяином. К нему, на удивление, абсолютно все жители хорошо относятся, даже несмотря на то, что люди обычно напряженно встречают чародеев, которые по долгу союза должны им помогать. Однако самого Чонгука везде рады видеть. А в компании княже — особенно. Тэхён взял за привычку таскаться за сумасбродным чародеем и всячески его отвлекать своими разговорами. А Чон очень охотлив на всякие истории: его если и разговорить, то потом не заставить замолкнуть. Так и выходит, что они с княже могут часы потратить на пустую болтовню, прежде чем Чонгук вспоминает, зачем вообще пришел в то или иное место. И это не дело! Ему нужно как можно скорее встретиться с перевертышами и помочь Княжеству, потому что дома ждут убитые огоньками рассады… но, если честно, Чонгуку и здесь хорошо. Все так тепло к нему относятся, что он и сам невольно проникается к этим людям, которых, как и любой чародей, должен презирать. Но и без того становится понятно, что от чародея у него только магия, да и та с натяжкой. Зато сам Чонгук очень хорош собой: весь такой мягонький и воздушный, постоянно ходит в своей яркой мантии, привлекая внимание каждого зеваки, пока княже плетется позади него, не сводя блестящих глаз. И если бы Чонгук только увидел этот взгляд, то, может быть, и понял бы, почему ему все не удается поймать перевертышей «за хвост». А пока это остается для него большой-большой загадкой. Кто нападает? Зачем? И нападает ли?.. Чонгук уже все больше склоняется к версии, что на несчастных перевертышей просто наговаривают. Об этом он и хочет поговорить с Тэхёном на ужине. Княже повадился и завтракать, и обедать, и ужинать вместе с ним, откладывая все свои дела. Чонгук не привык к такому гостеприимству, но ему и правда приятно, потому что он поначалу представлял княже каким-то важным и заносчивым человеком, а на деле тот оказался простым и очень даже милым. Чего только стоит его безудержный, беспардонный смех, когда Чонгук произносит что-то неловкое и забавное. Сам чародей уже больше не смущается, но чужое задорное «и-хи-хи-и-хи-хи-и» делает что-то с его сердцем. И он сам начинает в голос хохотать, стоит только услышать первые смешинки от Тэхёна. У того улыбка больше похожа на оскал, и часто выпирают мелкие клычки. Чонгук подмечает чужую особенность, но ничего не говорит. Он вообще чародей понятливый: когда надо — помалкивает, когда нет — выдает всю правду. Иначе бы он никак не смог выжить среди высокомерных чародеев, считающих его ниже себя по статусу. Не смог бы и наладить контакт с волшебными существами, которые по обыкновению опасаются любого, в ком есть человеческое. А перевертыши? Они-то, наверное, боятся всех. И эта мысль всегда заставляет Чонгука испытывать огорчение. Хотел бы он, чтобы перевертыши жили свободно. Он уже успел навести о них справки. Это люди, которые могут обращаться в волшебных существ. Их не принимает ни одна из сторон, и даже чародеи, которые вроде как должны поддерживать равновесие, устраивают на них гонения. Даже это задание — отправить Чонгука в Княжество — призвано убрать перевертышей с внешних границ и заставить их уйти как можно дальше в Темный лес. Но разве это правильно? Чонгук в жизни так не поступит. Но пока что у него нет и шанса: перевертыши ему кажутся больше выдумкой, чем кем-то реальным, потому что им постоянно удается ускользнуть из его поставленных ловушек. Чонгук уже даже думает о том, чтобы начать дежурить по ночам, но княже всячески отговаривает его от этого. А вообще Тэхёна становится как-то слишком много. Стоит чародею выйти куда-то в поселение — так он тут как тут, свободный от своих княжеских дел. Чонгуку льстит такое внимание, но он не знает, как можно мягче сказать о том, что ему хотелось бы поработать одному. Тэхён его ни в коем случае не раздражает, просто рядом с ним всегда происходит что-то странное. Как, например, сегодня, когда Чонгук, понабрав книг в личной библиотеке княже, разложился на диване в гостиной и неожиданно для самого себя начал чихать. Тэхён сразу же появился в комнате и большими глазами, которые в полумраке напоминали черные блестящие бусины, посмотрел вначале на чародея, а потом уже на темный диван. Чонгук, прочихавшись, скосил взгляд туда же и понял, что уселся прямо в клубы рыжей