В мире, где каждый стремился найти свою родственную душу, дотошно изучая форумы и написывая каждому, чей комментарий совпадал по времени с едва слышной мелодией в голове, Сяо чувствовал себя чужим. С самого детства он был знаком с азбукой Морзе, усиленно пытался забыть её годами, доверху загрузив себя изучением других языков. Он был уверен, что если огородится от внешнего мира, ему никогда не придётся мириться с судьбой, играть в глупые догонялки, коими был увлечён любой подросток его возраста. Из каждого угла были слышны счастливые истории, имеющие до безумия сладко-приторный приятный конец, дескать в самой пучине отчаяния соулмейт нашёл их, окрасив жизнь новыми яркими красками.
Сяо не чувствовал того же. Пред его глазами навечно застыл один-единственный пример: его собственные родители. Пока его одноклассники щебетали о том, сколь прекрасна концепция родственных душ, парень возвращался в чужую для себя квартиру, по ошибку именуемую его «домом». Пока другие радостно делились мелодиями, что сочиняли их соулмейты, рассказывали о собственных шифрах на струнах, Сяо отмалчивался в стороне, не желая делиться самым сокровенным; где-то у сердца неприятно ныло, стоило очередному другу найти «ту самую». От прежнего характера не оставалось и следа: парни вмиг из смелых и дерзких обращались в покорных слуг, готовых часами слушать мелодии дам сердца. С годами он всё чаще слышал рядовые фразы из разряда «прости, друг, ты должен понять, она ведь для меня всё», вымученно улыбался и уходил восвояси. От прежде шумной и яркой компании не осталось ничего: одни были разбиты из-за неудачных поисков, другие же занимались планированием собственной семьи со своей судьбой. Переписки становились короче, встречи – реже. Лишь раз в пару месяцев кто-то мог вспомнить о своём некогда друге, заявив о себе весточкой, содержание которой Сяо знал наперёд: «привет, твой соулмейт всё так же молчит?». И из раза в раз парень отмахивался парочкой дежурных фраз, убеждая всех и каждого, что его родственная душа не выходит на связь. Пока одни строили теории заговора, говоря, что судьба Сяо может быть уже мертва, другие лишь сочувственно хлопали по плечу, не забыв добавить несколько крайне важных по их мнению напутствий.
Правда крылась в том, что соулмейт Сяо никогда не молчал. Всё начиналось с неосторожных сигналов, поданных с помощью азбуки Морзе, адаптированной под этот нелепый мир родственных душ. Его судьба ласкала слух крайне нежными мелодиями позднее. Стоило Сяо лишь на секунду потерять бдительность, его настигала очередная мелодия, парадоксально не похожая на все, что были прежде. Хотелось заткнуть уши, закричать, перебить всеми возможными словами, лишь бы не ловить себя на мысли о том, как приятно звучит это сочетание нот. В голове судорожно одна за другой всплывали ссоры родителей, сопровождаемые громкими сценами, битьём посуды и обоюдными угрозами; тревога изъедала изнутри, сердце разрывало грудную клетку и больше всего на свете Сяо хотел вырезать барабанные перепонки, перекромсать свой мозг, чтобы никогда в своей жизни не слышать мелодию родственной души, не сталкиваться с призраками прошлого, преследующими на каждом шагу.
Лишь в глубоком детстве каждый сигнал его судьбы приносил радость и спокойствие. Он неловко отвечал, с заметным усердием сверяясь с алфавитом по несколько раз, прежде чем рискнуть что-то передать на ту сторону струны. В самые леденящие детское сознание моменты рядом оставался лишь он – тот человек, с которым Сяо суждено было провести всю свою жизнь. Прячась в страхе под одеялом, он получал нотку здоровья лишь тогда, когда его родственная душа отвечала, неумело складывая ноты в тихую мелодию. Тогда не имело значение, сколь красиво прозвучит мелодия – всё волшебство момента заключалось в том, что он был создан лишь для них двоих. Тот человек был единственным другом Сяо долгое время. Тогда, когда тот ещё держался.
Когда сломался, оттолкнул и свою судьбу, найдя успокоение в алкоголе и шумной компании, что было столь нетипично для прежде тихого и неуверенного парня. Сомнительные клубы, долгие вечеринки до утра и не самые приятные знакомства. Лишь так можно было избежать ужаса происходящего в реальности, лишь это помогало забыться и отпустить тревоги. Попса напрочь заглушала изящные мелодии струны соулмейта. Сяо больше не отвечал.
На одной из столь привычных вечеринок он познакомился с местным диджеем. Парниша контрастировал со всем вокруг, будто нарочно привлекая этим внимание к своей персоне. Яркая улыбка незнакомца затмила на секунду весь свет прожекторов вокруг, а тот был и рад: он искренне наслаждался компанией Сяо, едва стоявшего на ногах. Он и сделал первый шаг в их немых взаимоотношениях: позвал на улицу, сообщая, что на его часах числится время перекура.
