Overprotection

Зайдя в помещение, Кэйа ухмыляется и поправляет одежду. Он немного опаздывает на мероприятие, поэтому сейчас наблюдает, как гости, пришедшие раньше него, уже разбиваются по группкам по интересам и беседуют о чем-то своем. Возможно, никто бы и не обратил на него внимания — все-таки он такой же гость, как и остальные, — вот только в этот раз Кэйа уж слишком старается над своим внешним видом и проводит в ванной так много времени, что Дилюку приходится уехать на презентацию без него. Кэйа пообещал, что догонит его позже и, что ж, догнал. В шикарном белом пиджаке, рубашке с провокационном вырезом и шикарно уложенными волосами. Одетый с иголочки, Кэйа ощущает себя увереннее. К тому же, Дилюк попросил их одеться официально, подчеркнув важность мероприятия. Кэйа всего лишь выполнил его настойчивую просьбу. Проходя по залу, Кэйа видит, какими взглядами его осматривают окружающие, чувствует, как те пожирают его, умоляя обратить на себя внимание, всем нутром ощущает восхищение, однако ни на миг не отводит взгляда от одного лишь человека, единственного в этом зале, кто по-настоящему его волнует. Дилюк обнаруживается стоящим на другом конце помещения. Он беседует о чем-то с каким-то мужчиной, делая такое заинтересованное лицо, что, не знай его Кэйа немного сильнее, почти наверняка бы не заметил лжи на красивом лице. Но сейчас это не так уж и важно. Важно лишь то, что Дилюк здесь и сейчас выглядит как сошедшее с небес божество, от одного вида которого дух захватывает, а сердце в груди сжимается. Кэйа не перестанет восхищаться Дилюком, наверно, никогда. Слишком прекрасен в своём строгом черном костюме-тройке, удачно подчеркивающем рыжие волосы, собранные в низкий хвост. Слишком грациозен с бокалом недопитого шампанского в руках. Такой взрослый и сдержанный… Пожалуй, не будь здесь других людей, Кэйа бы без стеснения подошел к Дилюку со спины и, крепко обняв, оставил поцелуй где-то на шее, а может, даже позволил бы себе игриво прижаться чуть сильнее. Дилюку нравится, когда Кэйа проявляет инициативу — они шли к этому так долго, что не радоваться подобному кажется кощунством; Кэйа же только рад эту самую инициативу проявлять. Первое время было страшно, непривычно, но теперь, когда жизнь заиграла новыми красками, а терапия практически подошла к концу, он только и рад оказывать всяческие знаки внимания своим любимым людям. Зачастую Кэйе кажется, что он сорвал куш. И сделал это дважды. Второй его «куш» сейчас находится где-то на пути к ним, периодически закидывая их телефоны смсками, и сейчас Кэйа не имеет чести лицезреть красивое веснушчатое лицо, однако как только тот доберётся до них из аэропорта, он с удовольствием взглянет в постоянно нежные, часто бесстыжие и иногда полные послушания васильковые глаза. Но пока что Кэйа, глубоко вздохнув, подходит к одному лишь Дилюку. На самом деле, их здесь бы и не оказалось никогда, если бы Дилюк заранее не попросил их с Аяксом приехать. Кэйа знает, что это мероприятие очень важно для Дилюка и его бизнеса, но, наверно, он скорее руководствовался желанием показать своим любимым то, чем он живёт. А, возможно, просто хотел показать им мир. Дилюк никогда не говорит о подобном вслух, но Кэйа привык чувствовать все полуэмоции и полутона близких ему людей, ощущать каждое даже малейшее изменение в их настроении, и поэтому соглашается на предложение о внезапной поездке почти сразу. Аякса уговаривать долго тоже не пришлось — где его Икорка с Васильком, там и он. К тому же, из них троих именно он чаще всего делает какие-то максимально непредсказуемые вещи. Так что это путешествие ему под стать — внезапное, спонтанное. Кэйа не был в Германии так давно, что немецкая речь, окружающая его сейчас со всех сторон, кажется совершенно теперь чужой и заставляет поежиться. Он немного ускоряет шаг, дабы оказаться поближе к Дилюку, услышать его успокаивающий тембр, проникнуться спокойно-уверенной, стабильной атмосферой, которой тот постоянно окружён, услышать аромат его одеколона и почувствовать себя, наконец, в безопасности. — Дилюк, — неуверенно подаёт голос Кэйа, подходя ближе. Он не хочет прерывать каких-то важных разговоров: знает, как все это важно для Дилюка. Однако Дилюк моментально отвлекается от беседы и переводит на него взгляд: ни грамма раздражения — сплошная любовь и нежность, хотя ещё секунду назад в карминовых глазах не было и намека на дружелюбие — лишь отстраненная вежливость на грани со льдом. Значит, Кэйа не помешал. Возможно, даже пришел как раз кстати. — А это, как я