шерсти, которая успела осесть и на его брюках. — У вас кот рыжий, что ли? — А? — Ну… шерсть рыжая. Здесь… везде. — Должно быть, дворецкий привел кого-то со двора. На этом странности не заканчивались. Потому что Чонгук находил такую же шерсть и в ванной, и даже в тарелках в столовой. Он все стеснялся спросить, откуда она берется, боясь этим задеть радушного хозяина, поэтому продолжал помалкивать. Апогеем стало то, что он, вернувшись с главной площади, заметил в углу темного коридора мертвую мышку. Ему стало жалко животное, поэтому он захотел хотя бы похоронить ее на заднем дворе. А потом он увидел, что на ее тоненькой шейке красовалось два сочных укуса, оставленных совсем небольшими клыками. И почему княже скрывает, что у него есть кот?.. Чонгук, может, хотел бы его потискать. Он животных любит. Он вообще всех любит. Ужин проходит неспешно и в молчании. Чонгук еле заставляет себя сидеть в тишине. Из-за внутреннего волнения ему и кусок в горло не лезет. Тэхён, чуткий до всего, ощущает его настроение, но позволяет ему самому начать разговор. Хотя в мыслях самого княже блаженное спокойствие, потому что напротив него на другом краю стола сидит самый милый чародей в мире, который все это время продолжает о чем-то усиленно размышлять. Тэхён невольно подлавливает себя на том, а не мог ли Чонгук догадаться, но отбрасывает все сомнения прочь. Он знает, что обманывать — это не совсем хорошо, но у него не остается ничего другого. Он не может предугадать реакцию Чонгука, выращенного в кругу чародеев, на свое откровение, потому и молчит. Если бы тайна была только его, Тэхён бы сразу все рассказал в надежде, что его поймут, но он несет ответственность и за все Княжество… Он и без того втянул своих людей в этот глупый обман. Многим очарованным Чонгуком уже не нравится водить его за нос, потому что чародей уже с сотню раз доказал свою открытость и доброту. Они не стесняются говорить об этом своему княже, но тот продолжает тянуть время и терпение самого Чонгука тоже. Он-то совсем не дурак: рано или поздно поймет… и вряд ли его обрадует чужой обман, когда он сам искренне желал помочь. — Княже, — внезапно обращается Чонгук, и Тэхён поднимает взгляд с пустой тарелки. — Господин чародей, — поощряя говорить. — Княже, — зачем-то повторяется Чон, — а вы не думали, что вот эти вот все нападения, — он взмахивает рукой, обводя столовую, — могли совершать не перевертыши? Тэхён то открывает, то закрывает рот и тянется к салфетке, чтобы вытереть губы. Чонгук внимательно следит за ним, смотря как-то слишком проникновенно, будто уже обо всём догадался. Но он не мог. — А кто же тогда? В Темном лесу только они обитают, — пожимает плечами Тэхён и почесывает пальцами вмиг взмокшие виски. — Вы уверены? Темный лес стал домом для многих существ, — мягко продолжает настаивать на своем Чонгук. — Почему вы вообще сказали Гильдии, что это перевертыши? Кто-то видел их лично? Тэхён теряется, бегая темными раскосыми глазами по всей столовой. Ему срочно нужно что-то придумать… — Я видел! У Чонгука тут же удивленно вытягивается лицо, и взгляд пронзает пониманием. — В моем особняке… ко мне проникла лиса как-то ночью. А потом и остальные люди начали жаловаться на то, что их посещают то зайцы, то коты, то… утки, — Чонгук не сдерживает смешка, разряжая этим обстановку. — Да, утки, — продолжает мяться Тэхён. — Только они вели себя совсем не как животные. Более осознанно, что ли. Поэтому я и подумал на перевертышей. — Лиса, значит, — задумчиво тянет Чонгук, и его глаза как-то озорливо вспыхивают. Он прячет улыбку за широкой чашкой чая, а Тэхёну остается только коротко кивнуть. — Хорошо, княже, — и не нравится Киму этот тон. — Значит, буду продолжать искать перевертышей. Вы же за этим меня позвали? Тэхён еще раз кивает. — Спасибо, господин чародей. — Пока не за что, княже.       