Как именно диджеи определяют время своего перекура, парень предложил умолчать, заводя длинный монолог о своей жизни за пределами этого клуба на окраине города. Поведал о давней мечте заниматься музыкой, что ничуть не удивило пьяный рассудок Сяо: каждый второй грезил о музыкальной карьере, вдохновляясь окружающим миром родственных душ. Каждый считал, что способен создать нечто особенное, не похожее на всё то, что прежде выходило из-под рук великих исполнителей. Однако Венти, что представился в начале своего монолога, зашёл несколько дальше: он уже создал канал с каверами на известные песни и старался над каждым видео, желая создать нечто запоминающееся. Он не стремился ловить звёзд с неба, не говорил о себе, как о великом и невероятно уникальном творце; смущённо заламывал пальцы и неловко хихикал, стоило только Сяо сказать что-то о том, что тот на самом деле особенный, сколь бы ни было смешно быть особенным только из-за нежелания подражать другим. С умным видом Сяо уподобился другим, позволив себе этой ночью раздавать непрошенные советы; глядя в чужие глаза, он уверенно говорил о важности самовыражения, о необходимости поиска себя и независимости от чужого мнения. На задворках сознания внутренний голос яростно напоминал, что это даже не его мысли, лишь чужая мораль, окрашенная в серый предубеждениями Сяо, но алкоголь и желание поддержать незнакомца были куда сильнее. У Венти были слёзы благодарности на глазах. Наспех написав на чужой руке название своего канала, парень поспешил вернуться к своей работе, побоявшись услышать что-то ещё, что вмиг разрушит его мотивацию. Сяо и не планировал говорить что-то ещё.
А на следующее утро, сонно оглядывая себя, обнаружил неизвестную надпись на своей руке. Особо много информации она в себе не несла, лишь несколько слов на английском и изящная подпись чуть ниже. Голова отказывалась как-либо генерировать мысли, и потому самой логичной и по-своему гениальной оказалась лишь одна идея: обратиться к помощи всемогущего и всезнающего. Иными словами, загуглить.
По ту сторону экрана ему улыбнулся парень, повторяя название своего канала и озвучивая песню, что собирался исполнить. Далеко ходить не надо было: из видео в видео проскакивала грустная лирика, исполняемая нежно и с придыханием. Особой невинности образу добавляли две небольшие косички у лица, столь идеально подходящие этому скромному парню.
Задавать лишних вопросов ни себе, ни окружающим Сяо не хотел, решив использовать самый надёжный план: подписаться на канал и пересмотреть все видео, что там были. От старых к новым он прослеживал прогресс парня на видео, поражаясь тому, насколько быстро тот оттачивал свои навыки. Всё это время Сяо избегал музыки, сколь угодно напоминающей ему произведения на струнных инструментах. Одна лишь нота могла засесть в голове безумной болью, истязающей и без того страдающее сознание, однако здесь ситуация будто кардинально вмиг изменилась: вместо тревоги парень ощущал спокойствие.
* * *
Увядала дружба, за спинами остались одиннадцать лет школы. И, будь у него выбор, он бы с удовольствием стёр из своей памяти старшую школу от начала и до конца. Стёр бы вместе с ней счастливые парочки, что через пару лет точно так же будут устраивать громкие сцены у себя дома на глазах у ничего не понимающих детей. Стёр бы каждую из застрявших в сознании попоек, стёр бы молчание родственной души, что внезапно затихла и более не подавала никаких сигналов. Оставил бы лишь одно: канал парниши, название которого, по-видимому, сам и записал когда-то давно. Хотелось бы сказать в другой жизни, столь родным это место стало для него, да только сознание не обмануть. Другая жизнь осталась позади намного раньше, чем он наткнулся на этого исполнителя.
На выходе из старшей школы Сяо имел внушительный багаж: несколько детских травм, ноль друзей на счету, парочка выученных языков и одна-единственная медийная личность, за которой он усиленно следил, если не сказать сталкерил.
Аудитория парня росла быстро, не один Сяо оказался искусным ценителем печально-спокойных мелодий, выходящих из-под изящных пальцев незнакомца по ту сторону экрана, что заменил всех ушедших друзей.
Сяо был самым преданным зрителем, исправно посещая каждый стрим парня; ему открылась новая сторона кумира – Венти (исполнитель всё-таки раскрыл своё имя для аудитории) весьма сильно менялся, стоило ему открыть очередную многопользовательскую игру. Никогда прежде он не слышал столь отборный мат, вылетающий из чужого рта подобно песне. Сяо был уверен, что если однажды сможет собрать это и свести, то создаст нечто уникальное, способное найти отклик не у одного десятка людей. Но он никогда не был активным фанатом – в его силах было лишь ставить лайки в числе первых, изредка оставлять короткие комментарии с поддержкой, на которые Венти всегда отвечал с присущим ему оптимизмом. Иронично для исполнителя несколько печальных композиций.