понимаю, ваш сегодняшний спутник, — усмехается собеседник, оглядывая Кэйю внимательным, цепким взглядом. У Кэйи обычно от подобного внимания самооценка поднимается: он одевается не только для уверенности, которая становится его внутренним стержнем во внешнем мире, но и для таких вот взглядов — такая привычка остается со времен еще низкой самооценки; ему еще многое предстоит проработать, — однако в этот раз в груди наоборот поселяется робкая неуверенность, даже опасение. Кэйа, ощутив уязвимость, косится в сторону Дилюка, мысленно прося о поддержке. Тот ему в ответ улыбается уголком губ, успокаивая одним лишь этим действием, а затем переводит уже холодный взгляд на мужчину. Любой другой уже бы, наверно, отступил, однако у их собеседника определенно отсутствует инстинкт самосохранения либо имеется в наличие раздутое до размеров слона самомнение: так или иначе, он по-прежнему внимательно смотрит на парней в ожидании какого-то ответа. — Да, это мой партнёр, Кэйа, — сухо отвечает Дилюк, как факт. В этом зале мало кто посвящен в особенности его личной жизни — не то чтобы он стыдится их или вроде того; так спокойнее Кэйе. А они с Аяксом привыкли учитывать его мнение и всегда брали во внимание его комфорт в подобных вопросах. — Очень приятно, Кэйа, — мужчина протягивает руку для рукопожатия, и Кэйа из вежливости отвечает на жест: как бы то ни было, они все еще находятся на людях. Прикосновение явно длится дольше положенного: тот будто пытается прощупать руку Кэйи, понять что-то для себя. В мужских глазах читается опасность, и Кэйа правда хочет, чтобы это поскорее кончилось. Этот человек ему не нравится. Совершенно. — Мистеру Рагнвнидру, несомненно, повезло с таким прекрасным партнёром, как вы, — приторным голосом произносит он, натягивая на губы фальшивую, заискивающую улыбку. И Кэйа правда не понимает, чего этот тип добивается. Хочет разозлить Дилюка? Для чего-то подобного ему стоит постараться чуть лучше. Посеять в Кэйе зерно тревожности и заставить начать его паниковать? С этим он, пожалуй, справился просто отлично. Внутри у Кэйи становится совсем неспокойно, и он чувствует, как с виска скатывается капелька пота. Дилюк вполне ожидаемо не поддается на очевидную провокацию — даже бровью не ведёт, внешне оставаясь невозмутимо-вежливым, и Кэйа от его непоколебимого спокойствия поблизости ощущает приятное умиротворение. Внутренняя буря постепенно начинает сходить на нет, а смелость возвращаться в тело. — Дважды, — просто отвечает Кэйа, едва не силой выдергивая свою ладонь из чужой. Мужчина удивляется, но играет по его правилам и убирает руку так, словно так и задумывалось. — Что, простите? — переспрашивает он, даже не пытаясь скрыть собственного удивления. Фраза действительно не вписывается в их диалог: не зная контекста, ее и правда никак не понять. Кэйа не знает, стоит ли ему объяснить фразу или просто отмахнуться, поэтому выдерживает небольшую паузу. Решиться на что-то конкретное ему так и не дают. Лишь ощутив на своей талии знакомые, сильные руки, почувствовав знакомый одеколон и услышав недовольное дыхание где-то у уха, Кэйа сразу же понимает — ему уже не нужно ничего говорить. Потому что к ним, наконец-то, приехал он. — Кэйа сказал, что Дилюку повезло дважды, — Аякс, втиснувшийся между парнями, обнимает их обоих за талию, прижимая каждого к себе чуть ближе. От него исходит аура защитника-убийцы, да и сам Аякс выглядит так грозно, словно сейчас бросится на этого бедного мужчину то ли с кулаками, то ли с ножом. Уж Аякс-то на такое определенно способен. В этом сомневаться не стоит. Когда Аякс в очередной раз недовольно выдыхает совсем возле его уха, у Кэйи на губах непроизвольно возникает улыбка. На душе становится легче. Буря в душе моментально успокаивается. Пока они рядом, ему ничего не страшно. Это он уяснил еще в метро. На лице мужчины, вынужденного наблюдать за особым убийственным настроением Аякса, понимания не прибавляется, и тогда к их беседе вновь подключается Дилюк. — Вы не расслышали, что сказали мои женихи, или не поняли из-за акцента? Не будьте так строги, Аякс старается, — Дилюк в наглую издевается над бедным мужчиной, не сдерживая собственного веселья. Кэйа краем глаза видит пляшущих чертят в его глазах и отмечает коварную улыбку Аякса, возникшую на губах сразу после фразы Дилюка. Какие же они все же… — Нет, простите, я… — с запинками начинает оправдываться мужчина, даже отступая на шаг назад и поднимая руки в защитном жесте. Дилюк не дает ему договорить. — До свидания, мистер Лоуренс. …заботливые.