А потом происходит то, что происходит. Поздней ночью Тэхён выходит из спальни, пробираясь по коридору почти что на цыпочках. Это его ошибка — выделить Чонгуку комнату рядом со своей — но зато он может каждую ночь слышать чужое сопение за стенкой. Лисий слух подмечает любую мелочь, и, что ж, Тэхён любит ночевать в своей природной ипостаси, за что каждый раз получает нагоняй от дворецкого, который не успевает следить за вечно опадающей шерстью. Ну кто же знал, что у него так не вовремя начнется линька? Тэхён тихо выдыхает и прямо на ходу оборачивается лисой, думая, что так быстрее прошмыгнет по коридору. Темный лес зовет его, как и всякое волшебное существо в его Княжестве. Они все специально прикидываются людьми, пока Гильдия чародеев и ни в зуб ногой об их истинной природе. Никому же от этого не плохо? Тэхён живет как настоящий человек и только иногда позволяет себе выгулять своего зверя. Как и его народ — все поголовно перевертыши, объединенные общей тайной. Он сумел сплотить вокруг себя всех детей Темного леса, и они неплохо так устроились в собственноручно созданном Княжестве. Тэхён успевает завернуть за угол, прежде чем чувствует, как что-то больно цапает его, заключая в свои тиски. Глаза-бусины вытаращиваются в распахнутое настежь окно, а потом княже… начинает истошно орать. — Насилуют-насилуют-насилуют! — почему-то басит лисица. Дикий крик будит весь дом, и все обитатели слетаются на него, выглядывая из своих комнат. Чонгук, будто изначально готовый к этому, тут же появляется из-за угла в неизменной фиолетовой мантии и замирает в ступоре, вытаращивая свои почти невинные глазки. Губы вытягиваются в букву «О». Чародей, может быть, совсем немного удивлен, потому что до последнего сомневался в своей догадке. А Тэхён продолжает что-то кричать, переворачиваясь в капкане, который захлопнулся прямо на его очаровательном рыжем хвостике. Лисица дергается из стороны в сторону, пытаясь вырваться из оков, но магический капкан не так-то просто раскрыть обратно. У Чонгука, на самом деле, не было цели навредить — только поймать — когда он устанавливал ловушки по всему дому… — О-ой!.. Прости! Я сейчас. Ах, как же это! Прости. Я сейчас вытащу твой хвостик. Как так-то… княже! ..поймать одного бесстыжего княже прямо с поличным. Чонгуку еще никто и никогда не наносил такой обиды, но он проглатывает ее, подлетая к Тэхёну для того, чтобы помочь вытащить пушистый хвост. Чародей расправляется с этим в считанные секунды, шепча какое-то заклинание, после чего капкан ослабляет свои тиски. Чонгук по раскосым глазкам понимает, что княже собирается куда-то удрать от неминуемой кары, и тут же сам хватает его за интересную часть тела, да еще и дергает изо всех сил, из-за чего лисица срывается на визг, возмущенно вырывая свой хвост. Но зато остается на месте, позволяя Чонгуку смерить себя недовольным обиженным взглядом. Тэхён виновато поджимает подергивающиеся ушки и искоса смотрит в ответ. Он-то прекрасно понимает, что очень сильно расстроил чародея, и спешно пытается найти выход из сложившейся ситуации. А что делать-то… только извиняться. И княже только собирается открыть рот, чтобы что-то произнести в свое оправдание, как Чонгук срывается в комнату, громко хлопая за собой дверью. И никто из слуг, обитающих в этом доме, не останавливает его. Только дворецкий смеряет недовольным взглядом оставшегося посреди коридора Тэхёна и твердо произносит: — А я же говорил. Лисица тяжело вздыхает. Говорил. Но легче от этого не становится. Он вяло плетется вслед за Чонгуком и останавливается у его дверей. По-хорошему нужно бы сейчас обернуться обратно в человека, но лисья сущность не желает никуда уходить. Тэхён тихо скребется в двери, оставляя на лакированной поверхности следы от когтей, но ему никто не отвечает. На той стороне слышатся сдавленные всхлипы и шумное копошение. У Тэхёна из-за этого сердце на части разрывается, потому что он совсем не хотел обижать… он просто старался удержать чародея возле себя как можно дольше. Это плохое желание?.. Княже пробует постучать хвостом изо всех сил, а потом, смирившись со своим позором, подпрыгивает к ручке, цепляясь за нее зубами. И она, на удивление, поддается. Видимо, Чонгук забыл запереться на замок. Вот только открывшаяся картина совсем не радует, потому что Тэхён видит уже почти собранного в дорогу чародея, который складывает в свою сумку какие-то склянки и при этом утирает горькие слезы рукавом своей любимой мантии. Он не обращает внимания ни на приоткрывшуюся дверь, ни на юркнувшего на кровать Тэхёна. Нарочно игнорирует, потому что и говорить не о чем. Хотя Чонгуку очень хотелось бы высказаться о том, как