Отправляя донаты, Сяо никогда не представлялся, не придумывал уникального ника, старательно смешиваясь с толпой остальных фанатов. Он не искал внимания своего кумира, довольствуясь приятным звучанием каверов в его исполнении. Единственным его по-настоящему стоящим достижением было создание плейлиста на музыкальной платформе, где он собрал абсолютно все материалы видео Венти. Исполнитель заметил это почти сразу, радостно поделившись с аудиторией ссылкой для прослушивания. Тогда в сердце Сяо растаяла одна из частей невероятно большой льдины.
Всё перевернулось тогда, когда Венти сообщил об открытии тату-салона своего друга. Казалось, что сама судьба насмехается над Сяо, что уже давно задумывался об украшении своего тела памятным рисунком, что раз и навсегда положит конец тому образу жизни, что он вёл до этого. Ему хотелось запечатлеть что-то, что будет напоминать ему о пережитом, но не позволит вернуться и окунуться в это вновь. Вне зависимости от ситуации вокруг, парень научился двигаться вперёд, не оглядываясь на прошлый негативный опыт, оставивший свои следы в его сознании. То, что было в прошлом, осталось там, впереди виднелся новый горизонт. И плевать, что он встречает очередной рассвет в своей жизни в одиночестве. Физическое одиночество никогда не пугало его, а моральное он глушил песнями Венти.
Лишь дождавшись спада ажиотажа вокруг салона, Сяо позволил себе туда записаться, согласовав предварительно кривой набросок желаемой татуировки. Мелочиться и начинать со знака бесконечности на запястье он не собирался, замахнувшись сразу на практически полноценный рукав. О его желании не знал никто, да и интересоваться было в общем-то некому, разве что отцу. Но отец уже давно перестал спрашивать сына о его делах и успехах, уйдя с головой в новое дело. Сяо не возражал. Он привык и отстранился самостоятельно, уйдя на манер отца некогда в изучение языков, которым горел так, как не горел ничем прежде. Было лишь слегка горько из-за цели их освоения, но голос разума с годами становился всё тише. Даже он стремился покинуть Сяо.
Волнение с головой захлестнуло парня лишь тогда, когда он переступил порог салона, однако давать заднюю было уже поздно: всё твёрдо решено и обдумано несколько десятков раз. Мастер, улыбаясь, пожал руку и пригласил Сяо к месту, приготовленному специально для него. Как и ожидалось, спустя время здесь стало намного тише. Все те, кто горел желанием встретиться с Венти, разбежались спустя неделю; кто-то даже действительно набил что-то, но в основном салон был оккупирован толпой зевак, пришедших поглазеть на медийную личность.
На первых штрихах казалось, что все вокруг лишь преувеличивают ту боль, что испытываешь в процессе. К середине насмешки закончились, стоило только мастеру начать вбивать цвет. В эту же секунду Сяо вспомнил имена всех богов, что знал, в надежде, что хоть один откликнется и сделает что-то для прекращения страданий его мирской формы. На удивление кто-то действительно ответил, окутав слух ласковой мелодией. Мелодия эта была до ужаса знакомой, однако парень не мог вспомнить, где он слышал её прежде и когда. Взгляд судорожно забегал по всему помещению, натыкаясь на знакомые косички в дальнем углу. Венти хитро улыбнулся, выглядывая оттуда и дотрагиваясь до чего-то, что было почти неуловимо для человеческого взгляда.
Звук струны эхом отозвался в ушах.
А после сеанса Венти подошёл, представившись диджеем в отдалённо-знакомом клубе.
* * *
Аудитория была поражена, стоило им увидеть своего кумира в компании кого-то, кого они прежде никогда не видели. Каждый так или иначе строил свои догадки насчёт личной жизни исполнителя, но никогда и нигде не было официальных подтверждений каких-либо романов. Концепция родственных душ немало упрощала жизнь медийных личностей: весьма малое количество фанатов пыталось подобраться поближе, зная, что их соулмейт – увы, другой человек. Впрочем, это не сильно помешало оскорбиться некоторому проценту присутствующих на стриме.
Венти радостно поприветствовал чат, загадочно представляя своего спутника. Сяо чувствовал себя неуютно, оказавшись по другую сторону экрана на сей раз, отчего лишь сильнее сжал руку своей родственной души под столом – аудитории не обязательно знать, в каких отношениях они состояли.
Лишь к середине трансляции дух Венти был сломлен и он, заметно краснея, сообщил, что встретил своего соулмейта совсем недавно и совершенно случайно.
И лишь один Сяо знал, что его – теперь уже – не-кумир ждал полноценного знакомства с той самой встречи в клубе. Парень винил себя, сетуя на то, что выпей он тогда меньше, не оказался бы столь слеп и глух.
А Венти обыденно ярко-солнечно улыбался и ерошил его волосы. Он бы всё решил самостоятельно при любом из исходов. От судьбы не убежишь, загадочный фанат и гость каждого стрима.