его все Княжество держало в дураках. А он ведь и правда дурак — помогал им всем… и крышу подлатать, и окно починить, и с огородом помочь. Все же перевертыши попортили! Никогда еще собственная доброта не ощущалась такой жалкой. — Чонгук, — еле слышно рыкает лисица, но чародей только быстрее продолжает рассовывать все по карманам, подрываясь с места. — Чонгук! — Чего тебе, княже? — все же не выдерживает Чон. — Пришел посмеяться надо мной? Тэхён то приоткрывает лисий рот с острыми клычками, то закрывает его, не находя нужных слов. Наверное, стоит начать с извинений. Это будет правильно. — Я не… — Да ты что? — чародей внаглую перебивает его, начиная доставать что-то со шкафов. Тэхёну остается немо наблюдать за его мельтешащей из стороны в сторону спиной. — Смешно же было. Мне вот очень смешно, — а смех скрывается за обиженным тоном. — Глупый полумаг пришел тут отлавливать… перевертышей. И ведь поймал же! — Все не так, — Тэхён пытается что-то сказать, но ему не дают. Чонгук только взмахивает рукой, тут же заставляя его замолчать. — Конечно, все не так. Чародеи обычно не дают себя в обиду. Хорошо, наверное, что это меня сюда направили. Вот вам развлечение было на целый месяц. Ставлю этой пьесе пять звезд… за главного героя, — Тэхён сейчас сам плакать начнет, потому что чувствует чужую боль как свою. А понимание, что он и является причиной чужой обиды, делает только хуже. Чонгук ведь такой хороший, такой добрый, такой славный чародей. Он заслуживает всего самого лучшего… и явно не злого обмана. Тэхён честно не хотел врать о своем Княжестве, но у него не было иного пути. Иначе бы Гильдия никогда не отправила сюда своего представителя. — Прости. Я не смеялся над тобой. Никто из нас, перевертышей, не желал тебе ничего плохого. Я просто… — Что ты просто? — Чонгук замирает у окна, впиваясь пальцами в край стоящего рядом стола. Его сдавленный голос звучит настолько жалостливо, что Тэхён не выдерживает и спрыгивает с постели. Рыжий хвост тут же обвивается вокруг чужой ноги, не давая сдвинуться с места, и лиса крепко прижимается к Чонгуку, щекоча своей шерстью его голую лодыжку. Скорый побег оборачивается крахом… чародей забыл натянуть сапоги. — Просто решил подшутить над полумагом? — Не говори так о себе. — Не прикидывайся, что ты ничего не понял, — беззлобно кидает Чонгук, но Тэхён и не собирался. Он изначально обо всем знал. Иначе бы никогда не принял Чонгука в своем Княжестве. — По мне видно, что я… не совсем обычный чародей. Мой отец был чародеем, а мать — человеком. Такие союзы везде попрекаются… смешение крови. Я побочный продукт безрассудной любви. Поэтому меня тоже никто не любит. А перед глазами стоят воспоминания из детства и юношества, когда еще неопытного Чонгука мотало из стороны в сторону, потому что ни людям, ни чародеям он не был нужен. Слишком «не такой» для того, чтобы ужиться среди простого народа, и слишком «слабый», чтобы Гильдия посчитала его за своего. Вся жизнь — попытка угнаться за чем-то невозможным. До Чонгука почему-то только сейчас доходит, что чародеям он тоже не сдался, иначе они бы никогда не отправили его в далекое Княжество. В одиночку справиться с опасными перевертышами? Скорее, это была возможность избавиться от самого Чонгука и от древнего рода Чон, о котором уже никто и не помнит. — Это неправда, — недовольно сопит Тэхён, притираясь ближе к чужой ноге. — Что неправда? Все правда, — невпопад ляпает Чонгук, опуская голову к сидящей на полу лисице. — Неправда, — упрямится княже, смотря снизу вверх на замершего чародея. — Я тебя люблю. Не веришь? — Чонгук мотает головой из стороны в сторону и слабо дергает ногой. — А я с первого взгляда полюбил, — Тэхён только сильнее обвивает своим хвостом ногу Чонгука и шумно сопит, вызывая стайку мурашек по голой коже. — Ты вряд ли это вспомнишь… — Ты о чем? — На самом деле мы познакомились впервые не на площади, — Чон удивленно распахивает глаза, — а на приеме по поводу дня рождения короля. — Я… — жмется чародей, стыдливо прикрывая веки, — я плохо помню тот вечер. — Я знаю, — хихикает лисица, показывая свои острые клычки. Это заставляет и самого Чонгука невольно улыбнуться, даже несмотря на то, что он чувствует себя полностью подавленным. — Но я все равно не отрывал от тебя взгляда. — Прям уж не отрывал, княже? — Я стоял у противоположной стены. А ты в своей фиолетовой мантии… куда она, кстати, делась? У тебя же была другая. — Пала жертвой недовольных речных капель, — просто отвечает Чонгук. — А… понятно, — Тэхён, на самом деле, ничего не понял, но сделал умный вид. — В общем, мы вдвоем подпирали стенки. Только ты заметно скучал, а я тобой любовался, — князь даже в ночном полумраке довольно подмечает вмиг зардевшиеся щеки. Если бы он мог дотянуться, он бы точно укусил за одну из них. А затем и за вторую. Искусал бы всего. — А потом к тебе подошла одна дама… — Нет, не продолжай! — умоляет Чонгук. — Я не хочу это вспоминать! — Подошла одна дама, — все равно проговаривает Тэхён, — и сказала что-то вроде: «Молодой человек! Вы подпираете моего жениха!» — чародей недовольно мычит и резко опускается на корточки, пытаясь ладонью прикрыть бесстыжую лисью пасть. Но Тэхён ловко уворачивается от его рук и в отместку умудряется лизнуть его нос. — Как сейчас помню, ты ей в ответ: «Что?! Какого жениха? Я вообще у стеночки стою!» И с таким недовольным лицом! — Какой позор… — тяжко вздыхает Чонгук, без стеснения присаживаясь на пол пятой точкой. Если княже уже довелось видеть его самые постыдные моменты, то о каких правилах приличия вообще может идти речь… — А потом эта стена зашевелилась, — с долей ехидства продолжает Тэхён, внутренне радуясь тому, что смог отвлечь чародея от обиды, — и оттуда вышел жених. Никто не знал, что на этом приеме будет находиться человек-хамелеон… Ты тогда так испугался, что упал в обморок. А я понял, что влюбился. — То есть, княже, — задумчиво тянет Чонгук, — чтобы влюбить тебя, мне просто нужно было опозориться перед королем и всей верхушкой Гильдии? Лисица забавно кивает головой, а после пристраивает ее на чужом колене. Раскосый виноватый взгляд снизу вверх растапливает доброе сердце Чонгука, который совсем не может подолгу держать обиды. Даже несмотря на то, что его таким наглым образом обманывали. Только подумать! Все жители Княжества притворялись перед ним людьми, чтобы… чтобы что? — Я не знал, как сделать так, чтобы ты оказался в моем доме и мы могли бы спокойно познакомиться, — наконец признается Тэхён. — Ты постоянно бегал по поручениям Гильдии… а они вообще не ценили тебя и твои достижения, — Чонгук, услышав это, тяжко вздыхает, — и у меня созрел план. — Капкан? — А? — План-капкан, княже? — Если, в конце концов, ты останешься со мной, то и план, и капкан явно сработали, — произносит Тэхён, чувствуя, как ласковая рука начинает чесать его меж ушек, которые он тут же податливо расслабляет, разводя в стороны. Рыжий хвост заинтересованно мечется из стороны в сторону, и Чонгук протягивает вторую руку к нему, зарываясь в густую шерсть. — Не болит? — заботливо спрашивает чародей, но все равно не собирается извиняться. Это княже по-хорошему должен ползать перед ним и вымаливать прощение, а не наоборот! Но по Тэхёну становится видно, что он готов на все, лишь бы один славный чародей остался рядом с ним. И впрочем… Чонгук не имеет ничего против этого. Только в глубине души надеется, что его больше никто не будет обманывать, даже если эта ложь — во благо. Тэхён забавно фырчит, без слов уверяя, что с ним все в порядке, и только больше подставляется под нежные прикосновения. Он бы и душу продал чародею, лишь бы это мгновение длилось вечно. — Княже, а ты можешь… ну… — Тэхён приподнимает ушки, внимательно вслушиваясь в чужую сбивчивую речь, но глаз не открывает, продолжая лежать в блаженстве, — обернуться? — Зачем? — Чтобы я поцеловал тебя? — смущенно произносит Чонгук, наклоняясь ближе к хитрому лисьему лицу, которое удобно расположилось себе на чужих коленках. — Я бы, конечно, мог поцеловать твой очаровательный черный носик, — чародей прижимает свой палец к подергивающейся кнопке, — но это, наверное, как-то неправильно… Тэхён заливается своим заразным «и-хи-хи-и-хи-хи-и», тут же оборачиваясь, чтобы самому накинуться с поцелуями, и Чонгук только сейчас понимает, кого же ему напоминал этот писклявый смех. Лису. Бесстыжую, наглую, но почему-то все же любимую морду. А вот рассаду дома все равно придется спасать. Благодарные огоньки могут добраться и до Княжества Тэхёна.